Принцесса в академии. Суженый - Медная Варя. Страница 4

Сердце екнуло. Магические щипцы, которые помогут вытащить из нас с Озриэлем щепки, отколовшиеся от Стрелы Дружбы, наследие арбалета Ореста. Я в волнении пробежала глазами строки. Они подтвердили слова первого советника. Руководитель конторы доставки сообщал, что заказ принят. Такие щипцы больше не изготавливают, но он знает того, у кого хранится последний экземпляр, и немедленно пошлет соответствующий запрос. В конце он заверял мадам Лилит в своем почтении и в том, что приложит максимум усилий, дабы их достать. Все печати и подписи оказались на месте, на подделку непохоже, возразить мне было нечего. Я вернула документ, и первый советник небрежно бросила его обратно в ящик.

– Не хочешь поблагодарить меня?

– Непременно сделаю это. Как только щипцы будут у меня, а Озриэль получит свободу.

Она ухмыльнулась и сделала знак рукой.

– Увести. – Но в дверях сама нас остановила. – Постой-ка, принцесса, что это на тебе?

Я потрогала орхидеи и пожала плечами.

– Просто цветы, подарок от жителей города. Вы удивитесь, узнав, сколько их рады моему возвращению.

Она с подозрением посмотрела на бусы. Глюттон Медоречивый шепнул что-то на ухо, и первый советник кивнула. Принц приблизился и мягко осведомился:

– Позволите?

И, не дожидаясь разрешения, склонился, рассматривая цветы. Практически носом уткнулся. Пальцы пробежали по ярким венчикам, отогнули пару лепестков, потерли, но ничего подозрительного не обнаружили. Я потянулась к бусам:

– Могу снять, если хотите.

Именно равнодушный тон вкупе с готовностью с ними расстаться развеял подозрения.

Принц пожал плечами.

– Никаких следов магии, обычные цветы, – сообщил он и неторопливо вернулся на место, постукивая тростью.

– Оставь себе, – разрешила мадам Лилит и насмешливо добавила: – На лучшее украшение в ближайшее время рассчитывать не придется.

Я не удостоила это ответом и первой вышла за дверь.

Друзья о чем-то совещались, но при нашем появлении, разговоры тут же стихли.

– Ливи!

– Прошла целая вечность!

– Мы за тебя беспокоились.

– Со мной все в порядке, – заверила я и, воспользовавшись моментом, протянула Озриэлю руку. Он взволнованно схватил ее и успел погладить, прежде чем нас разлучили.

Когда тюремщик ушел, вопросы посыпались со всех сторон:

– Получилось?

– Тебе удалось?

– Было трудно?

– Что мадам Лилит?

Я кратко поведала им новости.

– Постой, – нахмурился Озриэль, – если ты выполнила условие, то почему снова здесь? – Он яростно схватился за прутья: – Только не говори, что мадам Лилит обманула и решила оставить тебя в темнице!

– Нет, Озриэль, – я мягко покачала головой, – я здесь, потому что сделка не завершена и потому что уговор был другим. Она не давала слова меня освободить.

– О чем ты? – удивился он.

– Взамен я попросила не свою свободу, а твою.

Когда до ифрита дошло, он ударил кулаком по прутьям:

– Ты не должна была этого делать! Не имела права!

– Разве? Неужели ты поверил, что я сбегу и оставлю тебя заживо здесь сгорать? Посмотри мне в глаза и скажи, что на моем месте ты поступил бы иначе.

Он нехотя поднял глаза, и их выражение смягчилось.

– Извини, не хотел, чтобы это прозвучало как обвинение. Просто не прощу себе, если с тобой что-то случится.

– Со мной все будет в порядке, как и со всеми нами. Сперва вытащим тебя, а потом разберемся с остальным.

Я почувствовала, что назревает серьезный разговор, да и просто устала лгать друзьям и изворачиваться, поэтому рассказала обо всем, кроме истинного содержания свитка. Уинни в темнице не было, она все еще не вернулась после встречи с королем.

– А что в свитке? – полюбопытствовала мадам Гортензия.

