Рарагю - Лоти Пьер. Страница 26
Увы, я со сладостью и горечью перебираю эти воспоминания, когда вижу свои старые записи, высушенное растение, рева-рева, вдыхаю запах, который еще хранят старые венки, или произношу слово на том печальном и кротком языке, который уже забываю…
Здесь, в Саутгемптоне, моряк проводит время в ресторане и игорном доме со случайными людьми. Собираются неизвестно зачем, пьют неизвестно что.
Я сильно изменился за эти два года и даже не узнаю себя, когда оглядываюсь назад. Я очертя голову бросился в безумную, полную наслаждений жизнь, и это мне кажется самым лучшим способом проводить жизнь, которой ни у кого не просил, и цель и исход которой остаются для меня тайной.
IX
Остров Мальта, 2 мая 1876 года
Нас было около сорока офицеров Ее Величества королевы Великобритании, собравшихся в кафе «Валет» на острове Мальта. Наша эскадра остановилась ненадолго в его гавани по пути в Левант, где только что убили французского и английского консулов и где ожидались важные события.
Я встретил в этой толпе офицера, который тоже был в Океании, и мы с ним уединились, чтобы поговорить о Таити.
X
«Вы говорите о маленькой Рарагю с острова Бора-Бора, — сказал, подходя, лейтенант Бензон, живший на Таити позже нас обоих. — Она за последнее время очень низко пала, но это странная малышка. Она постоянно, не снимая, носила венки из свежих цветов. У нее, под конец, не было даже пристанища, и она всюду таскала за собой свою старую кошку с серьгами в ушах, которую очень любила. Она часто ходила ночевать к королеве, которая, вопреки всему, сохранила к ней сочувствие и расположение. Все матросы “Sen Mew” очень любили ее, хотя она страшно исхудала. Она желала всякого, кто был хорош собой. Рарагю умирала от чахотки, а так как она начала пить водку, то болезнь развивалась быстро. Однажды (в ноябре 1875 года — ей было тогда не более 18 лет) мы узнали, что она уехала на свой родной остров Бора-Бора, и думаю, скоро умерла».
XI
Я почувствовал в душе смертельный холод. В глазах у меня потемнело…
Моя бедная маленькая подруга! Часто, просыпаясь ночью, я видел ее перед собой. Я вспоминал ее печальный кроткий облик и надеялся, что она еще будет счастлива, но жизнь ее закончилась в грязи, глупо и ничтожно!
А я все сидел и продолжал толковать об Океании… И при ярком свете ламп, отражавшихся в зеркалах, под шум и смех, под звон стаканов, среди этого торжества банальности и глупости я говорил развязным тоном:
— Океания — прекрасная страна; таитянки — очаровательны; в их чертах нет греческой правильности, но красота их необычна и потому нравится еще больше, а формы совершенны… В конце концов, они — первобытные женщины, которых любишь наравне со сладкими плодами, свежей водой и красивыми цветами. Я видел Таити в ранней молодости… Хорошая страна для двадцатилетнего, но она надоедает, и лучше не возвращаться туда в тридцать…
XII
Но ночью, когда я остался один, меня посетило зловещее видение — один из тех призраков, которые хлопают своими крыльями летучих мышей у изголовья больных или садятся на трепещущие груди преступников.
NATUAEA
Там, далеко от Европы, под серым пасмурным небом мрачно возвышалась гора Бора-Бора…
…Я плыл на черном корабле, скользившем по неподвижному морю без помощи ветра… Близко, очень близко от земли корабль налетел на коралловый риф и остановился. Стояла ночь, и я ждал наступления дня, устремив глаза на землю, охваченный невыразимым ужасом…
…Наконец взошло солнце, такое бледное, похожее на знамение, предвещающее конец света, — громадное, мертвое солнце. Бора-Бора осветилась бледными лучами. Я заметил людей, сидевших и, как будто, поджидавших меня, и сошел на берег…
Между стволами кокосовых деревьев, под их высокой, печальной, серой колоннадой, сидели женщины, опустив головы на руки, как во время погребального бдения; казалось, они сидели тут с незапамятных времен. Длинные волосы покрывали их почти целиком; они сидели неподвижно, с закрытыми глазами, но их глаза смотрели на меня сквозь прозрачные веки…
Перед ними на столе из пандануса лежала неподвижная, белая фигура. Я подошел к этому уснувшему призраку и склонился к его мертвому лицу… Рарагю засмеялась…
От этого смеха погасло солнце, и я оказался во мраке…
Вдруг пронеслось ужасное дуновение: я смутно ощутил нечто жуткое… Высокие кокосовые пальмы клонились под напором таинственного ветра, под ними сидели татуированные призраки, кладбище краснело костями, шумел ветер, во мраке копошились голубые крабы-трупоеды… И тут же лежала Рарагю, ее юное тело было покрыто ее длинными черными волосами — Рарагю, с пустыми впадинами глаз, смеющаяся вечным, беззвучным смехом Тупапагу…
«О мой милый, маленький друг, о мой душистый вечерний цветок! Велико горе моего сердца, оттого что я не вижу тебя! О моя утренняя звезда, глаза мои роняют слезы, потому что ты не возвращаешься!..
Приветствую тебя именем истинного Бога!
Твой маленький друг
Рарагю».
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.