Призрачный двойник - Страуд Джонатан. Страница 59

— «Времена года»? Наверное, вы имеете в виду ту штуковину с тряпичными листьями в вестибюле? — спросил Джордж.

— Это не «штуковина», это «Путешествие в Осень», творение прославленного художника-инсталлятора Густава Крампа. Вам известно, что каждый кусочек коры, каждый тканевый листок приклеен им собственноручно? На создание этой композиции ушло несколько лет упорного труда. Это очень, очень дорогое произведение искусства! Я категорически не разрешаю трогать его. Я не позволю вам разрушить это творение великого мастера!

— Не волнуйтесь, с этим деревом мы постараемся обойтись как можно осторожнее, — после небольшой паузы сказал Локвуд.

— У нас в универмаге все налажено, — сказал мистер Эйкмер. — У нас строгий порядок. Каждая вещь должна находиться на своем месте, — словно в подтверждение своих слов, он поправил две перьевые ручки, лежавшие в центре его стола рядом с папье-маше. — Да, и попрошу вас не отрывать мой персонал от выполнения их служебных обязанностей.

— Не будем, не будем. Будьте уверены, мы с должным уважением отнесемся к вашему уважаемому заведению, мистер Эйкмер, — заверил его Локвуд. — Верно я говорю, команда?

Мы дружно кивнули. Джордж наклонился ко мне и прошептал.

— Люси, когда мы спустимся вниз, напомни мне, чтобы я высморкался в то дерево.

— Один вопрос, — сказал Локвуд, когда мы уже потянулись было к выходу. — Вы говорите, что у вас здесь нет опасных Гостей, но заставляете своих сотрудников носить серебряные значки и броши. Как это понимать?

— Потому что и здесь могут появиться призраки, разумеется. А где они не могут появиться в наше время? — кончик пунцового платка в нагрудном кармане мистера Эйкмера наклонился вперед, словно указывая нам на дверь. — Но мои сотрудники и мои посетители надежно защищены. Мои принципы просты: носи серебро, смотри во все глаза, работай только при дневном свете, и будешь в полной безопасности.

На поверку, не все в здании универмага обстояло так благостно, как расписывал нам его управляющий.

— По утрам все в порядке, — сказал нам продавец-консультант из отдела мужской одежды. — И ближе к вечеру вполне приемлемо, пока сквозь окна проникает солнечный свет. А вот время около полудня я не люблю, Улица в эти часы ярко освещена, а у нас здесь, внутри, лежат густые тени. Воздух становится тяжелым, начинает сильно пахнуть словно бы картоном и пластиковыми упаковками, которые мы снимаем с новой одежды и храним в подвале.

— Противный запах? — поинтересовался Локвуд.

— Как вам сказать… Тяжелый, конечно, но терпеть можно.

— Я вообще ничего не замечаю, когда занята делом и посетители валят один за другим, — сказала нам молоденькая продавщица из отдела косметики. — Но если вдруг в работе наступает затишье, тогда конечно, тогда я стараюсь выскочить на улицу. Со швейцаром поболтать или просто свежего воздуха глотнуть.

— Скажите, — спросила я. — А что вас в это время гонит на улицу?

— Воздух. Он здесь какой-то застоявшийся. Гнетущий. Думаю, у нас в здании плохо отрегулированы кондиционеры, что ли.

На тяжелую атмосферу в здании пожаловались еще четверо работавших на разных этажах сотрудников. Они тоже считали, что в универмаге плохо работают кондиционеры. Неожиданную вещь сказала продавщица из отдела сумок, поясов и изделий из кожи, мисс Дейдра Перкинс, пятидесяти пяти лет, высокая, тонкогубая, одетая в мрачное черное платье.

— Если в этом здании есть Гость, вы найдете его на четвертом этаже.

Я оторвалась от заметок, которые делала в своем блокноте, и подняла голову. Разговаривавшая неподалеку от меня с другими продавщицами Холли Манро тоже услышала слова мисс Перкинс, и сразу же подошла к нам.

— В самом деле? Почему вы так считаете? — спросила Холли.

