Магия страсти - Чарова Анна. Страница 21

Радует, что проклятия на мне нет, мои враги имеют плоть и кровь, а значит, с ними проще справиться. Мироздание не пытается меня отторгнуть — можно успокоиться и попытаться освоиться в этом мире, а потом отвоевать позиции.

— Вианта, — проговорила Саяни — я вздрогнула, сфокусировала на ней взгляд: тетушка протягивала мне пластину Незваного. — Я была не права, не стоит ее выбрасывать, надень.

Я взяла пластину и с удивлением заметила, что раны на ладонях затянулись — Мэтиос залечил их прикосновением. Застегнув цепочку, спрятала подарок Незваного под платьем, вспомнила, ради кого Саяни совершила преступление, сказала:

— Он красивый. Дарьель. Теперь понимаю, зачем вам нужен развод. Вы ж будете на моей свадьбе?

Саяни ничего не ответила, посмотрела на меня без выражения и выдала:

— Мы обе княжеского рода, к тому же я — твоя тетка, нам пора переходить на «ты». Это раз. Два. Свадьбе предшествует помолвка. Между свадьбой и помолвкой должно пройти от семи дней до месяца. Так что скоро у тебя праздник, готовься.

— А еще помню, что мой жених приезжает завтра, — вздохнула я. — Почему вы разводитесь, уж прости за нескромный вопрос?

— Для ордена Справедливости, который дает согласие на развод, все просто: у нас нет детей, а Ратону нужен наследник. Но на самом деле причина не во мне, маги сказали, что я могу зачать и выносить ребенка, а в Ратоне, и он согласен меня отпустить. Но есть одно условие: чтобы получить согласие на развод, надо, чтоб была невеста, одобренная орденом.

— Я с моим приданым вполне подхожу. Вот только о детях от Ратона можно забыть…

— Если маги помогут, то они появятся.

— Ага, придут и всей толпой помогут…

Саяни улыбнулась:

— Мы с ним не подходим друг другу, бывает такое.

Я хотела сказать «несовместимость», но не нашла нужного слова. Княгиня продолжила:

— Ратон — хороший человек, ты сама увидишь.

— Хочется верить, — проворчала я.

Ничего. Могло быть и хуже. Дьяволу как никому другому известно, что через два месяца я должна была ослепнуть от рассеянного склероза. Эд меня бросил. Мне нечего терять там. А здесь я смогу построить свой мир. «Место твое не здесь» — некстати всплыли слова седого мага. Где же тогда? Где мне искать прядильщицу и зачем? Как научиться держать молот? Он, должно быть, тяжелый. Или это все иносказания?

В имение мы попали к обеду. Нас встречали, и ворота открыли заранее. Первым делом надо записать все, что говорил маг, спасибо, память у меня теперь была отменной, в предыдущей жизни пораженный болезнью мозг давал сбой — я могла забыть имя, дату, человека. Даже пароль от почты забыла, который десять лет помнила.

На пороге моего родового замка стоял начальник стражи Леон, и недоросток Арлито покачивался с пятки на носок, заведя руки за спину. Так посмотришь на него — мужчина лет тридцати, симпатичный, восточной, даже скорее испанской наружности, приглядишься получше — плечи узкие, руки длинные, ноги, как у цапли, румянец на щеках. Подросток, который только начал формироваться. Интересно, сколько ему лет и кому он служит на самом деле? Мэтиос вон больше ста лет прожил, а этот — сколько? Ведет он себя совсем не как ребенок, хотя у него, наверное, гормоны бурлят сильнее, чем у меня.

Так, хватит о глупостях. Нам собрались сообщить, кто же на меня покушался. Карета остановилась, мы с Саяни вышли, и я напомнила себе, что надо разобраться, как работает амортизационная система кареты — дорога была ужасная, а нас почти не трясло. Магия какая-то.

— Что вы нам скажете? — обратилась я к начальнику стражи, выпрямляя спину и придавая лицу отстраненное выражение.

Леон приосанился и выпятил солидный живот — аж пластины кирасы разошлись. Саяни посмотрела на меня с осуждением, и я поняла, что получилось не очень.

— Скорее всего, произошедшее — досадная случайность, я допросил слуг, никто не покушался на вас, — доложил Леон, и Арлито перебил его:

— Как прошла поездка? Стал ли Хромой Мэтиос с вами разговаривать?

