Сокрушитель Войн - Сандерсон Брэндон. Страница 7

У Вивенны не было подходящего ответа. Ей оставалось лишь смиренно сидеть сложа руки и терзаться перед лицом страшной правды. У нее отняли и передали другой цель всей ее жизни. Теперь лишней стала она. Бесполезной.

Незначительной.

– Да о чем он думал?! – взорвалась Сири, наполовину высунувшись из окна экипажа, подскакивающего на грунтовой дороге.

Рядом с экипажем шел молодой солдат, и даже в свете угасающего дня было заметно, как ему стало неловко.

– Ну в самом деле, – продолжила Сири, – отправить меня в жены королю Халландрена. Меня! Что за глупость? Ты же слышал о том, что я вытворяю. Сбегаю, когда за мной никто не присматривает, прогуливаю уроки. Цвета благие, я так легко выхожу из себя!

Гвардеец покосился на нее, но ничего не сказал. Сири было все равно. Она кричала не столько на него, сколько чтобы просто покричать. Опасно высунувшись из окна и позволив ветру трепать волосы – длинные, прямые, красные, – она злилась все больше. Ярость не позволяла ей расплакаться.

С каждым днем облаченные в весеннюю зелень холмы Идрисских гор медленно отступали вдаль. Наверное, это уже Халландрен – между королевствами не было четкой границы. И неудивительно, поскольку до Всеобщей войны они составляли единое государство.

Она смерила взглядом бедного гвардейца – тому ничего не оставалось, кроме как игнорировать негодующую принцессу. Затем резко отодвинулась вглубь экипажа. Ей не следовало так с ним обращаться, но ее попросту продали, как кусок баранины, согласно документу, подписанному за годы до ее рождения. Если кто-то и имел право на истерику, так это Сири.

«Может, в этом все дело, – подумала она, прислонившись к окну экипажа. – Наверное, отцу надоели мои истерики и он пожелал от меня избавиться».

Такое предположение казалось слишком уж притянутым за уши. Справиться с Сири можно было и другими способами, не посылая ее представлять Идрис при чужеземном дворе. Но в чем тогда дело? Или он и правда решил, что ей это по силам? Сири задумалась. Но вскоре поняла, насколько смешна подобная мысль. Ее отцу просто не могло прийти в голову, что она справится лучше Вивенны. Никто ничего не делал лучше Вивенны.

Сири вздохнула, и от задумчивости ее волосы изменили цвет на каштановый. Хорошо хоть пейзаж стал интересным, и, чтобы успокоиться, она ненадолго сосредоточилась на нем. Халландрен располагался в заросших тропическими лесами низинах, где обитали странные пестрые животные. Сири слышала рассказы странников, и некоторые книги, которые ее заставляли читать, подтверждали их слова. Она думала, что знает, чего ожидать. И все же, когда холмы уступили место поросшим травой лугам, а вдоль дороги начали появляться деревья, Сири поняла, что в мире есть то, чего никакие слова или книги не могут передать по-настоящему.

Цвета.

В горах цветочные поляны встречались нечасто и располагались далеко друг от друга, словно сами растения понимали, как плохо они вписываются в идрисскую философию. Но здесь они, похоже, росли повсюду. Крошечные цветочки покрывали огромные участки земли. Огромные розовые соцветия свисали с деревьев, будто гроздья винограда, а некоторые росли большими кистями почти друг на друге. Цвели даже сорняки! Сири захотелось нарвать цветов, но солдаты смотрели на них с такой неприязнью, что она передумала.

«Если я сама так волнуюсь, – вдруг подумала она, – то гвардейцы наверняка переживают гораздо больше».

Не только ее услали прочь от семьи и друзей. Позволят ли им вернуться домой? Внезапно она ощутила еще большую вину перед молодым солдатом за свою выходку.

«Когда приедем, я отправлю их обратно», – подумала Сири и сразу же ощутила, как белеют ее волосы.

Отослав солдат, она останется одна в городе, полном безжизненных, пробуждающих и язычников.

Но чем ей помогут двадцать солдат? Пусть хоть кто-то вернется домой.

– Вообще-то, тебе следует радоваться, – заметила Фафен. – В конце концов, тебе теперь не придется выходить замуж за тирана.