— Его там видела Карен Добсон. Когда она прибежала тогда из отдела женского белья, лицо у нее перекосило от ужаса, и оно было белым, как мел. Это случилось где-то в сентябре, перед самым закрытием магазина. Карен сказала, что видела Гостя в дальнем конце прохода. Впрочем, она и солгать могла, конечно, — неодобрительно шмыгнула носом мисс Перкинс. — Карен, вообще-то, любительница все преувеличивать. Лично я ничего такого не видела.

— Понятно. Так это было настоящее Явление? И еще до наступления темноты?

— Да, это был Гость, — мисс Перкинс была из тех людей, кто старательно избегает употреблять слово «призрак». — Вечер еще не наступил, но день выдался дождливым. На улице было уже довольно темно. А у нас в универмаге был зажжен свет.

— Вероятно, нам имеет смысл поговорить с самой Карен. В каком отделе она работает?

— Уже ни в каком. Она умерла.

— Умерла?!

— Скоропостижно, внезапно умерла. Прямо у себя дома, — с каким-то мрачным удовольствием пояснила мисс Перкинс. — Видите ли, она курила, а это вредно для здоровья. Предполагают, что Карен умерла от сердечного приступа, — она поправила висевшие на стойке пояса, разгладила их ладонью. — Я подозреваю, что теперь сама Карен стала Гостьей и все такое прочее.

— Нет, это все иначе происходит, — сказала я.

— Откуда вам это знать? — напускная доброжелательность мисс Перкинс дала трещину. Лицо у нее сделалось сердитым, голос раздраженным. — Откуда кому-нибудь из вас может быть известно, почему и зачем кто-то из наших родственников или друзей решает вернуться? Вы что, расспрашивали об этом самих Возвратившихся?

— Нет, мадам, не расспрашивали, — спокойно ответила ей Холли Манро. — Общаться с призраками опасно и неблагоразумно.

Холли говорила это мисс Перкинс, но сама в этот момент взглянула на меня. Я так и думала, что она на меня посмотрит. Помнит, конечно, что именно это я проделала в доме мисс Винтергартен — заговорила с призраком. Я пожевала губами, потом спросила у продавщицы.

— А Карен Добсон не описывала, как выглядела та фигура, которую она видела?

Мисс Перкинс ответила, не поднимая головы от лотка с кошельками и бумажниками.

— Описывала. Сказала, что это была тварь на четвереньках. Подкрадывалась по коридору навстречу ей.

— И ничего больше о внешнем виде той твари она не говорила?

Мисс Перкинс все перебирала, перебирала, перебирала кошельки своими высохшими пальцами, потом ответила.

— Девочка моя, я не думаю, что Карен стала надолго задерживаться, чтобы лучше рассмотреть ту тварь.

Мы еще примерно пару часов бродили по универмагу. Я, как и все, делала все, что было нужно — не только разговаривала с персоналом магазина, но и внимательно прислушивалась к самому зданию, пытаясь понять его особенности. Его характер, если хотите. И обнаружила, что сделать это чрезвычайно трудно. Схема самого здания была довольно простой и вопросов не вызывала. Типичный старомодный крупный магазин с многочисленными отделами на каждом этаже. В цокольном этаже расположен отдел товаров по сниженным ценам. На первом этаже отделы косметики и оберегов. Этот отдел оберегов с его убогим ассортиментом уцененных железок занимал помещение бывшего Зала чудес, и потому выглядел еще более жалко на фоне позолоченных колонн и крылатых грифонов. На втором этаже располагались отделы женской модной одежды, товаров для детей и хозяйственных товаров. На третьем этаже были отделы мужской одежды, галантерейный и товаров для дома. Четвертый этаж почти полностью занимал мебельный отдел, а на пятом этаже был отдел канцелярских товаров и несколько конференц-залов. На мой взгляд, большинство товаров в универмаге братьев Эйкмар были второсортными, хотя Холли Манро уверяла, что некоторые модели женской одежды очень даже ничего себе. В универмаге было четыре лифта — два центральных, для покупателей (на первом этаже вход в лифты располагался позади эскалаторов), и два служебных, по одному в северном и южном конце здания. Было здесь и четыре лестницы. Большинство людей пользовалось центральной двойной лестницей со ступенями из бежевого мрамора, той, что находилась между эскалаторами. Но помимо этой парадной лестницы, были еще две — узких, боковых, проходящих по всей высоте универмага, и расположенных, как и лифты, в северном и южном конце здания.