Алеет восток (Мв-14) (СИ) - Савин Влад. Страница 36

-И этот город немецкие отродья дьявола, шестьсот дней штурмовали, осаждали, да так взять и не смогли?

-В той истории, девятьсот - отвечаю я - и представь, Люся, здесь даже в самую страшную первую зиму порядок сохранялся, школы работали, даже театры, не было - что каждый, сам за себя. Люди верили, что выстоят. А через семьдесят лет будет кто-то говорить, что надо было сдаться, как Париж себя "открытым городом" объявил.

-Но здесь этого не будет? - тревожно спрашивает Лючия - неужели то, что было, можно так легко забыть?

-А это, как расскажешь - говорю я - вот наша работа с Мосфильмом! Можно передать достоверно антураж, обстановку, все детали, можно показать цену победы, тяжелый труд, в грязи и крови. А как ты на экране передашь саму Победу - то самое ощущение, что мы сделали это, несмотря ни на что - то, ради чего все? И будут те, кто не воевали, смотреть и скулить, ах, какая страшная цена, зачем? А вот надо было, или победить, или умереть - мы победили!

Вот и Арка Главного Штаба. Лючия уже фильм "Ленин в Октябре" видела, и спросила - это здесь революционные солдаты и рабочие бежали Зимний штурмовать, то красивое здание напротив? По простору Дворцовой веяли вихри враждебные, гоняя пыль - на нас тотчас налетели, взметнули выше головы полы плащей, бесстыдно закрутили у ног подолы платьев. Мы нагибаемся, пытаясь одежды вниз одернуть, придержать - а ветер будто смеется над нами, едва в приличный вид себя приведем, новый порыв, и все по-новой, развеваемся словно первомайские флаги, и сверкаем чулками выше колен как в "мини", видела в кино из будущего эту моду, не нравится мне совсем! Сильнее всего дуло, и нас трепало, возле самой колонны - но итальянка захотела взглянуть поближе, обошла неспешно вокруг столпа, придерживая шляпу, посмотрела ввысь, на верхушку с ангелом. Спросила - как ставили такую громаду?

-А взяли и поставили! - отвечаю я - после победы над Наполеоном. Когда лучший в мире полководец, пришел к нам с лучшей и сильнейшей армией, в шестьсот пятьдесят тысяч со всей Европы (ну как Еврорейх сейчас), и едва ноги унес, с одной двадцатой частью своего воинства. После такого, да какой-то столб поставить перед царским дворцом - ерунда! А если серьезно, то проект составил француз Монферран, который Исаакиевский собор строил. И две тысячи русских солдат с веревками, по команде раз, два, взяли, водрузили колонну на место. Это я рассказываю, как в школе слышала - в жизни наверное, сложнее было - но колонна, вот она, стоит!

Ну а вдруг сейчас упадет и на нас покатится - она же ничем не прикреплена к постаменту? Хотя она тут за сто с лишним лет сколько перенесла - и бури с наводнениями, и фашистскую бомбежку. А все равно страшно - даже снизу наверх гляну, и голова кружится, ужас! Только бы римлянка не заметила, а то ведь уважать меня перестанет!

-Брависсимо! - сказала Лючия - чем больше я русских узнаю, тем больше убеждаюсь, что для вас ничего невозможного нет! Ой, Аня, ты прости, я все еще так говорю - хотя так хотела бы стать русской итальянкой!

-А отчего нет? - отвечаю - вот это самый Монферран, самый натуральный француз, служил в наполеоновской гвардии, против нас воевал! А как наши в Париж вступили в 1814 году, так преподнес русскому царю Александру рисунки триумфальной арки "во славу храброго русского воинства" и конной статуи царя-освободителя от наполеоновского ига. Которые так понравились Александру, что он пригласил Монферрана в Россию, где тот и прожил сорок два года до самой смерти, полностью состоявшись как архитектор - все, им построенное, лишь здесь, в России. В Горьком была, видела здание нижегородской ярмарки, это тоже он. Завещал себя тут и похоронить, в Исаакиевском соборе - но так как был католиком, то не разрешили, отправили тело во Францию.

Лючия замолкает ненадолго, а потом выдает:

-Нет, Аня, это как-то нехорошо. Если он присягу приносил... А если уж сюда приехал, то веру оставил свою?

-Люся, а ты сама разве не католичка?

