Предложение (ЛП) - Хейл Карина. Страница 61

Брэм ничего на это не отвечает, и мы едем в приятной, уютной тишине. Мы едем по мосту Золотые Ворота и город, словно призрак в ночи, сияет огнями в боковых зеркалах автомобиля. Я уже готова спросить, куда мы едем, как он поворачивает, и вот мы уже направляемся по холмам к смотровой площадке с видом на город.

Там стоит пара машин, это туристы, местные или романтики, смотрящие на светящийся мост. Но мы едем вниз по дороге к окраине парка, и, в конце концов, оказываемся одни.

— Не похоже на ужин, — говорю ему я.

Он смотрит на меня так, словно собирается съесть, и тут я понимаю, что у нас в меню.

Он кивает головой на заднее сиденье, и я вытягиваю шею, когда он включает в машине свет.

Там стоит корзинка для пикника. Я не заметила ее раньше. Он наклоняется назад, потянувшись в кресле, и от этого удивительного мужественного, свежего запаха я ощущаю покалывание по всему телу. Не буду ему говорить, что имела обыкновение спать с его старой рубашкой, только чтоб по ночам ощущать его запах, делать вид, что он там.

— Та-дам, — говорит он, поднимая корзинку. Я вижу бутылку красного вина и кучу закусок с разноцветных контейнерах – антипасто, оливки, хлеб, сыр, фрукты, греческий салат, киноа. Все выглядит сказочно. — Я подумал, что наше первое свидание будет здесь. Не могу представить вид лучше, чем этот.

Мы вынимаем одеяло из багажника и кладем на траву недалеко от машины. Он включает Lovage на портативных динамиках айфона и включает несколько электрических свечей. Мы раскладываем еду и вино, все так красиво. Лишь мы и город у наших ног. Не думала, что возможно снова влюбиться в Брэма МакГрегора, но я делаю это.

Это так обалденно.

После того, как мы закончили с едой и облизали испачканные в белом шоколаде пальцы друг друга, мы не останавливаемся. И я осознаю, что моя любовь к нему становится все глубже и глубже.

Мы словно эксгибиционисты занимаемся любовью на этом одеяле. Остальные посетители стоянки находятся слишком далеко, и они так или иначе не смогли бы увидеть нас со своих мест, но в любом случае это не имеет значения. Под эти редким открытым ночным небом и ослепительными звездами, которые так часто скрывает туман, мы все глубже и глубже чем когда-либо погружаемся друг в друга. Когда он толкается в меня, я чувствую себя настолько полной, что на моих глазах появляются слезы, и когда я тихо кончаю, всхлипывая ему в шею, по щекам начинают течь слезы.

— Милая, почему ты плачешь? — шепчет он, его голос тихий и насыщенный.

— Потому что люблю тебя, — говорю я ему. — И не могу представить ничего лучше.

Он вытирает мои слезы и не выходит из меня, хоть мы оба и кончили. Он остается во мне еще долго.

Позже, когда мы тормозим около здания квартиры Кайлы, он останавливает машину в парке и поворачивается на сиденье, чтобы посмотреть на меня.

— Никола, — говорит он, звуча так серьезно.

Я сглатываю, внезапно чувствуя тревогу.

— Что?

Он берет мои руки и сжимает их. Откашливается и смотрит вниз на свои руки.

— Я собираюсь у тебя кое-что спросить. А потом спросить Аву. И если вы оба скажете да, то я буду самым удачливым подонком в мире. — Он делает паузу, его глаза смотрят на меня. — Переедите ко мне?

— Ты шутишь? — спрашиваю я, желая засмеяться. — Конечно же, мы переедем к тебе.

— Не в дом, я имею в виду, в мою квартиру. Чтобы жить со мной.

— Что ж, ты будешь жить со мной. И пятилеткой.

— Но это да?

Я глупо улыбаюсь.

— Это да.

Он целует меня, быстро, глубоко и прекрасно. А затем мы идем наверх к моей, вскоре, бывшей квартире.

К счастью – или в этом виноваты плохие навыки няни – Ава все еще бодрствует, играя в игру с Кайлой.

— Брэм! — удивленно говорит она и бежит к нему. Он берет ее на руки и крепко обнимает.

— Что делаешь, малышка? Тебе ведь пора спать. — Он смотрит на Кайлу. — Ты доставила Кайле неприятности?

Я улыбаюсь тому, насколько естественно он ведет себя с ней. Он ставит ее обратно на пол, и она застенчиво смотрит на него.

