Положительная нота (СИ) - Дервиш Ольга. Страница 43

– Хай! – в калитку их рабочей кибитки влетел Климов. – Ну, как тут? Всё пучком?

Илья бросил на коллегу тяжелый взгляд.

– Ой, ну, брат, не надо на меня так смотреть, меня не берет, ты же знаешь! Что пьем? – Макар схватил стакан Речинского и шумно затянул через трубочку полстакана. – Фууу! Гадось какая! Эй! – Парень махнул рукой барменам вниз и сделал характерный знак, показывающий, чтобы ему принесли выпить.

Рюкзак полетел в кресло-мешок, Илью потрепали по голове, вызвав недовольный рык, усмехнулись и оставили снова наедине с декой.

Да, Макар Климов иногда раздражал. Всё желание напиться с ним на пару отпало. Впрочем, еще не вечер, как говорится.

Речь устал. Вообще и сегодня в частности. Похороны никому не прибавляют жизненных сил. Он хоть и пробыл там недолго, осадок остался на весь день. Забывать о Ксю не давал отец. Черт, они бы давно уже не вспоминали друг о друге, если бы не это! А теперь они еще и поженятся… Тогда придется искать жилье. Лучше уж пять минут позора – попросить отца снимать ему квартиру, пока он не встанет на ноги; зато потом спокойная жизнь. Тем более, если внять просьбе отца и заняться помогать с бизнесом. Тогда и просить не придется. Вряд ли отец откажется оплачивать такую помощь, дураком Илья себя не считал.

– Чувак, ты не перестарался? – плеча коснулся кулак Климова и Илья нахмурился, глядя вниз.

– Чего? – на первый взгляд было всё нормально.

– Время! – тот постучал по наручным часам. – Двигай, давай. Спи, или чего ты там делать будешь! Хорэ народ второй день пугать.

– Выпить хочу… – произнес в ответ Речь.

– О! Ну, это по-нашему! Давай! Тащи! Я себе уже крепенько набадяжил!

Все же, Макар, как собутыльник, весьма подходящая кандидатура.

Глава 31

Через неделю Ксения вырвалась из больницы, заверив все отделение, что будет беречься. Света забрала ее из больницы, отвезла домой и пообещала снова навестить ее после работы.

В комнатах царила чистота.

Ничего, что напоминало о том, что тут жил ребенок: все детские вещи были аккуратно запакованы и убраны в кладовую. Света сама проделала эту работу и предупредила, чтобы подруга не пугалась. О том, что Ксения снова беременна, подруга пока так и не знала. Одна ни о чем не спрашивала, вторая молчала. Лежать в гинекологии можно по многим причинам, а объяснять, откуда что взялось и что с этим делать Лесина не находила слов.

Ксю бродила по первому этажу дома и не знала, чем себя занять. Есть не хотелось. Спать – отлежала все бока в больнице. Плакать уже не было сил. Работать пока запретили.

Рука женщины легла на плоский пока еще живот. Кто там? И как там оказался? Так не вовремя… Или наоборот?

Илье она решила ничего не говорить. Парнишка вряд ли готов стать отцом. К тому же он тоже уверен, что они предохранялись – сам покупал защиту. Теперь, если он и узнает о ребенке, то скорей всего подумает, что она соврала, и он не был единственным в ее постели. Они слишком плохо знакомы, чтобы он безоговорочно ей доверял.

Как объясняться со Станиславом, Ксю не знала. Как не знала и то, стоит ли вообще что-то ему говорить? Вспомнилось некстати, как она соглашалась выйти за него. И благодарила про себя мужчину за то, что он правильно тогда оценил ее поведение и просил не торопиться. Все так и должно быть. Теперь торопиться некуда. Ведь согласилась она тогда почти в состоянии аффекта…

Первое предварительное слушание по делу ДТП, повлекшего за собой смерть одного человека и травмы другого, было назначено на ближайший четверг. Относительно быстро, и это целиком и полностью заслуга адвокатов Речинского. Сам Станислав по состоянию здоровья присутствовать на заседании не мог, переложив всю ответственность на Юрия, которому полностью доверял. Ксения тоже могла бы не ходить, но поддавшись какому-то внутреннему мазохизму, ей захотелось вдруг посмотреть на человека, убившего ее дочь.

