Этторе Фьерамоска, или турнир в Барлетте - д'Азельо Массимо. Страница 1

Массимо д’Азельо

Этторе Фьерамоска, или Турнир в Барлетте

ПРЕДИСЛОВИЕ

В середине XIX века, во время упорной национально-освободительной борьбы, ведущим жанром итальянской литературы был исторический роман. Среди сотен таких романов, издававшихся и переиздававшихся в трудный для Италии период 1830—1860-х годов, «Этторе Фьерамоска», после «Обрученных» А. Мандзони, был самым популярным. Шумный и всеобщий успех этого романа объясняется, в частности, тем, что он с необычайной отчетливостью выразил состояние умов и страсти, волновавшие итальянцев эпохи Рисорджименто.

Массимо Тапарелли, маркиз д'Адзельо, принадлежал к поколению, которое на своих плечах вынесло всю тяжесть национально-освободительной борьбы. Он родился в Турине в 1798 году и принадлежал к родовитой, но небогатой пьемонтской аристократии. Отец не очень гордился своим титулом маркиза; вслед за ним и Массимо считал, что благородство дается личными заслугами, а не древним происхождением. Позднее, увидев полную неспособность знати к военному и всякому делу, он стал ненавидеть ее и стыдиться своего громкого титула.

Все же в семье свято соблюдали феодальную верность династии. После битвы при Маренго (1800), отдавшей Италию в руки французов, Пьемонт был присоединен к Франции, и семья эмигрировала во Флоренцию, где д'Адзельо получил свое первое образование.

В 1809 году семья возвратилась в Турин, а в 1814 году, после падения Наполеона и реставрации старой пьемонтской династии, отец Массимо отправился посланником короля к папской курии вместе с Массимо, получившим должность атташе.

Еще в Риме шестнадцатилетний юноша был назначен сублейтенантом кавалерийского полка и по возвращении в Турин был в восторге от того, что будет носить блестящую каску. И тотчас же он стал буйствовать по трактирам — даже больше, чем полагалось молодому офицеру в то время в том кругу. Наконец, наскучив бесполезною жизнью, он вдруг решил все бросить и заняться делом. Этим делом оказалась живопись.

Турин был захолустной столицей Пьемонтского королевства, которое называлось также Сардинским. Это было государство чиновников и военных служак, малокультурное, но весьма дисциплинированное. В Турине живописцу делать было нечего, и молодой человек выехал в Рим уже не в качестве атташе, а как любитель искусств и свободный художник. Здесь он и стал профессионалом живописцем.

В конце 1826 года разрыв долгой романической связи — возлюбленная предпочла ему какого-то герцога — заставил его вернуться в Турин. Оправившись после тяжелой душевной травмы, он опять почувствовал духоту в монархическом и провинциальном Турине. После смерти отца, в марте 1831 года, он выехал в Милан, в то время крупнейший центр итальянской культуры. Здесь он женился за дочери прославленного поэта Алессандро Мандзони и вошел в круг романтиков, продолжавших под австрийским гнетом традиции революционного романтизма 1810-х годов. Он много работает как живописец и приобретает известность своими пейзажными и батальными картинами.

Тут же начинается и его большая литературная деятельность. В 1833 году он печатает исторический роман «Этторе Фьерамоска» и начинает новый, тоже исторический роман, который выходит через восемь лет под названием «Николе де Лани» (1841). Третий роман, «Ломбардская лига», остался неоконченным.

Между тем в конце 1830-х и начале 1840-х годов, после ряда серьезных неудач, вновь поднимается волна национально-освободительного движения, и д'Адзельо, неожиданно для самого себя, начинает политическую деятельность поездкой по Центральной Италии с целью пропаганды (1845). Он утверждает, что объединение Италии и спасение ее от австрийского владычества возможно лишь при помощи пьемонтских войск и династии. Совершив поездку, он просит аудиенции у короля Карла-Альберта, который торжественно обещает ему стать во главе освободительного движения. Так это движение было превращено в «королевское завоевание», в результате которого национальное итальянское государство оказалось помещичье-буржуазным королевством.