— Я не могла уснуть, — отвечает она.

— Она не захотела спать, — добавляет Кайла.

Брэм усмехается им обеим, а затем приседает на корточки.

— Послушай, Ава. У меня для тебя есть важный, взрослый вопрос. Ты готова для него?

Она кивает, не улыбается и выглядит очень серьезной.

— Я готова.

— Как насчет того, чтобы переехать ко мне? С мамой, конечно же.

Ее глаза расширяются, и она расплывается в улыбке. Смотрит в мою сторону.

— Это правда?

— Да, ангел. Если ты согласишься, мы обе будем жить с Брэмом.

— Что скажешь? — спрашивает Брэм.

Ава выглядит так, словно собирается заплакать. Она оборачивает маленькие ручки вокруг шеи Брэма и приглушенным голосом говорит:

— Да.

Мое сердце, душа и яичники одновременно воспламеняются.

Этот мужчина.

Этот чертов мужчина.

Я слышу всхлип рядом со мной, и Кайла на самом деле плачет. Кайла, которая никогда не плачет.

— Кайла, — с притворным удивлением говорю я. — А ты оказывается не бездушная.

Она смотрит на меня и сердито вытирает слезу.

— Я просто счастлива, что вы, ребята, наконец-то съезжаете. — Но потом она бежит на кухню, крича. — Это надо отметить! Шампанское! — через плечо.

И я понимаю, насколько я везучая. Потому что стоя здесь, окруженная людьми, которых я люблю больше всего, я понимаю, как много у меня есть.

— Брэм, — говорит Ава, потянув его за рукав. — Когда мы переедем, можно мне батут?

Я закатываю глаза. Она просит один с тех пор, как научилась правильно говорить это слово.

— Посмотрим, — по-доброму говорит Брэм.

— А можно мне и пони? Мамочка не разрешает мне иметь пони.

Он смотрит на меня и улыбается.

— Мы подумаем и об этом, малышка. Думаю, у твоей мамы могут быть возражения.

Она делает паузу, размышляя. А потом.

— Брэм, а можно мне бугозавра?

— Я даже не знаю что это такое.

Я смеюсь.

— Ава, если ты хочешь, у тебя будет бугозавр.

— Ура! — кричит она, а затем бежит в нашу спальню. Спасибо Богу за вымышленных существ.

Кайла приносит шампанское, и каждый берет по бокалу. Поднимаем их в воздух для тоста.

— За новые начинания, — говорит Кайла. — И за то, что моя квартира возвращается ко мне.

— За любовь, — говорю я. — И за то, чтобы не отказываться от нее.

— За задницу Николы, — говорит Брэм, — и за то, что я буду видеть ее чаще и чаще.

Я закатываю глаза, но, так или иначе, чокаюсь.

Мы допиваем шампанское, и Брэму пора домой. Я стою с ним в холе, обмениваясь долгим, сладким поцелуем, его руки обнимают меня за талию, мои пальцы в его густых, мягких волосах

— Завтра, — говорит он, бормоча мне в шею, — ты уже будешь жить со мной

— Завтра я буду вся твоя.

И на следующий день после.

И на следующий день после этого

Я буду его навсегда.

Эпилог

НИКОЛА

Шесть месяцев спустя

— Брэм – лала-динь-дон! — кричит Ава.

Мытью не поможет удержаться и присоединяется.

— Брэм – лала-динь-дон!

Они вдвоем бегут впереди, пока Тейлор кричит на них, чтоб они вернулись. Где мы, по-вашему, находимся, в Диснейленде?

Потому что да, конечно же, мы в Диснейленде. Мы стараемся возвращаться сюда каждый раз, когда навещаем Тейлор, Ирвинга и Мэтью.

— Тебе не кажется неправильным, что дети продолжают использовать слово дон (при. пер. одно из значений слова член)? — шепчет мне Брэм, пока мы идем через толпу.

Я хихикаю.

— Ты извращенец.

— Я серьезно. И ты тоже в команде извращенцев, дорогуша.

Рождество в самом разгаре, в Южной Калифорнии все украшено и светит солнце, передышка от серого Сан-Франциско. Чем чаще мы навещаем Мэтью и остальных, тем больше я привязываюсь к этой области. Я не хочу жить в Сан-Бернардино, но где-нибудь на побережье с удовольствием, и это не дороже чем в Сан-Франциско.