Призрачный двойник - Страуд Джонатан. Страница 61

— Ровным счетом ничего, если не считать того, что снова попросил нас действовать аккуратно и самое главное — не повредить это дерево.

— Словно мы дикари какие-то, — недовольно пробурчал Киппс. — Или он думает, что мы собираемся устроить вечеринку с переодеваниями в отделе мужской одежды? Дурак! Мы на работу сюда пришли, а не веселиться.

— Верно, — усмехнулся Локвуд, — и как раз пора нам за нее приняться, за родимую. На первую часть ночи я сейчас разобью всех на пары.

И он разделил нас. Себя назначил в пару с Киппсом. Следующую пару совершенно естественно составили Кэт Годвин и Бобби Вернон. Джорджа поставили в пару с Фло Боунс, и Джордж, нужно отдать ему должное, перенес это известие мужественно и спокойно.

Ну, а теперь угадайте, кто достался мне?

Я чувствовала себя изгоем. Ребенком, которого никто не хочет брать в свою команду. Пятым колесом в телеге. Я с демонстративным спокойствием принялась проверять свою амуницию.

Холли, судя по ее виду, в восторге тоже не была.

— Ну, что ж, Люси… — сказала она. — Нам с тобой достался третий этаж, как я понимаю?

— Ага… — небрежно ответила я, синхронизируя в это время свои часы с часами Локвуда и остальных. Первая смена была рассчитана у нас всего на два часа. К концу этого срока мы все должны были собраться на лестничной площадке второго этажа и убедиться, что у всех все в порядке. Я засунула свой блокнот в специальный зажим на поясе, пробежалась пальцами по знакомым кармашкам — все припасы на месте, все нормально — и натянуто улыбнулась своей партнерше.

— Ну, что, Холли? Пойдем?

Мы начали расходиться парами. Джорджу и Фло выпал цокольный и первый этаж, Годвин и Вернону — верхние два этажа. Локвуд и Киппс поднялись вместе со мной и Холли по центральной мраморной лестнице до второго этажа, и здесь испарились, направившись в сторону отдела готовой женской одежды. Мы с Холли пошли выше, на следующий этаж.

Отдел готовой мужской одежды занимал три смежных зала. Здесь было почти совсем темно, потому что этот этаж располагался выше уровня уличных фонарей, и они здесь не светили в окна. В густом мраке тускло поблескивали серебристые лица манекенов, стоявших на казавшихся белесыми во тьме пьедесталах среди увешанных одеждой стоек. Пиджаки, брюки, бесконечные ряды тесно прижатых друг к другу рубашек… Пахло шариками от моли, заводским кондиционером для ткани и шерстью. Я отметила, что в зале стало холоднее по сравнению с концом рабочего дня, когда мы уже проходили здесь.

Холли понесла рабочие сумки в дальний конец зала, откуда мы хотели начать осмотр, а я воспользовалась случаем, и негромко спросила, обращаясь к черепу в банке.

— Ну что?

— Я все обдумал, — донесся до меня призрачный шепоток. — И у меня есть идея.

— Отлично, — мне очень хотелось узнать, что это за странное ощущение, что за гул, который, кажется, идет откуда-то с большой глубины? Это ощущение было новым, удивительным для меня, так что любая подсказка черепа может оказаться весьма полезной. — Очень внимательно тебя слушаю, говори.

— Вот тебе мой совет: замани ее в отдел хозтоваров, и вышиби ей мозги тяжелой сковородкой.

— Что?!

— Холли. Тебе выпала отличная возможность разобраться с ней. Не нравится сковородка, могу подсказать что-нибудь еще. Например, можно нанести очень смачный удар скалкой для теста…

— Ну, ты! — сердито шикнула я. — Я вовсе не собираюсь убивать Холли, с чего ты взял? Меня волнует странный фон, который я здесь ощущаю. А ты мне все об одном и том же. Или ты считаешь, что насилие и жестокость — это путь к решению любых проблем?

— В общем-то, да, — подумав, ответил череп.

— Твои предложения омерзительны, а их последствия…

— В том-то все и дело! — радостно перебил меня череп. — Никаких последствий! Просто убей Холли без лишнего шума, и спокойно спиши это на потусторонние силы, которых здесь пруд пруди. И никто ничего не узнает.

Мне очень хотелось вступить с черепом в жаркий спор относительно моральных аспектов убийства, но решила, что это ни к чему. Да и времени на такие споры у меня не оставалось — моя партнерша уже возвращалась ко мне по проходу между увешанными одеждой стойками.