Затем началась неудачная для Италии война с Австрией. В 1848 году, защищая осажденную Виченцу в рядах папских войск, д'Адзельо был ранен в правое колено В 1849 году Виктор-Эммануил II назначил его премьер-министром, но уже в 1852 году он должен был уступить это место Кавуру, так как своей осторожной политикой, желанием сохранить мир с Австрией и с папой и боязнью революции д'Адзельо мешал дальнейшей освободительной борьбе. После этого он еще выполнял некоторые дипломатические поручения, но вскоре удалился на свою виллу на Лаго-Маджоре, где и написал весьма интересные «Воспоминания», доведенные до 1846 года. Он умер в 1856 году, не достигнув 68-летнего возраста.

Вспоминая свою беспокойную юность, д'Адзельо писал: «Блаженны те, кто, придя в этот мир, остаются там, где родились, улыбаются небу, земле, людям и зверям, глотают то, что им вкладывают в рот или в мозги, и, когда наступает время, оставляют мир таким, каким они его нашли. Но несчастны те, кто, уподобляясь едва вылупившемуся цыпленку, который тут же начинает пищать, произносят ненавистное почему, даже не оглядевшись как следует кругом. И начинают метаться, ездить по стране, размышлять, изучать, сравнивать, искать».

Д'Адзельо причислял себя ко второй категории и утешался только тем, что благодаря своему беспокойному характеру он все же немного изменил мир, в который пришел, и содействовал становлению новой Италии.

Прожив подолгу в трех итальянских государствах, наблюдая вблизи исторические события начала века, атташе при посольстве в Риме, офицер пьемонтской армии, вольный художник и поэт, д'Адзельо имел возможность свободно размышлять о политических событиях и разрешать вопросы, которые, как ему казалось, не были подсказаны книгами, а вырывались прямо из сердца.

В ранней молодости он был захвачен идеей, общей для всей прогрессивной молодежи того времени. «Кто в студенческие годы не был хоть немного гражданином Афин, или Спарты, или по крайней мере Сан-Марино? Кто между пятнадцатью и двадцатью годами не убил какого-нибудь тирана, конечно, только на словах? Что касается меня, я дал бы что угодно, чтобы найти какого-нибудь тирана и убить его, но не находил».

В этом настроении духа д'Адзельо читал тираноборческие трагедии Альфьери, заучивал их наизусть я декламировал монологи древних республиканцев, опьяняясь героизмом речей и поступков. Такие чувства и мысли не вырываются из сердца, если они не подсказаны обстановкой и идеологией времени. Их внушали политическая тактика карбонариев, трагические восстания, героические убийства на улицах Рима, Неаполя, Молены. Политические условия первых лет Реставрации не позволяли рассчитывать на какой-нибудь другой способ борьбы с тиранией. Италия, как, впрочем, и все другие страны континента, знала только одну возможность политической борьбы — тайные общества.

Но вскоре, отдав дань всеобщему увлечению, д'Адзельо перестал чувствовать «крайнюю необходимость убить тирана». Впоследствии ему казалось, что это произошло после чтения трактата Альфьери «О тирании»: сочинение это было полно таких преувеличений, что д'Адзельо разочаровался в своем учителе и — «успокоился». Но основной причиной был, конечно, исторический опыт, который требовал своего осмысления.

Карбонарии делали одну революцию за другой и всякий раз терпели жестокие и неизбежные неудачи. Д'Адзельо сравнительно рано пришел к мысли, что террористические акты, следствием которых являются несколько ничего не значащих убийств и массовое истребление юных патриотов, приносят больше вреда, чем пользы, и революции, совершаемые сотней людей, неизбежно будут подавлены австрийскими войсками. По его мнению, для успеха национально-освободительной борьбы необходимо прежде всего подготовить общественное мнение. Он стоял в стороне от движения «Молодой Италии», общества, созданного Мадзнни в 1831 году. Д'Адзельо считал и ее деятельность совершенно бесполезной, тем более что «ненавидел эту постоянную ложь», то есть тактику тайных обществ, и тем более ненавидел «кинжалы»