Предай их всех (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович. Страница 39

***

Р'Энкор толкнул дверь харчевни и вошел в полутемное помещение, пропахшее не самыми приятными для тонкого обоняния запахами. Пригоревшее масло - особенная мерзость, но людишкам этот аромат почему-то нравится. Ну да неважно, он сюда пришел ненадолго.

Из посетителей - трое мужчин, более или менее опрятных по людским меркам, сидят за дальним столом и что-то едят, переговариваясь короткими фразами, что-то о ремесле своем судачат. Еще хозяин да служанка, дочь его, судя по возрасту и некоторой схожести черт - вот и все присутствующие. Маловато, ну да ладно, авось получится и тут.

Как только маленькие, заплывшие жирком глазки хозяина зацепились за дорогой, дворянского покроя плащ вошедшего, Р'Энкор небрежным жестом уронил на пол несколько серебряных монет общей стоимостью где-то в половину ойрана.

- Самой лучшей еды мне, самого лучшего вина - и поживее, - надменно возвестил он, глядя подчеркнуто мимо хозяина.

Жест этот, с бросанием монет на пол, Р'Энкор подглядел у кого-то из людских же вельмож в одном придорожном трактире лет пятнадцать тому назад, и он ему сразу же очень понравился своей предельной понятностью и эффективностью. Хозяин харчевни, бормоча раболепные заискивающие фразы, моментально оказался подле гостя, ползая вокруг него на коленях и собирая монетки с грязного пола, и Р'Энкор ощутил странное чувство гармонии с окружающей обстановкой. Вот он стоит, с гордо поднятой головой и презрительным выражением лица, вот человечишка, аки тварь или червь, пресмыкается у его ног. Именно так все и должно быть, все на своих местах.

Он перешагнул через хозяина, прошел, нарочно позвякивая саблями, к середине зала и уселся за центральный стол, так, чтобы светильник хорошо его освещал. Вокруг него сразу же засуетились служанки - появилась и вторая, очень похожая на первую, но в два раза старше, видимо, мать ее и жена хозяина - на столе сразу же оказались тарелки с разной снедью и закусками. Полминуты не прошло, как хозяин, уже собравший деньги с пола, резво, невзирая на вес и возраст, прискакал откуда-то с темной, покрытой пылью бутылкой, на ходу вытирая ее о свой камзол.

Р'Энкор расселся на деревянном стуле так горделиво и вольготно, как не всякий король на троне сидит, и изящным движением сбросил с головы капюшон.

...О, как он предвкушал это мгновение! У служанок разом затряслись мелкой дрожью руки, хозяин испуганно икнул, а трое едоков, которые с появлением 'знатного господина' стали говорить в три раза тише и только завистливыми взглядами провожали подбираемые с пола монетки, просто ахнули.

- Клянусь срамным удом Нергала, - проговорил один из них, - да это же дроу!

Р'Энкор медленно, с ленцой, повернул к нему лицо и надменно осведомился:

- Ты там что-то о моей персоне прохрюкал, боров смердящий?

Тут он, конечно, немного кривил душой, потому как все трое - жилистые и крепкие, но если сравнить с подтянутым и стройным эльфом, то эпитет пусть и не совсем точен, но наполовину все же уместен, а главное - весьма оскорбителен.

Вскочили, сжимая кулаки, все трое.

- Ты что себе позволяешь, тварь подземная?! - вскричал самый старший.

- Что мне хочется, то и позволяю, - еще заносчивей ответил Р'Энкор, - и у жалкого слизняка вроде тебя спрашивать позволения уж точно не намерен. Так что жуйте свои помои молча, дерьмоглоты, а лучше - вообще выметайтесь отсюда, вы оскорбляете мой взор, мой слух и мой нос своим существованием!

Вот тут от негодования завопили все трое, самый молодой сжал в руке вилку, словно кинжал, а потом сквозь этот хор прорвался самый мощный голос старшего.

- Ты, выблядок подземной шлюхи, приперся в нашу страну, в наш город, жрешь нашу еду в нашей харчевне - да еще смеешь так нас поносить, мразь?! Мы тебе сейчас живенько покажем, где твое место - в сточной канаве, а лучше - на ближайшем дереве!

