Бог должен быть безгрешен (СИ) - "Ie-rey". Страница 20

— Не-а, — протянул Чонин, снова уткнувшись взглядом в книгу.

Через неделю Чонину разрешили вернуться к занятиям и позволили танцевать, но в два раза меньше, чем обычно, велев увеличивать время занятий танцами постепенно. Но Чонин радовался и тому, что у него было сейчас. Крис постоянно заглядывал в танцкласс с зеркалами, чтобы контролировать Чонина и напоминать о времени. И ездил с ним пару раз к испанцам. К счастью, знакомая им уже женщина, всегда наблюдавшая за танцами Чонина, сама не позволяла Чонину танцевать дольше, чем ему пока разрешали врачи.

В один из по-весеннему солнечных дней Крис застал Чонина дома в танцклассе. Чонин сидел спиной к двери и проводил по лицу предплечьем. Заслышав звук шагов Криса, он снова торопливо провёл предплечьем по щеке и притих. Крис бесшумно опустился на пол, мягко обнял Чонина со спины, пристроив подбородок у него на плече, и тихо велел:

— Не реви.

— Я и не ревел, — буркнул Чонин.

— Ну да… — Крис решительно развернул его лицом к себе и хмыкнул, оглядев сухие щёки. Но вот тёмные ресницы слиплись от влаги. — Причина хоть веская?

Чонин немедленно выдвинул вперёд подбородок и уставился на Криса с непреклонным упрямством. Как в старые добрые времена. Потом, правда, понурился и вздохнул.

— Хён, я реву только тогда, когда всё почти идеально, но не хватает самой малости в танце. И у меня не получается эту малость преодолеть. Или когда я сам всё испортил какой-нибудь жалкой ошибкой, которой можно было избежать, будь я внимательнее и ответственнее.

— Характерная черта перфекциониста, — весело хмыкнул Крис. — И что у тебя не получается?

Не получался у Чонина переход между двумя фрагментами танца. Крис мало в этом понимал, но даже ему стало понятно, что конкретно Чонина не устраивало. Первая часть танца заканчивалась падением на одно колено, а вторая должна была начинаться с вращения. Так для себя обозначил это Крис. И у Чонина не получалось перейти от одного фрагмента к другому. То есть, он переходил, конечно, пытался несколько раз и по-разному, но всё время у него это выходило… сбито. Даже Крис улавливал неправильность, неровность, не… не… неестественность!

— Стой, — притормозил чересчур увлёкшегося Чонина Крис. — Забудь об этом. Не думай вообще. Ты ведь знаешь, чем заканчивается одна часть, и как начинается другая. Правильно? Ну вот и попробуй танцевать так просто. Сам по себе. Просто под музыку. Не думай о переходе вообще.

Предположение Криса оказалось верным. Стоило Чонину выкинуть из головы заданные параметры, и танец тут же сложился. От первой части ко второй Чонин перешёл в неожиданно высоком прыжке с места. Выглядело сложно, но естественно. Правда, у Чонина после разболелся бок из-за большой нагрузки. Крис на всякий случай залепил ему поясницу согревающими пластырями и отправил отлёживаться на диван.

— Что у тебя с этим танцем? — поинтересовался он, слегка поглаживая поясницу Чонина через тонкую ткань футболки.

— В смысле? — не понял Чонин, вскинул голову и посмотрел на Криса поверх плеча.

— Ну, если ты так разволновался из-за одной помарки… Выступление?

— А… да.

— Надо что-то покупать?

— Нет, хён. Всё готово. Только сам танец до ума довести.

— Это танец из вечерней школы? — уточнил на всякий случай Крис. Обычно танцы наставницы Чонина из колледжа при Оперном театре отличала именно такая жёсткая выверенность и попытки Чонина сдерживать эмоции.

— Да, — глухо буркнул Чонин, уткнувшись носом в диванную обивку. Он явно не приходил в восторг от грядущего выступления именно с этим танцем, хотя прежде ему любые танцы доставляли радость. Крису нравилось смотреть, как он танцует. Что угодно. Но вот на те танцы, что случались под переливы гитары в подворотне, Крис мог бы смотреть вечно. Они были ближе Крису, чем другие. И ему нравилось, когда Чонин не сдерживался. Тогда его танцы походили на воплощение души Криса.

“Многие люди чувствуют эмоциями, но ты не знаешь, что это такое. Ты чувствуешь страстями”.

