Вкус яблочных зёрен (ЛП) - Хагена Катарина. Страница 23

абсолютного гурмана.

Харриет сохраняла эти выходные всегда как память, но чаще всего для своего

образования. Её сексуальное освобождение должно было связано не только с шестидесятыми

годами, но и с этими двумя ночами и двумя днями. Когда она и Фридрих Каст не спали друг

с другом, тогда ели бутерброды и яблоки, которые всегда были у Харриет в квартире.

Фридрих курил, и они мало беседовали. Несмотря на то, что Каст был медиком, он ничего не

сказал ей о предохранении. И Харриет ни разу об этом не вспомнила. В воскресенье после

обеда Фридрих Каст поднялся, вставил сигарету между своими губами, оделся и склонился к

Харриет, которая удивлённо на него посмотрела. Он посмотрел на её лицо и сказал, что

хочет быть свободным, а потом коротко, но горячо поцеловал её в губы и исчез. Харриет

осталась лежать, и была не очень обеспокоена. Она услышала, как он встретил Корнелию на

лестничной площадке, как остановились их короткие шаги и они что-то бормотали, а потом

Фридрих быстро спустился вниз, и только через некоторое время Корнелия размеренными

шагами поднялась наверх. "О, Господи", — подумала Харриет, — "о-хо-хо". И

действительно, вскоре после этого уже стучали в её дверь. Корнелия была в ужасе, когда

нашла Харриет в кровати средь бела дня с растрёпанными волосами, розовыми щеками и

тёмными тенями под глазами, полными сияния, и с красным ртом, который был почти стёрт

до крови. Запах дыма и секса встретил её как удар. Открыв несколько раз рот, она бросила на

Харриет взгляд, полный ненависти, и закрыла за собой дверь. Тётя почувствовала себя

плохой, но не такой скверной, как собственно от себя ожидала.

Дела у неё пошли намного хуже, чем она предполагала, когда Фридрих не заявился к

ней ни в ближайший и ни на следующий день. Выходные Харриет снова провела в кровати,

но на этот раз исключительно в таком ужасном отчаянии, что Корнелия забеспокоилась и

почти уже ожидала, что мужчина снова придёт. Прошла ещё одна неделя. Между тем

Харриет узнала, где он живёт, и написала ему два письма. И тогда в субботний вечер Каст

позвонил в её дверь. Когда она увидела, кто это был, то сдалась. Подняв девушку на руки,

Фридрих уложил её обратно на кровать. Потом открыл окно, курил из открытого окна на

улицу, и ждал, пока не вернётся её цвет лица. Когда Каст подошёл к ней, то положил свою

руку на её левую грудь и Харриет быстро задышала.

Он остался до утра понедельника. Из-за страданий, которые она пережила в последние

две недели, всё было ещё насыщенней, чем в первый раз. Харриет понимала, почему страсть

называется именно так. Когда Каст уходил, испуганная Харриет спрашивала, вернётся ли он

снова. Фридрих коротко кивал и уходил. И снова на две недели. Харриет пыталась что-то

сделать и окончательно всё разорвать, но это не получалось и она ещё больше день ото дня

рассыпалась. И когда старалась удержать какой-то обломок, тогда в другом месте что-то

уходило. И едва Харриет там схватывала, падало то, за что она сначала цеплялась. Отметки

стали хуже и Корнелия попросила её искать себе другую квартиру. Родители упрекали её,

потому что она пустила экзамены на самотёк. Харриет стала худой и волосы девушки

поблекли. И когда он появился через две недели, Корнелия встала перед комнатой Харриет и

закричала высоким голосом, что переезжает вместе с другой подругой на следующей неделе.

Так как сейчас она сдавала экзамен, и пусть даже на следующие выходные она будет в

Геттингене, ей всё равно нужен был отдых. Харриет стыдилась себя, но это было также и

облегчением, ведь видеть Фридриха было важнее. Тётя спросила у него, хочет ли он к ней

переехать. И Фридрих кивнул. Это был скандал. Узнав об этом, Хиннерк бушевал. Он

немедленно помчался и изменил завещание, в котором изгнал Харриет. Она больше не

должна была появляться дома. Даже на Рождество.