Р'Энкор тем временем придирчиво осмотрел собственную вилку: вроде чистая, но перестраховаться стоит. Стащил с руки перчатку, короткое, режущее слух слово - и прямо из ладони поднимается небольшой язык пламени. Он слегка прокалил вилку в огне, сжал кулак так, что только меж пальцев дымок заструился, взглянул на троицу и ухмыльнулся волчьей ухмылкой.

- Попытайтесь, ничтожества. Смелее, ну!

Непринужденная демонстрация магии произвела отрезвляющий эффект.

- Ну погоди, колдун чернодушный, сейчас ты иначе запоешь, - пообещал один из людей, а затем все трое бочком проскользнули к двери и покинули харчевню.

Р'Энкор наколол на вилку кусок вареного в вине мяса, отправил в рот и прожевал.

- Неплохо, неплохо, - одобрил он, взглянув на хозяина, который испуганно полуприсел у себя за прилавком и, должно быть, соображал, что же дальше будет.

Вскоре снаружи загрохотали подкованные сапоги. Дверь с шумом отворилась и в харчевню ворвался отряд городской стражи, которых привели давешние людишки.

- Вот он, господин капитан, вот он! - завопили все трое и одновременно показали на спокойно ужинающего дроу пальцами.

- Именем короля! - рявкнул капитан, краснолицый и тоже растолстевший слегка на казенном пайке.

- Именем его, - подтвердил Р'Энкор и поднялся со стула, демонстрируя поблескивающий золотом медальон: - чего застыл, сучий потрох? Память короткая? Забыл, как надо кланяться королевскому придворному вельможе?

Капитан, пытаясь совладать с выпученными от удивления глазами, немедленно согнулся в поклоне, бормоча слова почтительного извинения, и попытался, не разгибаясь, задом выйти туда же, откуда пришел, вытолкав собственной филейной частью весь свой отряд. Его шок Р'Энкору вполне понятен: пылая праведным гневом, он спешил разобраться с бесчинствующим в самом сердце Талсидонии и вверенного ему участка проклятым дроу, а напоролся на королевского придворного, и теперь в его узколобой черепушке мечутся обычный страх перед власть имущим и полное непонимание того, как подземный эльф заполучил королевский медальон.

Следом за капитаном попятились и горожане, моментально растерявшие весь свой гнев, но не тут-то было.

- Не так быстро, жирдяй, - остановил капитана Р'Энкор, - вот эти три ублюдка оскорбили королевского придворного, а тот, что с седыми усами, еще и угрожал расправой и убийством. Если ты помимо этикета и законы забыл - напоминаю, этим двоим по пятьдесят плетей, а этому - пятьдесят за оскорбление и еще полтораста за угрозу. Приступай немедленно. Да-да, прямо тут. Вон в том углу.

Тут старший, осознав, что наказания может и не пережить, бухнулся на колени.

- Смилуйтесь, пресветлый господин! - запричитал он. - Нергал меня за язык дернул светлости вашей грубить! Простите великодушно старого глупого дурака!

Р'Энкор ухмыльнулся.

- Закон предусматривает за угрозу в адрес чиновника, вельможи или дворянина, помимо плетей, цитирую, 'отрезание того, чем угроза была высказана, и того, чем она может быть осуществлена', то есть языка и рук. А я только плетей потребовал - видишь, какой я милостивый? - Он сунул вилку в салатницу, наколол несколько тонких кружков маринованных овощей и кивнул капитану: - начинай.

Самым забавным во всем этом была пытка, причиняемая именно капитану. Туповатый, как все люди, бесхитростный до остекленения - он совершенно не владел своим лицом, и по нему Р'Энкор с легкостью читал все то, что происходило в человечьей душонке. Люди не только чувствительны к страданиям и гибели себе подобных, но и обладают определенной приверженностью своему сообществу, по признаку королевства либо отдельно взятого города, при этом испытывая противоположные чувства к чужакам.

Вот и этот капитан - а их Р'Энкор перевидал немало - в другой ситуации охотно исполняющий приказы вельмож и не упускающий возможности показать окружающим, насколько он, капитан стражи, выше остальной черни, теперь попал в крайне досадное положение. Он вынужден исполнять приказы чужака, причем одного из самых ненавидимых, подземного эльфа, и никакой медальон не заставит его признать серолицего дроу своим. И по воле чужака - истязать своих земляков, тех, которые бросились к нему за помощью и которые внезапно нашли в его лице не защитника, но палача. Капитан бы рад был сделать с чужаком то, чем грозились эти трое людишек - но сейчас должен наказывать их именно за это.