Леди Печалей - Дарт-Торнтон Сесилия. Страница 24

По лестнице парень поднимался вместе с остальными гостями. Пройдя половину пути, юноша решил проверить, на месте ли цветок, но его там не было. В этот момент его охватил страх, так как он догадался, что у Светлых был какой-то способ узнавать о воровстве. Парень поспешил к выходу и быстро выскочил на поверхность. Когда вышел последний гость, раздался голос:

— Позор вам, кто ответил на наше гостеприимство кражей.

Потом, как обычно, захлопнулась дверь, и на скале не осталось и следа прохода.

Но с этого момента остров никогда больше не появлялся в День белых цветов. Светлые не простили смертным кражу. Они больше никого не приглашали в гости, а проход в свой мир закрыли навсегда. Позже закрылись и все остальные проходы.

— Почему? — спросила Рохейн.

— Смертные совершали поступки и похуже, чем кража цветов. Некоторые Светлые были очень рассержены делами людей и не хотели иметь с нами ничего общего.

— Вы сказали, что проходы закрылись навсегда? А они могут когда-нибудь открыться?

— Нет.

— Может быть, это к лучшему? — предположила Рохейн.

Эллис кивнула.

— Никогда не говорите такого! — воскликнул Бард, возмущенный не на шутку. — Айя потеряла связь с миром чудес, о котором смертные могли только мечтать. Светлое Королевство было и остается опасной землей. Там достаточно ловушек для невнимательных людей и достаточно тюремных башен для безрассудных. До него трудно добраться, потому что королевство слишком высоко и глубоко, заполнено птицами и животными, безбрежными океанами и звездами, красотой магической и опасной, радостью и сожалением. В этом королевстве человек может считать себя счастливым.

В ночи откуда-то послышалась музыка. Невидимый музыкант играл на тростниковой флейте тихую грустную мелодию. Но вскоре ее заглушили звуки в мажорном ключе, которые издала лира Тоби.

Бард громко спросил:

— Где же пимент?

Поспешно вошли двое слуг. Один из них нес поднос с бокалами, другой — кувшин, над которым поднимался пар, и полотенце. Ароматный напиток разлили по бокалам. Выпили за здравие короля, потом Эрсилдоун начал новую историю.

— Если хотите лучше понять Светлых, — сказал он, — вам надо послушать рассказ об Эйлиан.

Рохейн согласно кивнула.

— В старые времена в Каэрмелор приехала пожилая пара из Байт Даун Рори, чтобы найти служанку. Они увидели симпатичную девушку с золотистыми волосами, стоявшую несколько поодаль от остальных, и заговорили с ней.

— Талитянская девушка? — пробормотала Рохейн.

— Да, талитянская девушка, оказавшаяся там случайно. Она назвала им свое имя. Старики наняли ее и вернулись домой. В окрестных деревушках существовал обычай — долгими зимними вечерами женщины и девушки после ужина собирались вместе. Новая служанка тоже взяла за правило выходить на поляну, освещенную лунным светом, и некоторые прохожие уверяли, что видели ее несколько раз в окружении Светлых. Они пели и танцевали. Пришла весна. Когда дни стали длиннее и зацвел кустарник, а в леса, надевшие зеленый наряд, вернулись кукушки, Эйлиан убежала с новыми друзьями, и больше ее никто не видел. С этого дня место, где девушку видели в последний раз, стали называть поляной Эйлиан, хотя люди давно забыли, по какой причине.

Пожилая женщина, нанявшая служанку, была повитухой. Благодаря ее опыту и умению люди охотно пользовались услугами женщины, но от этого она не становилась богаче, потому что пациенты были бедны. Через год после побега Эйлиан в туманную холодную ночь кто-то постучал в дверь дома пожилой пары. Женщина открыла и увидела высокого человека в плаще, державшего под уздцы серого жеребца.

— Я пришел, чтобы отвезти вас к моей жене, — сказал он.

Привлекательный внешний вид гостя вызывал подозрение, а его повелительный тон совсем не понравился женщине, поэтому первым ее побуждением было отказаться, но незнакомец словно воспользовался какими-то чарами. Повитуха, вопреки своему желанию, молча собрала принадлежности и забралась в седло позади мужчины. Лошадь довезла их до Роскоурт Мура. Если вам приходилось бывать в этом местечке, то, несомненно, вы видели гору Брин Исибион, большую, покрытую зеленью, словно поднимающуюся из центра вересковой пустоши. Она напоминала разрушенный форт или цитадель, окруженную вертикальными камнями, с пирамидой на северном склоне. Достигнув этого места, незнакомец и повивальная бабка спешились и направились через проход в камнях к большой пещере. За занавесом из ослиной шкуры в дальнем углу, на грубо сколоченном топчане, покрытом сухим папоротником, лежала женщина. В маленькой жаровне горело полено, нисколько не обогревая пещеру.

