В поисках скифских сокровищ - Брашинский Иосиф Беньяминович. Страница 8

До присоединения к России Керчь была довольно значительным городом. В ней имелась крепость с турецким гарнизоном и многочисленное население, состоявшее из турок, татар, греков и армян. Интересные сведения о населении Керчи до и после включения города в состав Российской империи приводятся в «Описании городов, отошедших по мирному 1774 г. с Оттоманскою Портою трактату в Российское владение и принадлежащей к ним земли, с некоторым географическим известием», составленном ииженер-подполковником Томиловым. Томилов посетил Керчь с отрядом русских войск князя Долгорукова, овладевших городом еще в 1771 г. Он сообщает, что до прихода русских в Керчи было 780 семей турок и татар, 8 семей армян и 16 — греков. Все турки и татары бежали из города за два дня доприхода русских войск» и к моменту его оккупации там оставалось лишь «греков мужеска полу 70, грузин 2, армян 38; гречанок с детьми 5, грузинок 1, армянок и детей их 25». Греки и армяне были переселены Екатериной во вновь основанные города Мариуполь и Нахичевань. П. Сумароков в своих «Досугах крымского судьи» писал, что при его посещении Керчи на рубеже XVIII и XIX вв. в ней было всего 80 скудных дворов и городом она была лишь по названию. Имея в длину не более полуверсты, Керчь состояла из двух улиц. Жители ее промышляли рыбной ловлей, скупали с судов, проходивших из Черного моря через пролив в Таганрог, разные мелочные товары: сушеные фрукты, бакалею, табак, курительные трубки и т. д., и жили перепродажей этих товаров. Нередко, как отмечает Сумароков, стоимость лавки со всем содержимым не превышала тридцати-сорока рублей, «после чего можно заключить, что приморское положение почти здесь бесполезно».

Должность начальника Керченской таможни, которую занял Дюбрюкс, была скорее номинальной, ибо таможня здесь в то время не имела никакого значения. Поэтому и жалованье за службу было мизерным: всего 400 рублей в год, чего едва хватало на самое скромное существование. Иногда шкипера рыболовных шхун давали Дюбрюксу соленую рыбу, и даже эти скромные дары были, по его словам, большим подспорьем в его полунищенском бюджете.В 1812 г., когда в Новороссийском крае свирепствовала чума, Дюбрюкс некоторое время занимал должность комиссара по медицинской части в Еникале, где в то время размещались административные органы Керчь- Еникальского градоначальства (лишь в 1825 г. они были переведены в Керчь). В Керчи у Дюбрюкса, не имевшего ни специального образования, ни знаний, пробуждается глубокий интерес к древностям, к археологии. Этот интерес вскоре превращается в поистине фанатическую страсть, целиком поглотившую его. Почва для этого была самая благоприятная: все здесь напоминало о былом величии города, было окутано романтической тайной и звало своего открывателя и исследователя.

Должность начальника Керченской таможни в то время, как уже говорилось, была чисто номинальной, и у Дюбрюкса было достаточно свободного времени, чтобы отдаться захватившему его увлечению. Во время частых прогулок по окрестностям города то здесь, то там находил он различные древние предметы: от монет и маленьких глиняных статуэток или черепков красивых расписных ваз до огромных мраморных плит с греческими надписями. Все это он доставлял домой, заполнял полки шкафов и складывал прямо под открытым небом. Чудак, бредущий с палкой и то и дело поднимающий с земли и внимательно рассматривающий какие-то вещи, скоро стал в Керчи и ее окрестностях приметной фигурой. Местные жители, узнав о странном, но безобидном увлечении начальника таможни, стали приносить ему различные случайные находки, которые пополняли его домашний музей. Собрание древностей Павла Дюбрюкса стало первым керченским музеем — «древлехранилищем».

В 1818 г. Керчь проездом посетил Александр I. Среди прочих достопримечательностей осмотрел он и раскопки Дюбрюкса и его «древлехранилище», в котором к тому времени были собраны многочисленные ценные экспонаты. Сам Дюбрюкс так описывал свой музей: «В пем хранится много золотых вещей, как-то: браслеты, серьги, кольца, фигуры животных, женщин и прочее; обломки статуй… Много надгробпых камней с фигурами и надписями, два из них мраморные; драгоценнее всего надписи памятников, воздвигнутых в царствование царей Боспора. Медалей (так Дюбрюкс называет монеты, — И. Б.) должно быть до 200, большая часть коих прекрасно сохранилась и чрезвычайно интересна. Кроме упомянутых вещей, в музеуме хранится значительное количество стеклянных сосудов и глиняных ваз различной формы и величины; три шкафа, наполненные статуэтками и бюстами из глины и гипса».