— Он принял нас, — ответила я. — И наговорил кучу непонятного. Саяни сказала, что его пророчества важны и нельзя забывать ни слова. Мне нужен писец, и срочно!

— Раньше вы любили писать сами, — сказал Арлито и увязался за мной. — Я могу вам помочь и заодно попытаюсь понять, что же имел в виду Хромой.

— Что-то не заметила его хромоты. — Я переступила порог, зашагала к лестнице, чтобы попасть в библиотеку.

— Даже я не помню, за что его так прозвали.

Я поперхнулась слюной, закашлялась. Мэтиосу сто пятьдесят… Сколько же Арлито?! Одно ясно, тут маги живут дольше простых людей…

— Мне девяносто два, — ответил маг на незаданный вопрос.

Я помотала головой, открыла дверь и по привычке потянулась к выключателю, но вспомнила, что тут не открыли электричество, а как добывать огонь, понятия не имею. Арлито запрокинул голову и крикнул:

— Лииса! Принеси зажженные свечи!

— Здорово вам, магам, — проговорила я, потупившись. — Люди слишком мало живут: только начинаешь понимать, что к чему, и уже пора умирать.

— У всех есть выбор, становиться ли магом. Кроме женщин, конечно. И вот что скажу: если бы меня спросили повторно, принимаю ли я дар, то отверг бы его. Магом быть не здорово, запомните. Мы платим счастьем за силу, и чем мы сильнее и несчастней, тем дольше живем. Спящий всегда отбирает самое ценное.

А Незваный? Чем Саяни заплатила ему, чтоб вернуть Вианту? Мэтиос говорил: «Смерть как плата» — неужели она кого-то убила?

Будто ниоткуда появилась Лииса, склонила передо мной голову, отдала Арлито канделябр с тремя свечами и поспешила удалиться.

— Это несправедливо, — вздохнула я. — Почему женщинам нельзя в маги? Извини, я не помню. Обращайся ко мне на «ты», ты ж мне в прадеды годишься.

Арлито с подсвечником шагал впереди, и я не видела его лица. Наверняка ведь лишнее говорю или глупость по местным меркам. Но кто, если не маг, расскажет лучше о жизни волшебников?

— Потому что женщина — ветер и непогода. Вы не умеете выбирать правильно и готовы пожертвовать многим ради малого.

— Это правда, — согласилась я, разглядывая книжные корешки, мимо которых проходила. — Но женщина дарит жизнь и потому ценит ее, она милосерднее.

Арлито поставил канделябр, уселся за стол и взял перо:

— Ордену не нужны милосердные слуги. Надо же, как вы… Как ты изменилась. Раньше бы поостереглась рассуждать о таких вещах, а то еще в ведьмы запишут. Ладно, давайте… давай лучше побеседуем о Хромом Мэтиосе, точнее, о его предсказании.

Стоит ли ему говорить все? Вдруг в словах седого мага зашифровано мое прошлое? Например, про меня не здесь? Или пророки не трогают прошлое, просто мне предстоит уехать? Любопытство победило осторожность, и я передала все слово в слово, наблюдая, как Арлито выводит на желтоватом листе каждую закорючку и от гусиного пера тянется щетинистая тень.

— Интересно, — вынес вердикт он, когда я замолчала. — Прямо вот так и сказал: «Подует ветер, раздует огонь, мужчина поймет женщину, а мудрец станет, как дитя, и родится твердь»?

— Да. И добавил, что зыбко… То есть, кажется, он не был уверен.

— Похоже, он говорил, как должно быть, но будет ли? Главный вопрос, понимаете… понимаешь, в чем?

Я молча помотала головой.

— В том, что все эти оды, а это именно они, — тебе. Он разглядел в тебе что-то настолько значимое, что разразился потоком предсказаний…

— Скорее рекомендаций.

— Да. Приступим же. Про семя понятно, он имел в виду богорожденных, но почему оно одичало? Огонь — твоя стихия, это тоже понятно. Он увидел тебя не здесь, это странно.

— Ага, я никуда не собираюсь, у меня большие планы на эти земли.

— Посмотрим. Молодые люди в странном месте не здесь — непонятно. А тебе?

— И мне не очень, — соврала я. — Да и как может быть понятно, когда это будущее? Молодые парни — по-моему, это неплохо. А вы все говорите, что я — уродина.

Арлито фыркнул:

— Ты — луна среди звезд! Они все — бледные моли, недостойные твоей тени. На Изумрудах мужчины гибли бы на поединках за право обладать тобой.