1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 3. Октябрь-декабрь - Коваленин Дмитрий Викторович. Страница 32

И тем не менее, изучив эти документы, Усикава понял, что могло объединять Тэнго с Аомамэ: безрадостное детство. Наверняка мать, раздавая брошюры о секте, таскала за собой маленькую дочь. Наверняка они ходили от квартиры к квартире и жали кнопки звонков. Ибо все дети «очевидцев» обязаны помогать родителям в их нелегком деле распространения веры. Но точно так же и отец Тэнго, работая сборщиком взносов за «Эн-эйч-кей», должен был постоянно обходить чужие жилища. И по выходным, скорее всего, брал с собой сына. По крайней мере, сам Усикава на его месте так бы и поступал. Одним выстрелом убиваешь двух зайцев: во-первых, человеку с ребенком люди охотнее отдают деньги, а во-вторых, не нужно тратиться на няньку. Хотя маленького Тэнго это, понятно, совсем не радовало. Вполне возможно, Аомамэ и Тэнго не раз встречали друг друга в своих походах по улочкам Итикавы.

Вот почему оба решили активно заняться спортом: чтобы добиться стипендий — и умотать из родного дома куда подальше. Оба талантливы. Но если кроме таланта рассчитывать не на что, ты просто вынужден лидировать, чтобы получить признание окружающих. Спорт был их единственным шансом сохранить себя. Наверняка эти двое сильно отличались от своих беззаботных сверстников — как образом мысли, так и отношением к миру.

Детство Усикавы, если подумать, сложилось примерно так же. Хотя рос он в богатой семье, ни в каких стипендиях не нуждался и карманные деньги от родителей получал. Но чтобы поступить на элитный юрфак, Усикаве приходилось учиться изо всех сил  [20]. Так же, как Аомамэ и Тэнго. Развлекаться со сверстниками было некогда. Забывая об удовольствиях бренного мира (которые, по большей части, были все равно ему недоступны), он погружался в учебу. Его психику постоянно клинило между комплексом неполноценности и осознанием собственного превосходства. Вылитый Раскольников, так и не встретивший свою Соню, — частенько думал он про себя.

Ну, я-то ладно, вздохнул он наконец. Со мной уже ничего не поделаешь. Вернемся к Тэнго и Аомамэ. Повстречайся эти двое теперь, двадцать лет спустя — небось поразились бы, сколько между ними общего. Наверняка нашли бы о чем поговорить. Даже запросто смогли бы влюбиться друг в друга. Да, такой поворот событий Усикава представлял себе очень живо. Судьбоносная встреча. Головокружительная страсть.

Состоялась ли эта встреча на самом деле? Завязался ли между ними роман? Пока не известно. Логично предположить, что они таки встретились. И объединились в войне против «Авангарда», атакуя его разными способами и с разных сторон: Тэнго — авторучкой, Аомамэ — вероятно, с помощью каких-то продвинутых технологий. Но чем-то эта версия все же не устраивала Усикаву. Вроде все сходится, — но как-то неубедительно.

Ведь случись между ними любовь, это обязательно выплыло бы на поверхность. Судьбоносные встречи порождают не менее судьбоносные следствия, которые никак не ускользнули бы от цепкого взгляда Усикавы. Возможно, Аомамэ еще удержала бы это в тайне. Но не Тэнго.

Усикава всегда опирался на логику. Без убедительных доказательств — ни шагу вперед. Но в то же время он верил своему чутью, которое подсказывало, что в нынешней реальности Тэнго и Аомамэ не связывает ничего. Усикава покачал головой — легонько, но категорично. Скорее всего, они даже не подозревают о том, что живут в одном городе. А их одновременные атаки «Авангарда» — чистая случайность.

И хотя поверить в эту случайность нелегко, такая гипотеза устраивала чутье Усикавы куда больше, чем версия заговора. Каждый из этих двоих выступил против «Авангарда» по своим причинам и со своей целью, просто атаки эти совпали по времени. Две параллельные истории, вот и все.

Но купится ли на такое объяснение Высший совет «Авангарда»? Едва ли, подумал Усикава. Скорей уж они ухватятся за версию заговора. Такие типы обожают во всех и каждом видеть врагов. Прежде чем выдавать им свежую информацию, придется собрать куда более солидные доказательства. Иначе они могут пойти ложным путем, а это уже прямая угроза безопасности самого Усикавы.

