В поисках скифских сокровищ - Брашинский Иосиф Беньяминович. Страница 31

Летом 1969 г. он принялся сначала за исследование малых курганов и, приближаясь к Гаймановой могиле, раскопал 22 небольших кургана. Все они оказались ограбленными. Это не вселяло больших надежд и по отношению к Гаймановой могиле. Горький опыт показывал, что особой приманкой для грабителей всегда и везде были именно большие курганы, где сама логика подсказывала им надежду на богатую добычу. Здесь же, где и малые курганы привлекли к себе их внимание, едва ли можно было надеяться, что стоявший рядом исполин был обойден. Гайманова могила и манила к себе археологов, и отпугивала: раскопки кургана требовали огромной затраты сил, а успех был весьма сомнителен. Правда, опыт подсказывал, и это прекрасно подтвердили последние раскопки Мелитопольского и Пятибратнего курганов, что до тех пор, пока курган не снесен и не раскопан полностью, любые заключения о нем будут преждевременными и опрометчивыми.

И вот В. И. Бидзиля приступил к исследованию Гаймановой могилы. Курган представлял собой огромное конусовидное сооружение высотой более 8 метров; диаметр же его превышал 70 метров. Слой за слоем снимали бульдозеры землю с огромной шапки кургана, археологи же тщательно фиксировали все, что попадалось на пути.

На глубине 4 м от вершины кургана показалась каменная крепида — огромная кольцевая стенка, сооруженная для предотвращения оползания насыпи из огромных, вертикально вкопанных в землю белых известняковых плит. Еще ниже стали открываться следы заупокойной тризны: огромное количество лошадиных и овечьих костей, раздавленные амфоры, остатки уздечных наборов, наконечники стрел.

Обнаружили и грабительский лаз. Как выяснилось несколько позднее, он вел прямо в погребальную камеру. Археологи же все дальше углублялись в землю и наконец, на глубине 8 метров от уровня древнего горизонта, через две входные ямы вошли в эту камеру. Во входных ямах лежали остатки деревянной погребальной повозки. В наиболее опасных местах на помощь археологам приходили опытные шахтеры: они надежно крепили кровлю от опасности обвала. На долю шахтеров пришлась и первая важная находка: в стенке камеры они обнаружили пустоты и открыли хозяйственную нишу, заполненную разнообразной утварью. Сюда были положены большой медный котел для варки мяса, крюк, бронзовое блюдо, большой поднос, на котором лежали кувшин для вина (ойнохоя), килик, ситечко для процеживания вина, небольшая ажурная жаровня и железные щипцы. Рядом с подносом — бронзовое ведерко (ситула), железный черпак для вина. В передней части ниши стояли греческие глиняные амфоры, а под ними — железная жаровня. В нише лежал также скелет удушенного повара или виночерпия. Можно себе представить, какие сокровища должны были находиться в погребальной камере, если достаточно ценные предметы в нише не привлекли внимания грабителей.

Сама погребальная камера была полностью ограблена. Несколько сот оброненных грабителями мелких золотых украшений да золотой перстень, хотя и не давали возможности восстановить обряд погребения, свидетельствовали об огромных богатствах, бывших в камере. Удалось установить, что в ней были похоронены четыре знатные особы, вероятно двое мужчин и две женщины. Большего, к сожалению, из-за полного ограбления сказать было невозможно.

Казалось, что исследование погребения завершено и можно готовиться к дальнейшей работе. Ведь открытое погребение было лишь одним из боковых погребений кургана под его северной полой. Предстояло снять всю южную половину насыпи кургана, под которой должно было быть центральное погребение, а возможно, и еще другие боковые. Но пошли осенние дожди, и было принято решение отложить дальнейшее исследование Гаймановой могилы на следующую весну.

Перед отъездом наводили лоск на раскопанные объекты для их детального фотографирования и зарисовки. И вот тут-то археологов ждал большой сюрприз. Один из сотрудников экспедиции, Борис Мозолевский, с которым нам еще предстоит познакомиться поближе, осторожно зачищал плотную земляную стенку катакомбы. Вдруг под ножом кусочек глины легко поддался. «Здесь что-то есть! — крикнул Мозолевский Бидзиле. — По-моему, здесь тайник». Однако в это время позвали обедать, и археологи поднялись на поверхность.

Кладоискатель, конечно же, немедленно стал бы рыться в земле, чтобы поскорее удовлетворить свою алчность. Иное дело — археолог. Археологи — народ хладнокровный. Порою они нарочито подчеркивают это, особенно перед новичком. Торопливость несвойственна настоящему археологу. И хотя все мысли Бидзили и его сотрудников безусловно целиком были заняты предположением Мозолевского, они как ни в чем не бывало не торопясь сели обедать, шутливо обсуждая, что же в этом тайнике может быть скрыто, если, конечно, он существует. А если существует, то никуда не денется, подождет еще немного. Пообедали, перекурили и снова спустились в глубокое подземелье. Чутье, помноженное на опыт, не обмануло Мозолевского, оно и в будущем не раз приносило ему удачу. В стене действительно был тайник.

Драгоценный сервиз на тайника погребения Гаймановой могилы IV в. до н. а.

Спрятанные сокровища лежали в нем горизонтальными рядами: наверху — деревянная чаша с золотой обивкой, ниже — серебряный килик и чашечка, под ними — еще две деревянные чаши, обитые золотыми пластинами, под чашами — серебряный ритон с золотым раструбом и наконечником в виде головы барана. Самые ценные вещи лежали на дне тайника: здесь были большой серебряный ритон с широким золотым орнаментированным раструбом и золотым наконечником, серебряная ритуальная чаша, в которую был помещен серебряный же кубок, и, наконец, самая замечательная находка, прославившая Гайманову могилу, — серебряная с позолотой чаша, украшенная широким фризом с рельефными изображениями шести фигур скифов. По форме сосуд совершенно подобен чаше со сценами охоты из Солохи, и оба они несомненно ритуальные.

Впервые за последние более чем полстолетия скифы, стряхнув с себя прах тысячелетий, снова, как живые, предстали перед глазами наших современников. На гаймановой чаше они величественны. Здесь изображены две парные сцены и две одиночные фигуры скифов. Основу композиции составляют парные сцены. Одиночные фигуры, очевидно, выполняют вспомогательную роль в сюжете. На одной стороне чаши изображены два сидящих бородатых скифских воина, занятых мирной беседой. Роскошная одежда, парадное оружие, атрибуты высшей власти (плетка в руке одного из них и булава в руке другого), весь их облик — все указывает на то, что перед нами представители высшей власти. Детали костюма и оружия вносят много новых ценных дополнений к известным нам. Фигуры, переданные в технике высокого рельефа, позолочены; в серебре оставлены лишь лица и кисти рук.

На противоположной стороне чаши — также парная сцена. Возможно, она — центральная во всей композиции. К сожалению, именно эта часть чаши сильнее всего пострадала от времени, поэтому изображения здесь не столь четки и некоторые важные детали утеряны. Здесь также сидят два знатных скифских воина — пожилой и молодой, одетые в такие же, как и скифы, о которых речь шла выше, роскошные костюмы и при парадном оружии. У молодого на шее гривна, в правой руке он держит чашу — символ верховной власти, левая же рука его вытянута в сторону собеседника.

Пожилой воин протянул правую руку в сторону молодого, как будто передавая ему что-то.

Под одной ручкой чаши изображен стоящий на коленях молодой скиф, припавший ртом к бурдюку с вином, под другой помещен пожилой воин, также стоящий на коленях; одной рукой он держится за лоб, а другой сжимает что-то на земле.