— Хорошо, — громко сказала я, когда Холли подошла ближе. — Давай начинать, Холли. Надеюсь, ты умеешь записывать показания?

Она нервничала, дышала часто и неглубоко. Я видела, как быстро поднимается вверх и опускается назад куртка у нее на груди.

— Да, — ответила Холли. — Это я умею.

— С помощью сетки Фиттис — Ротвелла?

— Ага.

— Отлично. Тогда начнем. Я буду делать замеры и диктовать, а ты записывай, — не обращая внимания на доносящиеся из банки советы использовать для убийства другую кухонную утварь, включая кофемолку, я набросала в блокноте схематический план зала, в котором мы находились. Затем мы с Холли направились к первой точке на сетке — в угол, где были аккуратно сложены стопки джерси. Над нами возвышался манекен в клетчатой рубашке, шерстяном кардигане и брюках-слаксах. — Так, температура здесь… десять градусов, — сказала я. — На парапсихологическом уровне я ничего не вижу… и не слышу. Не ощущаю никаких первичных признаков Явления — ни мелейза, ни холода… ничего. Это значит, что ты должна поставить нолики в нужных клеточках, помнишь, Холли? Хорошо. Справилась?

— Я уже говорила, что знаю, как это делается, — слегка обиделась Холли. — И, между прочим, сама умею делать замеры. У меня тоже есть определенный Дар. Когда я была маленькой, то проходила обучение как агент-оперативник.

А я уже спешила широкими шагами к следующей точке.

— Да? А почему ты оставила учебу? Сочла, что оперативник — слишком опасная профессия? Не по твоему вкусу?

— Оперативник — опасная и жуткая профессия, нужно быть дураком, чтобы отрицать это.

— Да, да, понимаю. Здесь температура десять градусов.

Холли записала показания термометра.

— Но учиться я бросила не поэтому, — сказала она. — Просто после убийств на Коттон-стрит меня перевели на канцелярскую работу. Может быть, слухи о том деле дошли и до того маленького городка на севере, где ты выросла?

— Не такой уж он и маленький, если на то пошло, — ответила я. — Нормальный крупный город, который… — я насторожилась и отвела взгляд в сторону. — Ты слышала?

— Что? Нет.

— Мне показалось, это был голос.

— Что он произнес? Откуда доносился? Хочешь, чтобы я записала это?

— Я хочу, чтобы ты перестала кудахтать, — я посмотрела в темноту вдоль прохода между стойками. И ничего не услышала, кроме учащенного дыхания Холли. Если и был далекий голос, позвавший меня по имени, теперь он исчез.

Не переставая внимательно наблюдать за мной, Холли спросила.

— Люси, ты ведь не отправишься за голосом, который тебя позвал?

— Нет, Холли, — повернулась я лицом к ней. — Совершенно не собираюсь никуда отправляться.

— Очень хорошо. Потому что в доме Винтергартен ты перестала контролировать себя, и…

— Такого не повторится! К тому же тот голос все равно пропал. Может, продолжим лучше нашу работу?

— Да, — просто сказала Холли. — Давай продолжим.

И мы двинулись дальше.

— Я все слышал, — прошептал мне в ухо череп. — У меня есть для тебя еще одно словечко: венчик для яиц.

Я тряхнула головой, и тихо ответила, маскируя свои слова шумным дыханием.

— Идиот. Венчиком для яиц захочешь — не убьешь. И вообще «венчик для яиц» это три слова, а не одно.

— Если постараться, можно убить чем угодно.

— Тебе видней. Но я не собираюсь делать Холли ничего плохого. Ведь она просто…

— Если бы я не торчал в этой банке, — начал череп, — я бы придушил ее для тебя. В подарок. Но ведь ты и сама можешь доставить себе такое удовольствие. Кстати, удавить ее ты можешь прямо здесь. Шарфом, например, или даже складной вешалкой для одежды.

Но у меня уже появились вещи поважнее, чем слушать этот бред. Температура начала стремительно падать, а затем появились еще и тонкие струйки белесого с зеленоватым отливом призрачного тумана. Они закружились у основания стоек с одеждой, у пьедесталов, на которых стояли манекены. А мы с Холли тем временем продолжали делать замеры в погруженном в густую тень зале, продвигаясь вдоль стоек с футболками, стендов с носками, полок с домашними тапочками и ночными фуфайками для стариков. В наших записях множились пометки о появлении все новых сопутствующих призракам феноменах, в частности, о холоде и миазмах. Но кроме этого мы заметили кое-что еще.