Дом аптекаря - Мэтьюс Эдриан. Страница 59

— Чемпион поднимается на счет девять, — усмехнулся Майлс.

— Точно! Им нужно было опередить тех, кто работал над «Проектом Манхэттен». Среди их ученых нашлись и такие, кто полагал, что путь к цепной ядерной реакции можно отыскать в древних эзотерических писаниях, герметических символах и опытах алхимиков. Именно с этой целью и создавалось хранилище AR; Они думали, что древние черные маги уже прошли весь путь.

— А на самом деле? — спросила Рут. — Они действительно далеко продвинулись?

— Я не специалист, но назову вам напоследок одно имя. Фулканелли. Самый знаменитый алхимик двадцатого века. Настоящая загадка. Есть свидетельства о том, что имя это встречалось уже в начале пятнадцатого столетия, а значит, либо парень очень стар — старше даже меня, — либо само имя передается от адепта к адепту, на протяжении многих поколений. Так или иначе, но Фулканелли написал книгу под названием «Тайна соборов». В двадцатых он жил в Париже, а книга вышла в 1926-м. Согласно его теории, в архитектуре и орнаменте готических соборов Европы зашифрованы некие инструкции, касающиеся алхимических секретов. Один парень, Жак Бержье, утверждал, что Фулканелли посетил его в лаборатории Парижской газовой компании в июне 1937 года. Фулканелли просил передать сообщение для физика Андре Эльброннера. Сообщение было, по сути, предупреждением насчет опасности ядерной энергии. Он также сказал, что древние алхимики прошли тем же путем и что результатом расщепления атома стало уничтожение существовавших ранее цивилизаций.

— Насчет алхимиков у меня сомнений нет, — усмехнулся Майлс. — Некоторые из них вполне способны на самоуничтожение. А вот что касается цивилизаций…

— Неужели кто-то всерьез верит в эту чушь? — спросила Рут.

— Ну, среди тех, кто верил в эту, как вы выразились, чушь, было, например, Бюро стратегических служб, предшественник нынешнего ЦРУ. После войны они охотились за Фулканелли, который числился в списке лиц, имеющих доступ к секретной информации в области ядерной физики. Главной задачей было не позволить им работать на Восток.

— Так он был алхимиком или просто исследователем темы? — поинтересовался Майлс.

— Имеются показания свидетелей, утверждающих, что видели, как он в 1937-м превратил в уран серебро. Подумайте. Уже тогда в руках множества людей мог оказаться надежный источник урана. В 1939-м в Берлине прошла секретная конференция, утвердившая программу ядерных исследований и запретившая экспорт урана из Германии. Если бы немецкие физики прослышали про успехи Фулканелли, они, несомненно, захотели бы с ним поговорить, верно? Но после войны он бесследно исчез.

Фишер доел булочку и посмотрел на часы.

— Через час у меня поезд на Гаагу. Успею?

— Где ваш багаж? — спросил Майлс.

— В гардеробной.

— Тогда успеем. Я поймаю вам такси.

Они оделись и вышли из уютного кафетерия на продуваемую зябким ветром площадь.

— Теперь мы знаем, — заговорила Рут, — почему Мидль, Хофер — и, может быть, Поссе — так заинтересовались картиной, когда увидели на задней ее стороне те символы. Они знали, что картина заинтересует и Гитлера.

— Так вполне могло быть, — согласился Фишер.

— Но мы по-прежнему не знаем, расшифровал ли кто-нибудь написанное. Те, кто нашел картину, были, если так можно выразиться, библиотекарями. Они поставили труд на соответствующую полку и только. Они не читали саму книгу.

— Вполне разумная гипотеза, — закивал американец. — Помнится, я видел где-то переписку Поссе насчет коллекции Аркана. Попробую что-нибудь раскопать.

Проводив такси взглядом, Рут посмотрела на Майлса:

— Куда дальше?

Англичанин посмотрел на нее сверху вниз, обнял за плечи и крепко прижал к себе.

— К Лидии.