Приняв ребенка, повитуха села на корявый стул ближе к огню, чтобы запеленать дитя. Женщина попросила ее остаться в пещере на две недели. Итак, решение было принято. Из жалости к измученной, настрадавшейся пациентке, из-за нищенских условий, в которых той приходилось жить, повивальная бабка согласилась. Каждый день приходил незнакомец и приносил еду и все, что требовалось. Проходило время, дитя и мать окрепли.

Однажды мужчина подошел к повитухе с небольшой резной коробочкой, заполненной зеленой мазью. Он приказал ей наложить немного мази на веки ребенка, но ни в коем случае не дотрагиваться до своих глаз. Женщина сделала все так, как ей было сказано, но, отложив в сторону коробочку, она, забывшись, потерла зачесавшийся глаз.

В тот же момент весь мир вокруг преобразился. Пещера исчезла. На ее месте появилась великолепная комната в зеленых и золотых тонах, вполне достойная королей. Вместо грубого табурета, стоявшего перед раскаленной печуркой, появился резной стул с высокой спинкой около камина, от которого распространялось по комнате приятное тепло. Полированный до блеска пол покрывали ковры с длинным ворсом. Каждую стену украшали великолепные гобелены, а над каминной доской висело зеркало в золотой раме. С трудом сдержав изумленное восклицание, повитуха посмотрела туда, где лежала ее пациентка, теперь уже не на сухом папоротнике, а на перине, покрытой золотистыми шелковыми простынями, на великолепных подушках, под расшитым покрывалом. И была эта женщина не кем иным, как золотоволосой Эйлиан. А от ребенка, сначала казавшегося совершенно обычным, сейчас невозможно было оторвать глаз, настолько он был красив.

Но самое удивительное, что все это великолепие женщина могла видеть только левым глазом. Когда он был закрыт, перед ее взором опять представали каменные стены, грубый топчан, покрытый травой, убогая мебель.

У повитухи хватило ума никак не показать, что приказ нарушен, но пока она находилась в пещере, держала левый глаз открытым. Хотя, надо сказать, новоприобретенная способность приносила немало неудобств, и ей приходилось постоянно быть начеку. Таким способом женщина узнала некоторые подробности из жизни Светлых.

Наконец подоспело время повитухе возвращаться домой. Высокий мужчина довез ее до дверей дома и там вручил кошелек с монетами. Прежде чем женщина успела произнести хоть слово благодарности, он вскочил на лошадь и ускакал. Поспешив в дом, женщина высыпала монеты на кухонный стол. Перед ней мерцала теплым солнечным блеском груда золота. В необычайном волнении повитуха пересчитала деньги и поняла, что их хватит на безбедную жизнь для нее и мужа до конца дней.

С новыми возможностями зрения и богатством женщина ощущала себя вполне счастливой. У нее хватило мудрости понять, что и то и другое может вызвать зависть соседей, поэтому она никому не сказала ни слова. Кроме того, Светлые очень не любили, если кто-то без конца твердил об их добрых поступках. Умная повитуха скрыла все даже от собственного мужа из опасения, что тот может ненароком выдать секрет.

Иногда весной она видела в садах мужчин и женщин Светлых, гуляющих между цветущими деревьями, или летом танцующих под звездным небом в высокой траве. Однажды ей довелось даже наблюдать целую процессию Светлых, другими словами — Дозор.

— Дозор? — переспросила Рохейн.

— Так называется кавалькада небожителей, направляющихся на праздник или на выгул лошадей. Пожилая женщина видела их, скачущих в сумерках по полям, окруженных странным сиянием, более прекрасным, чем звездный свет. Длинные волосы казались сотканными из лунных лучей. Более великолепных коней ей никогда не приходилось встречать. Ветер играл с вплетенными в водопады хвостов и грив колокольчиками. Высокая изгородь из боярышника преграждала им путь на кукурузное поле, но кони Светлых перелетели через нее, словно птицы, и галопом понеслись дальше, к подножию зеленой горы. Утром повитуха шла на поле, чтобы посмотреть, сколько повреждено кукурузы, но ни единого раза ей не удалось обнаружить ни сломанного стебля, ни испорченного початка.