Лючия снова замолкает, через минуту говорит:

-Аня, а ты знаешь, не совсем. Я и в коммунизм верю, но это ведь не церковь? А еще, я отца Серджио очень уважаю, и конечно, Его Святейшество, что нас с Юрием венчал - но чтобы веру считать превыше всего? Ты ведь говорила, что главное, это поступать правильно в жизни - ну а после бог рассудит. Мы ведь не какие-нибудь протестанты!

Наверное, правильная мысль? Ведь если допустить (предположим!) что бог есть, и он, как попы говорят, всемогущий и всевидящий? Тогда зачем ему наши молитвы - или он помогает лишь тем, кто громче орет? Зачем ему наши дары - это крохоборство какое-то выходит с его стороны? И зачем вообще, церковь нужна - как посредники, которые за это еще и деньги берут? Правильно крестьяне еще при царе говорили, "мы в бога верим, ну а попы тут при чем?". Ну а если бога нет, то и спорить не о чем! Жить по совести - а остальное приложится!

И совершенно не мучает меня совесть, за то, что вот сейчас, трудясь в доме на Литейном, я своими резолюциями нескольким десяткам человек подписала приговор. Поскольку - заслужили.

На Дворцовом мосту было очень красиво - вид на Университетскую набережную (эх, моя бывшая альма-матер), солнце, снова выглянувшее меж облаков, и Нева внизу, меняющая цвет на глазах, корабли и катера, золотой купол Исаакия вдали. Мы остановились посреди и смотрели вдаль, вдыхая соленый запах моря, внизу волны бежали навстречу, вид как с палубы корабля - все мечтаю, как я когда-нибудь, с моим Адмиралом, на белом пароходе, по Черному морю, или в Италию, к Лючии в гости! Ветер рвал на мне плащ, платье, шляпку, вуаль на ней, волосы - столь яростно, что казалось, сейчас меня унесет, или оставит без всего перечисленного - и бороться было бесполезно, тем более что на мосту мы были одни, пешеходов не было, лишь машины иногда проезжали; я лишь держалась за шляпу и за перила - и чувствовала какой-то пьянящий восторг, ощущение полета, как в книжке, что прочла на компьютере, про чайку с именем Джонатан Ливингстон.

-Мне Юрий так и не дозволил прыгнуть с парашютом - с сожалением говорит Лючия - а ты прыгала, целых два раза, как я тебе завидую! А вот если придумать такое приспособление, чтоб мощный пропеллер снизу, через решетку - чтоб человека могло поднять? И для обучения десантников было бы неплохо, и как аттракцион.

Ну, подруга, сама додумалась - я-то слышала, что у потомков это называлось "аэротрубой"! Может и впрямь предложить Пономаренко, как одно из упражнений для парашютистов? И таких как я - вот никогда не признаюсь Лючии, что высоты боюсь, летать хочется, но возле земли! Лючия, она счастливая, не опалила ее война, как меня, лишь краешком задела - оставила "идущей по жизни смеясь", как я была когда-то. Что ж, устрою я тебе прыжок с парашютом, коль сама просишь - как вернемся в Москву! Если Юрка разрешит. И про "трубу" доложу обязательно. Сама первой ее опробую - только не в платье конечно, а в летном комбезе!

Люся, шляпу держи! Я за свою, даже двумя руками схватилась за поля, так рвет с головы! Не терплю шляпных резинок - кажется, что душат! А римлянка смеется, ей и тут игра, "ловкость и быстроту тренировать, как с котом в цап-царап, успеть в самый последний момент", вроде бы ей это Юрка сказал на прогулке (итальянка, с мужем выходя, по любому поводу, всегда наряжается, и непременно в шляпке - как впрочем и я, со своим Адмиралом) - в шутку наверное, но для Лючии его слова, что Святое Писание. Меня еще подбивает, когда идем вместе, спорить на мороженое! Ой, а сегодня - с меня шляпу на Герцена срывало, и на Дворцовой трижды; один раз так мы вместе за своими шляпками бежали, от колонны до самых атлантов, которые держат небо, и думали уже, что обе проиграем, без головных уборов останемся - спасибо постовому милиционеру, помог поймать! А у Лючии было, на Невском, и еще перед мостом, в сквере у фонтана. Значит, теперь поровну - как это "не считается, если на лету поймала", сдернуло же с головы? Мороженое в больших количествах для фигуры вредно и для зубов! Ладно, пусть будет не в счет - угощу тебя ленинградским пломбиром. Наверное, такой же вкусный, как был до войны?