Девушка на причале (ЛП) - Липперт Джордж Норман. Страница 6

    Иззи задорно кивнула и отвернулась. Почти мгновенно она отвлеклась на кучку белых камней у берега. Она стала поднимать их и бросать в озеро,  переплетенные узоры колец разбегались по его гладкой поверхности.

    Петра вздохнула и направила палочку. Она больше не умела мысленно убивать пауков как, когда она была маленькой. Тогда, так же, как с крысами, она могла заглядывать прямо в сознание крошечных существ, обнаруживать ту самую искру жизни, и как свечу в пещере просто гасить ее. Она всегда хорошо понимала, как работают органы и как они соединены. Из-за этого, на протяжении всей своей жизни на ферме, почти никто сильно не болел или не был серьезно ранен. Дедушка работал гораздо больше, чем мог бы человек его возраста, и все же каждое утро он просыпался свежим и подвижным, без каких-либо болезненных ощущений. Ни его, ни Филлис не беспокоил артрит в суставах, ломкие кости или слабое сердце или легкие. Когда Петра была маленькая, она тайно делала свою работу над телами взрослых без особых усилий.

    Тогда она предполагала, что это просто ее обязанность ребенка поддерживать взрослых, заглядывать им внутрь, находить слабые места и старательно помогать их телам восстановиться. Если бы только маленькая Петра понимала природу рака, возможно, она смогла бы спасти жизнь своей бабушки. Она видела темноту, растущую внутри тела своей бабушки, но она не могла попасть внутрь нее, не могла понять, что это было, и было ли это хорошо или плохо. Бабушка, в конце концов, пошла к врачам, но ни она, ни дедушка не рассказывали маленькой Петре о раке, который съедал ее. Вскоре, бабушка умерла, и все ее тело потемнело для Петры. Маленькая девочка почувствовала некоторую ответственность за это. Однако, она была удивительно прагматичной девочкой, и даже в своем горе она немного злилась на своих бабушку и дедушку.

    Почему они не сказали Петре о болезни бабушки, чтобы она могла попытаться исправить это? Было глупо и губительно держать это в секрете. А потом, постепенно, Петра стала понимать, что ее бабушка и дедушка не знали о ее особых талантах. Они не имели ни малейшего представления о том, что она могла видеть внутри их и помогать их телам. И потом, где-то в глубине этого осознания, маленькой Петре пришло в голову, что, возможно, было даже лучше, что они не знали. Может быть, это бы только напугало их, как и многое другое из магии Петры.

Впервые Петра начала понимать, почему ее магия может беспокоить других. В конце концов, если она могла использовать свое сознание, чтобы проникнуть внутрь их тела, чтобы помочь им, может быть, они боялись, что она может решиться использовать те же навыки, чтобы причинить им вред. Как с крысами. Но, конечно же, Петра знала в душе, что она никогда не сделала бы этого с людьми, которые любили ее. 

О чем им было беспокоиться? Что такого сделала Петра, что заставило их так ее бояться?

В любом случае, маленькая Петра решила, что будет лучше не говорить им об этом особом виде магии - магии внутри тела. 

Также как поднимать и передвигать предметы с помощью сознания, она стала заниматься этой магией все меньше и меньше. И медленно, с течением времени, она стала забывать, как делать эти вещи вообще. Она начала терять свои тайные ментальные способности, благодаря которым происходило волшебство. Теперь она просто успокаивала суставы и мышцы своего деда и заботилась о том, чтобы Филлис не имела каких-либо серьезных болей в пальцах и коленях, где она была склонна к ревматизму. Петра делала это не потому, что она любила Филлис, а потому, что, по причинам которых Петра никогда не могла понять, ее любил дед.

