Козырная дама - Соловьева Татьяна. Страница 32

— Самостоятельная женщина, хотя и молодая, — подытожила разговор Римма.

С возрастом хозяйки «Синей птицы» она, однако, ошиблась. На самом деле та была старше, чем выглядела из-за своей неестественной худобы, которую она безуспешно пыталась замаскировать брючными костюмами.

Проводив посетительниц, Елизавета заварила кофе, выглянула в приемную и позвала:

— Андрей!

Когда он зашел в кабинет, Елизавета сидела в кресле за журнальным столиком в углу и, сняв узковатые туфли, с удовольствием шевелила затекшими пальцами.

— «А не испить ли нам кофейку? — спросил граф», — начал было Андрей, намеренно картавя. Видимо, в его представлении графья должны разговаривать именно так, с легким грассированием.

— Наливай! — позволила Елизавета. — Я сварила на двоих.

— Что-то интересное? — уже нормальным голосом спросил Андрей, с удовольствием сделав глоток горячего крепкого кофе. Что-что, а кофе Елизавета умела варить как-то особенно вкусно.

— Ты прав, что-то интересное. Фогеля помнишь?

— Ларечный король — ларьки у вокзала, ларьки у стадиона, ларьки у рынка… Как же не помнить? Это ведь первое дело нашей «Синей птички».

— И последнее Виктора… — Елизавета печально покачала головой.

Психические припадки вроде того, который случился с ее мужем, когда они занимались долгами Фогеля, теперь происходили все чаще. Все дела охранного агентства, созданного Виктором из бывших «афганцев», окончательно легли на Елизавету, оказавшуюся не только сообразительной, смелой, но и достаточно жестокой и циничной. И Виктор, и Андрей давно подметили ее способность к риску и почти мужскую чувственность. Оба знали, что Елизавета спит не только с ними, но и с другими ребятами из их охранного агентства, но делали вид, что не догадываются об этом.

С самого начала деятельности «Синей птицы» Елизавета завела связи в редакциях городских газет, широко пропагандировала каждое успешное дело, естественно не называя клиентов, а то и выдумывая несуществующих, но обязательно при этом подчеркивая приверженность охранного агентства закону. На самом же деле Елизавета не брезговала ничем, по сути организовав в городе еще одну банду, пока что слабую, не набравшую ни нужных оборотов, ни желаемого авторитета, но уже становящуюся на ноги, отвоевывающую свое место под солнцем.

— А какое отношение эти тетки имеют к Фогелю?

— У племянника одной из них есть роскошная квартира в центре города, доставшаяся ему после смерти матери. Так вот, Фогель, кажется, на нее наехал. Он и его подельник, которого мои тетки считают почему-то главарем, во что лично я не верю, собираются отобрать эту квартиру. Документы на нее уже у них.

— Ну, что ж, у каждого своя добыча…

— Погоди. Нет никакой добычи! Квартира не приватизирована, и совершать с нею какие бы то ни было операции Фогель не может.

— Не пойму, Елизавета, куда ты гнешь?

— Сейчас поймешь. Как только мы с тобой закончим разговор, сразу же, не теряя времени, едем к Фогелю. Говорят, он где-то прячется, но от меня никуда не денется, из-под земли достану.

— И что ты хочешь от него?

— Документы на квартиру.

— Думаешь, отдаст?

— Отдаст! Можешь не сомневаться.

— Я в тебе никогда не сомневался… Только не понимаю, что ты задумала.

— А что здесь непонятного? Квартирка на Пушкинской, у парка. Можно жить самому, можно продать за большие деньги. Как получится… А Фогель… Должен поделиться за нашу заботу. Кажется, мы немного помогли ему в свое время, когда он жил на мушке. И денег ему немало сохранили. Пусть теперь он позаботится о нас.

— Неплохо придумано! — похвалил Андрей.

— То-то! — самодовольно засмеялась Елизавета. — Сыграем на удачу?

— Сыграем!

— Займись фогелевскими связями, а попутно разузнай, есть ли у него еще подпольные цеха, кроме игренского, о котором рассказали эти тетки. Пока не знаю зачем, но, думаю, любая информация рано или поздно пригодится. Встретимся с ним тоже в одном из его цехов. Это будет грамотно, Фогель должен знать, что нам известны и эти его дела. Дня хватит?