Вивенна бросила в корзинку синеватую ягоду и перешла к следующему кусту. Фафен трудилась рядом. Она носила белые одежды монахини и коротко стригла волосы. Фафен была средней во всем – по росту между Сири и Вивенной, не такой благочестивой, как Вивенна, но гораздо менее беспечной, чем Сири. Фигура Фафен, более округлая, чем у сестер, привлекала взгляды некоторых молодых людей в городе. Но желающему жениться на ней пришлось бы тоже стать монахом, и это их сдерживало. Если Фафен и замечала свою популярность, то никогда этого не показывала. Она решила стать монахиней еще до десятого дня рождения, и отец всем сердцем одобрил ее идею. Каждая знатная или богатая семья по традиции была обязана отдать в монастырь одного человека. Эгоизм, даже когда дело касалось родственников, противоречил Пяти Видениям.

Сестры собирали ягоды, которые Фафен потом раздаст нуждающимся. Пальцы монахини слегка окрасились их фиолетовым соком, Вивенна же носила перчатки. Цвет на ее руках был бы неприемлем.

– Да, – продолжила Фафен, – думаю, тебе стоит изменить отношение. Ты ведешь себя так, словно хочешь спуститься с гор и выйти замуж за безжизненное чудовище.

– Он не безжизненный, – поправила Вивенна. – Сезеброн – возвращенный, а это огромная разница.

– И все же он – ложный бог. Вдобавок все знают, какой он монстр.

– Но брак с ним был моим долгом. Он делал меня той, кто я есть, Фафен. Без него я – ничто.

– Что за ерунда. Теперь ты наследуешь трон вместо Риджера.

«Тем самым еще больше подрывая сложившийся порядок, – подумала Вивенна. – По какому праву я отбираю его место?»

Однако она не стала произносить это вслух. Она отстаивала свою позицию уже достаточно долго, и упорствовать далее было бы неприлично. Неподобающе. Раньше Вивенна редко так сильно раздражалась из-за соблюдения приличий. Сдерживать эмоции становилось все труднее.

– А что с Сири? – неожиданно для себя спросила она. – Ты рада, что это случилось с ней?

Посмотрев на нее, Фафен слегка нахмурилась. Она старалась не задумываться над некоторыми вещами, пока не сталкивалась с ними напрямую. Вивенне было немного стыдно за такую прямоту, но зачастую при общении с Фафен иначе нельзя.

– Я с тобой согласна, – ответила Фафен. – Не понимаю, зачем вообще надо было кого-то посылать.

– Это из-за соглашения, – сказала Вивенна. – Оно защищает наш народ.

– Остре защищает наш народ, – возразила Фафен, переходя к другому кусту.

«А защитит ли он Сири?» – подумала Вивенна.

Бедную, невинную, капризную Сири. Она так и не научилась контролировать себя, в халландренском Дворе Богов ее съедят заживо. Сири не разбирается в политике, интригах, лжи и притворстве. Ей придется вынашивать нового короля-бога. Нельзя сказать, что исполнения этого долга Вивенна ожидала с нетерпением. Это была бы ее жертва, но жертва, добровольно принесенная во благо своего народа.

Эти мысли продолжали преследовать ее даже по пути в деревню, когда они с Фафен закончили собирать ягоды. Фафен, как и все монахи, посвящала свою работу людям. Она пасла овец, помогала селянам на полях и занималась уборкой в жилищах тех, кто не мог делать это сам.

Лишившись своего предназначения, Вивенна потеряла и цель. И все же, как ей казалось, кое-кто в ней по-прежнему нуждался. Та, которая неделю назад уезжала напуганная, со слезами на глазах, с отчаянием глядя на старшую сестру.

Вивенна не нужна в Идрисе, что бы ни говорил отец. Здесь она бесполезна. Но она знала народ, культуру и общество Халландрена. И, пока они с Фафен шли по деревенской дороге, в уме Вивенны начала зарождаться идея.

Но даже с большой натяжкой ее нельзя было назвать приличной.

Глава 3

Гимн Света не помнил своей смерти.

Однако жрецы говорили, что его смерть была впечатляющей. Благородной. Великой. Героической. Для возвращения нужно умереть так, чтобы воплотить одну из великих человеческих добродетелей. Вот почему Радужные Тона возвращали людей – те становились богами и служили примером для живых.