В знак монаршей «милости и благоволения» Александр I даровал Дюбрюксу все собранное им и поручил ему вести дальнейшие исследования, не отпустив на это, однако, никаких средств.

Постепенно Дюбрюкс расширяет поле своей деятельности. Начиная с 1816 г. он приступает к раскопкам древних могил, вкладывая в это все свои скудные средства.

В 1817 г. Павел Дюбрюкс получает новое назначение.

В окрестностях Керчи расположено множество соляных озер, летом обычно целиком высыхающих, так что вся их поверхность покрывается белой коркой соли. Добыча соли в них тогда и удобна, и дешева, что было хорошо известно еще в глубокой древности. Это и привело к возникновению здесь в начале XIX в. ряда казенных соляных промыслов. Дюбрюкс был назначен смотрителем Керченских соляных озер и промыслов. Новая должность несколько улучшила его материальное положение, чем он не замедлил воспользоваться для расширения своих археологических разысканий.Некоторые из найденных им ценных древних предметов Дюбрюкс преподнес императрице Марии Федоровне и государственному канцлеру графу Воронцову. Вещи, особенно имевшиеся среди них золотые изделия, привлекли внимание высокопоставленных лиц к керченским древностям, и в 1817 г. Дюбрюкс по поручению великого князя Михаила Павловича продолжал их поиски, на что ему была отпущена небольшая сумма денег. Однако деньги скоро кончились, а надежды на богатые и ценные находки, в первую очередь золотые вещи, не оправдались, и в дальнейших субсидиях Дюбрюксу было отказано. Новые раскопки приходилось вести на собственные средства.

Не обладая достаточными знаниями и средствами, Дюбрюкс мог лишь отыскивать древние памятники, но не был в состоянии ни истолковать их, ни понять их истинного научного значения, ни опубликовать. Со стороны многих деятельность его вызывала весьма настороженное, если не враждебное, отношение. Граф A.Л. Перовский, будущий крупный государственный деятель николаевской эпохи и глава Комиссии для исследования древностей, писал в то время министру народного просвещения князю Голицыну из Феодосии, сетуя на отсутствие внимания со стороны правительства к крымским древностям, что это дает возможность вести археологические раскопки разным случайным людям, среди которых имеется некий Дюбрюкс, «не обладающий никакими знаниями». По мнению Перовского, Дюбрюкс не может устраивать ни правительство, ни генерал-губернатора, «и способы, какими он ведет свои исследования, не обещают ничего».

Упоминает о Дюбрюксе и Пушкин. Великий поэт, побывавший в Керчи, как уже упоминалось, летом 1820 г., говоря о деятельности Дюбрюкса, отмечает пренебрежительное отношение властей к исследованию древностей. В письме к брату он пишет, что «какой-то француз прислан из Петербурга для разысканий — но ему недостает ни денег, ни сведений, как у нас обыкновенно водится».

А Павел Дюбрюкс тем временем продолжал свои розыски новых памятников древности.

В 1828 г. судьба свела его с человеком, ставшим на долгие годы его наставником в археологических изысканиях. Этим человеком был полковник И. А. Стемпковский.

Иван Алексеевич Стемпковскпй (1789—1832) родился в мелкопоместной дворянской семье в Саратовской губернии. После смерти отца он унаследовал небольшое имение с 32 душами крепостных. Пятнадцатилетним юношей был зачислен подпрапорщиком в Ладожский пехотный полк, расквартированный в Одессе. Здесь Стемпковский обратил на себя внимание герцога Ришелье, бывшего в то время генерал-губернатором Одессы и Новороссийского края, и тот предложил ему в 1808 г. должность адъютанта. С этого времени начинается период быстрой и блестящей карьеры молодого И. А. Стемпковского. То было бурное время наполеоновских войн, когда «Каждый солдат носил в своем ранце маршальский жезл». В 1810 г. Стемпковский отличается при взятии крепости Анапы, в 1810—1812 гг. он участвует в походах против кавказских горцев, за что производится в поручики и переводится в лейб-гвардии Измайловский полк. В 1814 и 1815 гг. И. А. Стемпковский участвует в заграничных походах русских войск, в сражениях в Германии и Франции, и остается, уже в чине полковника в составе русского оккупационного корпуса, в Париже. Здесь он прожил несколько лет, оказавших большое влияние на всю его дальнейшую жизнь. В отличие от большинства своих сослуживцев, проводивших время в Париже в бесконечных кутежах и развлечениях, молодой полковник Стемпковский посвящает все свободное от службы время пополнению своего образования. Получив доступ в Парижскую Академию надписей и словесности, он подружился с ее непременным секретарем, знаменитым археологом Рауль-Рошеттом, по представлению которого оп позднее был избрал членом-корреспондентом этой академии.