Фридрих жил у Харриет, но действительно ли можно было сказать, что он к ней

переехал? Каст там спал и положил для смены несколько вещей из одежды в старый шкаф

Корнелии. Но свои книги, вещи, картины, карандаши, покрывала, подушки — именно то,

чем меблирует господин свою жизнь, всё это мужчина никогда не приносил в квартиру.

Харриет была растеряна. Но Фридрих говорил, что больше не нуждается ни в чём. Однажды

тётя тайно пошла на квартиру предыдущего сожителя Фридриха, того брата её сокурсницы,

но он тоже там больше не жил. Каст закончил учиться и отправился обратно в Зауерланд,

чтобы работать в фирме своего отца. Никто в доме ничего точно не знал о Фридрихе Касте.

Когда Харриет однажды спросила, где его личные вещи, мужчина ответил, что книги были в

маленькой комнате на медицинском факультете, где он вёл курс у первокурсников. А

остальное? Остальное временно хранится. У подруги его матери. Харриет стала ревнивой. У

неё было подозрение, что она была не единственной женщиной, с которой Каст встречался.

И хотя Фридрих, в самом деле, сейчас был у неё часто и если был, то они всегда спали

вместе, но Харриет всё больше и больше убеждалась в том, что мужчина имеет других

женщин. То это был чужой запах, то случайно вскрытое письмо или стремительный уход

после взгляда украдкой на часы. Харриет закрывала глаза. И улетала.

Когда она снова открыла глаза, то поняла, что была оставлена посреди полёта. И

оставили её беременной. Фридрих заметил это прежде, чем тётя заметила сама. Да, у неё в

последнее время часто кровоточили десны, а однажды было их воспаление. Да, она уставала,

Харриет тоже поняла, но это был результат ночей, в которые она занималась с Фридрихом

сексом вместо того, чтобы спать. И от полёта. То, что её груди увеличивались, девушка не

воспринимала, хотя уже что-то ощущала, но не думала об этом. Фридрих ничего не говорил.

Он только посмотрел на неё и спросил о цикле. Харриет спросонья пожала плечами и

закрыла глаза. В эту ночь Каст разбудил её. Положив Харриет спиной вверх, он взял её

нежно, но в то же время энергично сзади и в ту же ночь оставил квартиру. Харриет находила

всё не совсем скверным. Это было хоть и утомительным, но особенным. Когда она

посмотрела в шкаф, то увидела, что исчезли даже те его скудные предметы одежды и её

затошнило. После этого тошнота не проходила. Её рвало вечером и даже ночью. Пока тётя

стояла на коленях в ванной над тазом, она неожиданно вспомнила о его последнем вопросе.

Харриет крепко зажмурила глаза, но больше не могла летать. Девушка надеялась, что Каст

вернётся, однако мужчина так не думал. И это чувство, Харриет называла его интуицией, её

не обманывало.

Через двадцать лет, когда Розмари была уже пять лет как мертва, Инга проходила мимо

медицинской клиники в Бремене. Она прочитала вывеску больше по привычке, чем ради

интереса. И когда была уже на следующем перекрёстке, ей стало ясно как удар молнии,

какое имя было там. Тётя вернулась обратно. И конечно: "доктор Фридрих Каст, кардиолог".

"Специалист по сердцу", — подумала Инга, презрительно фыркнула и уже хотела войти.

Всё-таки Инга всё обдумала и позвонила по телефону своей сестре Харриет.

Беременная Харриет не растерялась, когда поняла, что сейчас совсем одна будет

воспитывать незаконнорожденного ребёнка. Рвота когда-нибудь прекратится. Тётя сдала

свои экзамены и даже очень хорошо. Взгляды и перешёптывания сокурсниц она не

оспаривала, потому что боялась, хотя их было не так уж и много, как Харриет ожидала.

Когда тётя случайно наталкивалась в городе на Корнелию, та многозначительно взглянув на

её живот, покачивала головой и пробегала мимо, а Харриет сидела в кафе и всхлипывала.