    Петра уже больше не могла мысленно убить пауков с причала, как она делала это, когда была маленькая. Теперь ей приходилось использовать свою палочку, но даже так, ей не надо было произносить заклятия вслух. Мало кто знал об этом. Петра научилась держать многие из ее навыков в тайне, даже от своих друзей и учителей в школе. Ей очень хорошо удавались мысленные заклинания, даже если ей нужна была ее палочка, чтобы заставить их сработать. Медленно Петра прошлась вдоль причала, указывая палочкой на паутину, украшавшую сваи, и выпускала крошечные, почти незаметные зеленые вспышки. Пауки падали замертво со своих паутин, со сжатыми в плотные завитушки ногами. Как дед говорил, пауков было довольно много. К тому времени, когда Петра достигла самого дальнего конца, где когда-то находилась беседка, старые доски причала были завалены мертвыми пауками.

    - Они все мертвы? – прокричала Иззи, по-прежнему отказываясь смотреть на причал со своего места на скалистом берегу. - Я не хочу их видеть.

    - Они мертвы, - ответила Петра. - Ты можешь подойти через минуту.

    Она снова прошлась по причалу, переступая через мертвых пауков и сжимая в руке свою палочку. В начале причала Петра повернулась и снова взмахнула палочкой. Хотя она не произнесла ни слова, с кончика ее палочки появилась струя воздуха. Петра использовала ее, чтобы сдуть крошечные тельца к концу причала, думая при этом, что скрученные ноги сделали их похожими на крошечные черные шарики перекати-поля. По коже Петры поползли мурашки при этой мысли, но только немного. К тому времени, когда она достигла конца причала, солнце полностью опустилось за горизонт, окрашивая небо в яркий оранжево-красный цвет и превращая озеро в зеркало крови. Петра взмахнула палочкой, посылая облако мертвых пауков с конца причала в воду. Она наблюдала, как они падают на поверхность озера, плывут немного, а затем, медленно начинают тонуть.

По мере того как пауки опускались вниз, в темные глубины озера, что-то еще, казалось, поднимается на поверхность, мерцающее, почти светящееся, еле заметное.

    Лицо Петры не изменилась, но ее сердце остановилось в течение долгого момента, а потом начало биться, изо всех сил стараясь догнать ее бегущие мысли. Наверное, это была игра света, или просто ее собственное гиперактивное воображение.

  Ей так давно снился этот сон, что он просочился в ее грезы наяву. Должно быть, так и было. Как иначе можно было объяснить, что она в самом деле видела эту тень, которая, казалось, поднималась, всплывала прямо под окрашенной закатом поверхностью воды. Это было лицо. Петра узнала его, конечно. Она почти убедила себя, что это всего лишь игра света, просто странное смешение сумрака и теней под водой, из-за неясных очертаний заброшенной беседки, которая была похоронена на дне озера прямо под ней.

 Но это было не так. Это была мать Петры. Ее лицо взглянуло на Петру, так же, как в мерцающем зеленом озере во время ее последнего учебного года.

Петра считала, что она никогда больше не увидит это лицо снова, кроме своих снов, но там оно было призрачно слабое, почти потерянное в тени глубин.

«Это были пауки, - внезапно подумала Петра, ее сердце бешено колотилось, ее лицо по-прежнему ничего не выражало, когда она смотрела вниз, широко раскрыв глаза. - Пауки! Я убила их и послала их в воду так же, как я должна была сделать у подземного озера». Только тогда это должно было быть убийство, человеческое жертвоприношение. «Кровь за кровь, - произнес тогда голос у нее в голове. - Это единственный способ выполнить требования и принести баланс. Это единственный способ, чтобы вернуть твоих родителей обратно». Пауков было недостаточно, чтобы выполнить эту сделку, но их было достаточно, чтобы произвести слабое, мерцающее отражение.

- Что ты там увидела? - внезапно сказала Иззи, ее голос шел прямо из-за Петры. Петра судорожно вздохнула и обернулась, понимая, что она не дышала в течение нескольких секунд

Иззи внезапно остановилась посреди причала, ее глаза расширились.

 - Что? Что там, Петра?

 Петра постаралась, чтобы ее голос звучал нормально.