Накануне слушания в доме Лесиной несколько раз звонил городской телефон. В трубке шумно дышали, но молчали. Стало страшно. Но Ксю догадывалась, что ее хотят выбить из колеи, тем более, что Речинский с адвокатом предупреждали, что порядочностью их оппоненты не отличаются. Она и сама это уже поняла. После четвертого такого звонка она до утра отключила телефон.

Отвезти Ксюшу в суд Станислав попросил сына. И как она ни отмахивалась, мужчина был уверен, что так для нее будет лучше, чем брать такси или, тем более, ехать на автобусе.

Илья проснулся рано: не спалось.

Сегодня он снова увидит Ксю, хотя только-только окончательно решил не думать о ней. Черт, что за напасть!? Обычная баба, хуже – занятая баба, с кучей проблем вдобавок. А засела в голове, словно заноза!

Нет, он прекрасно понимал, что она не виновата в том, что он залип. Именно залип, ибо адекватно воспринимать свою эту тягу к ней он не мог. Да, красива, но и только! Ну, может быть еще – уютна, женственна, романтична. Ой, да ладно, когда его тянуло на романтику? Разве что в тот единственный раз, когда он купил цветок для Вики, с которой так и не встретился ни разу.

Так или иначе, симпатией, или тем более любовью, он свои чувства с Ксю назвать не мог. Тогда что? Чувство собственности? Изначально в противовес Макару, который едва не увел ее из-под носа. Теперь отец. Ведь женщина, которая только что была твоей, с которой ты возможно хотел бы встретиться еще раз, вдруг на твоих глазах строит серьезные отношения с твоим родным отцом! Кому рассказать – не поверят!

И теперь, когда его, очевидно, отодвинули, он еще и должен возить ее! В идеале, он не хотел бы вообще с ней встречаться более. Но отказать больному отцу, а тем более, объяснять что-либо, он не хотел.

Поэтому в назначенное время он стоял около ворот ее дома и ждал.

– Привет, – пассажирская дверь открылась, на сидение залезла тоненькая фигурка в черном пальто, черной шапочке в облипку, из-под которой выбивались светлые кудри, на ногах черные же сапоги, в которые заправлены черные джинсы.

Илья любил черный цвет, но видеть ее такой, в трауре, было тяжело. По-человечески жалко, как бы он ни относился к ней в целом.

– Привет, – отвернулся к лобовому окну и повернул ключ в зажигании.

– Извини.

– За что?

– Это была не моя идея, возить меня.

– Не важно, мы уже едем.

После этого Ксюша замолчала. А у Ильи откуда-то появилось чувство странной неудовлетворенности. Ему странно, до фантомной боли хотелось с ней поговорить. Это ему-то – заядлому молчуну!

Он поерзал на сидении, словно кто-то подложил канцелярских кнопок: мягкое водительское комфортное кресло вдруг стало неудобным. Руки стали ватными, заставляя с натугой вцепляться в руль. По спине стекала капля влаги.

Остановив машину на одной из малозагруженных улиц, Илья вылез из машины, хлопнул дверью и, купив в ближайшем ларьке пачку сигарет, закурил. Из машины не доносилось ни звука. А ему до дрожи хотелось, чтобы она хотя бы поинтересовалась, почему стоим. Неужели ничего не замечает? Похоже, когда они рядом, колбасит только его. Причем впервые.

Выкурил вторую. Чуть откашлялся. Непривычно. И легче, вопреки народному мнению, не стало. Черт!

Илья снова забрался в машину, глубоко вздохнул и повернул ключ. Но тронуться не успел: пассажирская дверь вдруг открылась и Ксю выскочила на улицу. Парень не успел ничего сказать или сделать, как Лесина согнулась пополам у дерева неподалеку.

Что происходит?

Ксюша уже было решила, что в этот раз обойдется без токсикоза. И правда, уже все сроки прошли для раннего. Но когда Речинский младший залез в машину, воняя, словно пепельница, она едва успела выбраться на свежий воздух.

Он же, вроде, не курил никогда! Специально? Впрочем, он же не знает, откуда бы ему? Ведь он не знает!?

В это время на поясницу опустилась его рука, и пальцы отвели чуть в сторону свисавшие на лицо волосы.