Когда Чонин танцевал под навесом под слаженные хлопки, щёлканье кастаньет и плач гитары, он воплощал собой именно те страсти, которые были понятны Крису от и до. Он казался таким же, как Крис. Чувствующим страстями.

В пятницу Чонин молча положил на стол у чашки Криса пригласительный билет. Крис слабо улыбнулся и аккуратно пригладил тёмные волосы, чтобы спрятать след от раны на голове прядями подлиннее.

— Я приду посмотреть.

У Чонина на губах медленно проступила чуть робкая ответная улыбка, а в глубине глаз едва заметно, почти намёком, вспыхнули озорные искорки. Крис сгрёб Чонина в объятия и взъерошил ему чёлку. Гладил ладонью по спине и улыбался.

Его мальчик потихоньку возвращался домой. К нему.

Аллилуйя?..

========== - 10 - ==========

Комментарий к - 10 -

И-и-и сегодня снова я брошена на амбразуру!

Доброе утро, котички *всех обняла*

Погода лётная, дарк-настрой в спячке, новую главу можно читать без солнцезащитных очков :)

Ваша Бета

- 10 -

В понедельник без десяти шесть Крис удобно устроился в кресле, стараясь не обращать внимания на гомон вокруг. Зал для выступлений в клубе у школы не поражал воображение размерами, но казался вполне хорошим и функциональным. Зрительские места окружали сцену, возвышавшуюся над полом на полтора метра, и полукругом убегали вверх дугообразными рядами, словно в амфитеатре. Крису досталось место в крайнем левом секторе в десятом ряду. Отсюда сцена просматривалась великолепно, хоть и под углом.

Свет погас ровно в шесть. Ещё минута ушла на то, чтобы зрители перестали шушукаться и насторожились. Потом освещение сцены немного изменилось, и из-за кулис появилась девушка в простом и строгом платье. Она опустилась на резной табурет за роялем.

Крис откровенно скучал почти час, лениво наблюдая за сменой юных талантов. Возможно, многие из них в самом деле в будущем стали бы великими и знаменитыми, но Крис их не знал и не особо впечатлился. И он уже откровенно вертелся в кресле с нетерпением — ждал, когда же выйдет Чонин со своей классической румбой.

Нужный миг Крис поймал как раз из-за зазвучавшей внезапно знакомой музыки. А потом затаил дыхание, потому что на сцене Чонин воспринимался иначе. И Крис ни разу не видел его одетым вот так — в узкие чёрные брюки с немыслимым количеством нашитых на них ярких бляшек и в болеро с роскошной вышивкой. На мониторе на стене можно было разглядеть мастерский грим на лице и выразительно подведённые глаза.

Его мальчик танцевал безупречно — выверенно, с неповторимой грацией и натиском. Его танец напоминал фехтование рапирой. Чисто, гладко и в яблочко. В первой половине. Крис узнал тот самый переход, из-за которого Чонин так волновался накануне, но вот дальше… Дальше пришёл дуэндэ, и Чонин танцевал совсем не то и уже иначе. Он танцевал так, словно вдруг оказался вновь на крепких досках под навесом и слышал быстрые хлопки зрителей и их одобрительные возгласы, голос женщины с дымящейся сигаретой в руках. Он был пламенем, танцующим на ветру, когда важна не правильность и отточенность движений, а страсть и её формы. И казалось, что Чонин умеет парить и летать. Он с лёгкостью переходил из одного движения в другое, успевая бросать жгучие взгляды в зал. И не замечал, как его наставница вскочила с кресла и замерла перед сценой. Крис не видел её лица, но весь её облик излучал возмущение и негодование, потому что Чонин откровенно послал классику к чёрту.

В гробовой тишине, разлившейся вокруг сцены после последнего аккорда, Чонин поклонился и с гордым видом ушёл. Ушёл до того, как на сцену обрушился шквал аплодисментов, а Крис сорвался с места и кинулся к скрытому проходу под сценой. Он потратил минут семь, чтобы обежать служебные помещения за сценой и найти Чонина. Тот сидел один в крошечной каморке, забравшись с ногами на стул и уткнувшись лбом в подтянутые к груди колени. Из-за скрипа приоткрывшейся двери он вскинул голову, скользнул по лицу Криса растерянным взглядом и снова уткнулся лбом в колени.