Вот о чем думал Усикава всю дорогу в электричке от Итикавы до Цуданумы. Наверное, хмурился и вздыхал, сам того не замечая. Сидевшая напротив первоклашка таращилась на него во все глаза. Вернув лицу невозмутимость, Усикава погладил приплюснутый череп ладонью. Но это, похоже, девочку только напугало. На станции Ниси-Фунабаси она вскочила и выбежала из вагона.

Учительница Тосиэ Ота ждала его в классе сразу после уроков. Лет пятидесяти с небольшим, эта женщина казалась антиподом заместительницы директора в Итикаве: невысокая, приземистая, при ходьбе переваливалась с боку на бок, точно краб. Маленькие очки в металлической оправе, кожа меж бровей поросла чуть заметным пушком. Шерстяной костюм, шитый невесть когда и вышедший из моды чуть ли не в день своего пошива, отдавал нафталином. Цвет розовый, но какой-то странный. Словно его создатели хотели добиться благородно-спокойного тона, но их план не удался, и оттенок вышел робким, пугливым и беззащитным. Новенькая белая блузка напоминала незваного гостя, зашедшего в дом, где отпевают покойника. Волосы — суховатые, с проседью — скреплены пластмассовой заколкой. Ноги-руки отекшие, на коротких пальцах ни колечка. На шее — три глубоких морщины, точно шрамы от ран, нанесенных жизнью. Или словно три заветные желания этой женщины? Хотя последнее — вряд ли, подумал Усикава.

Преподавательница отвечала за Тэнго с третьего класса по шестой. Обычно классных руководителей сменяют каждые пару лет, но эта воспитывала Тэнго целых четыре года. Аомамэ же — только два: в третьем и четвертом классах.

— Тэнго Кавану я помню хорошо, — сказала она.

Голос ее, контрастируя с унылой внешностью, звучал на удивление звонко и молодо. Голос, который достигает каждого уголка класса, галдящего в начале урока. «Человека создает профессия, — подумал Усикава. — Видимо, она прекрасный педагог».

— Господин Кавана во всем был отличником. За двадцать пять лет я проработала в нескольких школах, у меня училось много детей, но этот, пожалуй, был самый способный. С любыми поручениями справлялся лучше всех. Очень добрый, с задатками лидера. Чем бы ни занимался — всегда объединял вокруг себя людей. В школе отличался способностями к математике, но меня совсем не удивляет, что он раскрыл себя в литературе.

— Правда ли, что его отец работал сборщиком взносов за «Эн-эйч-кей»?

— Да, — ответила учительница.

— От самого господина Каваны я слышал, что отец воспитывал его в строгости, — наобум сказал Усикава.

— И это правда, — не колеблясь, подтвердила учительница. — Отец держал его в черном теле. Очень гордился своей работой, это прекрасно. Вот только сыну было от этого нелегко.

Так, перескакивая с темы на тему, Усикава разузнал множество интересных подробностей. Все-таки умение подвести собеседника к откровенности было его коньком. Учительница рассказала, что однажды Тэнго убежал из дома из-за того, что не хотел по воскресеньям ходить с отцом по домам и собирать с людей деньги.

— Скорее, он даже не сам сбежал, его выгнали, — уточнила она.

Значит, Тэнго приходилось собирать с отцом взносы. И мальчик ненавидел это занятие всей душой. Как и предполагал Усикава.

Учительница даже пустила Тэнго переночевать. Уложила его спать, накормила ужином и завтраком. А вечером сама пошла к его отцу и стала уговаривать, чтобы тот простил сына. Похоже, это запомнилось ей на всю жизнь. Еще она рассказала, как однажды встретила его на концерте, когда Тэнго уже был старшеклассником. Он прекрасно играл на литаврах.

— Исполняли непростую музыку — «Симфониетту» Яначека. А ведь он даже не учился играть на этом инструменте. Впервые взял в руки палочки за несколько недель до концерта. Но когда вышел на сцену, даже без предварительных репетиций сыграл свою партию безупречно. Это же чудо!

«А ведь она искренне любила Тэнго, — удивился про себя Усикава. — Почти беззаветно. Интересно, что люди чувствуют, когда их так сильно любят?»