– Компромат на Марсия… Вернее, информация, которую мадам Лилит надеется использовать против него для государственного переворота. Именно поэтому ей и нужны гляделки: документ составлен на первом языке королевства, и с помощью них остальные жители тоже смогут его прочесть. Она обещала освободить Озриэля, как только Орест принесет гляделки, а следующая встреча завтра утром.

– И ты веришь, что эта двурушница сдержит слово? – с сомнением протянула мадам.

– Не особо. Поэтому предлагаю продумать запасной план с учетом новой информации.

Озриэль запустил руку в волосы и со вздохом взлохматил кудри.

– Орест – мой брат, Ливи, и я его люблю, и именно поэтому никогда не обольщался на его счет. Полагаться на него – все равно что попросить ветер дуть по графику.

– На этот раз он был очень серьезен, – поспешила заверить я. – Ты бы не поверил, увидев, насколько.

Ифрит только покачал головой.

– Что это?! – внезапно воскликнула мадам Гортензия и ткнула мне в грудь.

Я опустила глаза:

– Ах это… орхидеи, их мне подарил…

– Я прекрасно знаю, как они называются, – нетерпеливо оборвала гномка, – я спрашиваю, что это. – Проследив за ее пальцем, я вскрикнула, потому что один из цветков шевелился.

Глава 3

Темница наполнилась криками:

– Это какая-то ловушка!

– Сними их немедленно!

– От кого они?!

На мне словно ядовитая гадюка висела. Я потянулась трясущимися пальцами снять бусы, не сводя глаз с цветка. Тот вдруг отделился от связки и вспорхнул, расправив крылья.

Крики смолкли, все в изумлении смотрели на гостью, делавшую круг по камере. Первым опомнился Магнус:

– Арахна!

Он бросился к бабочке и едва не перекувыркнулся, когда «цапелька» пресекла порыв. Это действительно была его возлюбленная. Даже тусклое освещение не могло скрыть восхитительные переливы крылышек. Ее появление здесь стало глотком свежего воздуха. Однако полет вышел не слишком гладким: бабочка заметно припадала на одно крыло. Видимо, Глюттон Медоречивый помял его во время осмотра, а она не смела шевельнуться, опасаясь выдать себя.

Арахна пролетела сквозь прутья нашей с Уинни камеры и зависла в паре дюймов от паука. Тот не спускал с нее восторженных глаз.

– Вот и ответ на твой вопрос, – заметила я. – Какая еще бабочка стала бы притворяться цветком, чтобы повидаться с возлюбленным узником?

Не уверена, что Магнус слышал меня, полностью поглощенный гостьей. Наверное, она что-то ему сказала на языке, понятном лишь этим двоим, или же паук читал ее мысли по легким взмахам крылышек, потому что прочувствованно сказал:

– Я ценю твой порыв, любовь моя, но тебе не следовало так рисковать.

Бабочка шевельнула усиками и вернулась в мою камеру. Подлетев ближе, приземлилась на бусы. Перепрыгнула с цветка на цветок, похлопала крылышками, явно о чем-то попросив.

– Чего она хочет, Магнус?

Паук выглядел таким же озадаченным.

– Чтобы ты сняла бусы.

– Нет проблем, только зачем?

Я выполнила просьбу и аккуратно положила орхидеи на солому. Арахна покружила, тщательно осмотрев их, приземлилась на один из цветков, тронула лепесток и тут же снова взвилась в воздух. Из венчика выползла огромная оранжевая гусеница, с ворсистыми лапками и фиолетовым гребнем на спинке, повертела головой из стороны в сторону и устремилась к соседней камере.

Эмилия громко вскрикнула. Мадам Гортензия не кричала, но стояла, хмурясь и внимательно вглядываясь в новую гостью.

– Что за пакость? – вырвалось у Озриэля. – Он загородил собой Эмилию и мадам Гортензию. – Осторожно, она может быть ядовита. Кстати, что это за мерзкий звук?

– Она лязгает зубами, – прошептала я, указывая дрожащим пальцем на гусеницу.

Похожий скрежет издает кольчуга, если провести по ней гвоздем. Страшнее, чем гигантская гусеница, может быть только гигантская гусеница с зубами.

Арахна нервно заметалась по проходу от одной камеры к другой, словно пыталась нас о чем-то предупредить.

Виновница паники тем временем уже подползла к прутьям. Озриэль занес ногу.