Вернувшись в свою комнату, Рут включила компьютер. В кресле мирно спала Принчипесса. В памяти всплыли слова отца. Они разговаривали о философском камне, и он сказал: «Каждый понимал под философским камнем свое. И у каждой исторической эпохи был свой философский камень, свой запретный плод, свои танталовы муки».

Йорис был прав.

В Средние века — золото. В двадцатом веке — атомная энергия.

А что же Йоханнес ван дер Хейден? При чем тут живший в восемнадцатом веке аптекарь и весьма посредственный художник? Что означал философский камень для него?

Вопрос.

Она проверила почту. Сообщение от Кида — спрашивает, когда ему можно заглянуть. Послание от родителей с парой советов касательно страховки баржи. Обещанная информация от Каброля. И наконец, четвертое письмо. С пустой строчкой в графе «Тема».

Рут щелкнула «мышкой».

От: mystery @anonymous.com

Кому: [email protected]

Мы живем в несчастном мире, Chickenshit, где люди делают все, чтобы только не заглядывать себе в душу. А ты способна заглянуть в свою? Я предупреждал, но ты не послушала. Больше предупреждений не будет. Великая опасность перед тобой. Ты приближаешься к matrimonium alchymicum. Но помни: мужчина и женщина — несовместимые противоположности. Соединение их порождает вражду. Тот, кто сражается с демонами, должен быть осторожен, чтобы самому не стать демоном.

— О, черт! — прошептала Рут, нажимая кнопку печати.

Из принтера выполз лист — черное на белом.

Она прочитала письмо еще раз, потом выдвинула ящик стола и положила лист поверх двух предыдущих. Нашла электронный адрес Смитса и сбросила сообщение ему. Смитс, может быть, и глупец, имеющий обыкновение подозревать жертву преступлений в том, что она сама навлекает несчастье на свою голову, но притом он еще и полицейский. Кто знает, чем все закончится? А раз так, то надо хотя бы продемонстрировать стремление к сотрудничеству. Пусть только для протокола.

Рут уставилась в стену прямо перед собой.

Кем бы ни был ее таинственный корреспондент, он определенно имел в уме какую-то цель. Кем бы он ни был, «Радость секса» вряд ли числилась в десятке его любимых книг. И что, черт бы его побрал, означает matrimonium alchymicum? Догадаться, впрочем, не составляло труда — алхимическая свадьба. Помочь мог бы Лукас, но лучше провалиться сквозь землю, чем выслушивать его нотации.

Впрочем, желание работать тоже пропало.

Одно зловредное, сочащееся ядом ненависти сообщение, и весь день насмарку!

Рут вышла из комнаты и свернула в коридор, ведущий на половину Лидии.

Глава двадцать первая

Лидия сидела в постели и смотрела телевизор. На стеганом одеяле, как обычно, валялись смятые бумажные салфетки, крошки и еще какой-то не поддающийся идентификации мусор. Старуха потирала левую руку. Похоже, она была чем-то расстроена и недовольна.

— Отлежали? — спросила Рут.

— Артрит, дорогуша. Я принимаю болеутоляющие, но они совершенно не помогают. Боль входит в тебя и распространяется по рукам, ногам, остается в суставах.

— Если хотите, я позвоню доктору Люйтену.

— А какой от него прок? Выпишет еще один рецепт и все. Скажет, что боль — неизбежная часть процесса старения. Ненавижу это выражение — «процесс старения». Нет, не звоните.

— И что вы будете делать?

— Умирать.

Слово прозвучало жалобно и, оборвавшись на гласном звуке, растворилось в воздухе.

Рут присела на край кровати.

— Полагаю, это и есть следующая стадия процесса старения, — продолжала Лидия. — Ты стареешь, стареешь, стареешь, а потом все кончается.

— Вы вовсе не стареете, Лидия. Просто остальные молодеют. А с вами происходит вот что: вы начинаете жалеть себя.

— Вы, молодые, не понимаете физической боли. Здоровье — неведение, а неведение — блаженство. Нет, я вовсе не желаю вам испытать то же, что испытываю я. Но без понимания не бывает сочувствия. Это как на войне, дорогуша.