— Постараюсь.

— Подключи Игнатьева, поделите работу.

— Ты упустила еще один момент.

— Какой?

— Надо бы связаться с Юдиным, не сегодня-завтра нам понадобится его дача. Племянничка ведь надо где-то попридержать, пока не порешаются все вопросы с приватизацией, куплей-продажей, и будут нужны его подписи, да и труп надо будет где-то схоронить. Без Юдина не обойдемся…

— Юдина посвящать не хочу. Есть у меня одна пустующая квартира. Там пока и поселим племянничка. А с трупом… Разберемся, не первый раз. Не забивай пока голову пустяками, слишком много нужно сегодня сделать.

Елизавета весь день занималась накопившимися делами: с кем-то встречалась, звонила по телефону, отвечала на звонки, после обеда провела пятиминутку со своими гвардейцами, как называла она сотрудников охранного агентства, съездила к Локотунину в «Вечерку» — одним словом, обычный день, заполненный тем напряжением и значимостью, которых Елизавете так недоставало в ее прошлой рутинной жизни дежурного адвоката и жены добропорядочного врача.

Андрей появился в агентстве только к вечеру.

— Начну с Фогеля, — сказал он, войдя в кабинет Елизаветы и плотно прикрыв за собой дверь. — У него сейчас функционируют четыре точки, производящие фальшивую водку. Вот адреса, — Андрей протянул листок, исписанный мелким каллиграфическим почерком. — Каждый вечер он объезжает их самолично, так что, думаю, в одном из них мы его и найдем.

— Лопоухий?

— Александр Ворбьев. Как ни странно, человек довольно известный.

— Что странно?

— То, что мы с ним не знакомы. Весьма своеобразный тип. Умудряется работать одновременно на Фогеля и Слона, хотя вражда между ними лютая и далеко не бескровная. И еще кое-какие любопытные слухи ходят об этом Ворбьеве — вроде водит он дружбу также с Вагитом и Эстетом.

— Маловероятно.

— Почему?

— Если человека, умудряющегося быть и при Фогеле, и при Слоне, представить живым еще можно, то тот, который попытается одновременно состоять при Вагите и Эстете — покойник.

— Возможно, ты и права. Впрочем, слухи довольно смутные… — согласился Андрей. — Ты довольна?

— Любишь, чтобы по шерстке гладили! — сказала Елизавета. — Ладно уж, похвалю — умница! Ну что, умница, поехали Фогеля искать?

Она взяла со стола связку ключей от машины и кинула через стол.

Андрей на лету поймал ключи на шумном металлическом брелоке, которым служил настоящий свисток английского полицейского, привезенный Елизаветой из Лондона, поднес его к губам, собираясь свистнуть. Но, заметив протестующий жест шефини, кокетливо хихикнул и вышел.

Прежде чем последовать за ним, Елизавета подошла к сейфу, достала небольшой револьвер и положила его в дамскую сумочку, вместе с помадой и пудреницей.

* * *

Слон не придумывал проблем там, где их нет. А если они появлялись, устранял быстро и решительно.

Был он человеком старой формации — из тех, кто вскормлен и вспоен зоной, у кого тюремная романтика вызывает ностальгию, правда, без малейшего желания снова возвращаться за колючую проволоку. В поступках своих Слон руководствовался обычно настроениями и эмоциями, не задумываясь над тем, что из этого выйдет завтра, главное — хочется сегодня. И братву подбирал себе под стать, «пацанов правильных по жизни», больше всего на свете ценивших бандитскую вольницу.

Любой бизнес Слон считал работой, а любую работу — подлянкой, поэтому никаких товариществ с ограниченной или какой-либо другой ответственностью не организовывал, занимаясь рэкетом, примитивным, как на заре кооперативного движения, — угрожая пытками и смертью скорой и лютой. По отдельному тарифу брал за «крышу». Но настоящий авторитет Слон заработал вышибанием долгов, в чем считался непревзойденным спецом.

Один из источников дохода его банде обеспечивала группа ловкачей, выпускавших фальшивую водку. Когда Слон обложил их данью, те даже не рыпнулись, понимая, что платить все равно придется — этим ли, другим ли… Так какая разница? Город потреблял столько водки, что внакладе не оставался никто — ни коммерсанты, ни Слон с братвой.