Душа грозы (СИ) - Беренс Лилия. Страница 38

— Зоська! — взревел староста бешенным зуром. Из хозяйственных помещений выскочил взъерошенный мальчишка, который утром приезжал за Дарием. — Зоська, бери свою ватагу и дуй по домам! Кричи, что староста вече сбирает! Усек?

— Да, тятя!

— Тады бегом!

Паренек рванул в сторону поджидавших его мальчишек. Коротко переговорив друг с другом, ребятишки рассыпались в разные стороны, с громкими криками созывая на вече.

Народ собрался у дома старосты довольно быстро. В этот день в полях никто не работал, опасаясь нападения оборотней, потому все люди находились в деревне. Когда прибыли даже древние старики, с трудом переставлявшие ноги, Дарий встал на небольшое возвышение и заговорил. Он рассказал затаившим дыхание людям все, что произошло в лесу. Рассказал, кто эти оборотни, как они страдали, убегая от службы Темному. Он видел, как медленно тает людской гнев, как приходит понимание, что там, в лесу находятся такие же люди, как они сами. Что такая же беда могла случиться с любым из них, и каждый хотел бы, чтоб кто-то пришел на помощь, поверил и принял.

— Говоришь, дитята меня цапнула? — прихрамывая, вышел пастух Оська.

— Не со зла она, совсем ребенок, — пояснил Дарий.

— Ребенок — не ребенок, а коли б не ты, выть бы Оське нашему по ночам у ближнем лесу! — возразил кто-то из толпы.

— Дык, коли б не Дарий-то наш, и остальных оборотнев судьбина злая-то не миновала б! — Послышался ответ.

— Случай энтот особый, — привычно разгладил бороду староста. — Ты, мастер, значится, ручаешьсо за чудов энтих, богами одобренных?

— Ручаюсь, — подтвердил Дарий, вытаскивая из кошеля несколько серебрушек и протягивая старосте. — Это за корову, съеденную волками. Я взял на себя ответ за них — мне и платить. Пастуха я излечил, за корову оплатил. Пусть будут боги свидетелями, что нет больше зла между вами и оборотнями, отринувшими тьму и принявшими свет по милости Риалы.

— Быть посему, — кивнул староста, принимая монеты. — При богах говорю — нет меж нами долгов. Но принимать их у себя? Мне — и то пугливо подумать, а уж остальному люду — подавно. Знаю, натерпелись, сердешныя. Знаю — воля у богов к тебе особая и верю, что оборотнев от зла ты избавил. Особливо, коли они много лет ужо грехи искупали, молясь о милости. Но пугливо мне, Дарий. Узял бы ты их до города? К чему-йнить, да и приспособил там?

— Да ты, староста, погодь отмовлять мастера, — вступился Оська. — Я обиды не держу на малявку. Оно, ить, незнамо еще, как сами б жили с такою бедой. Не допустил беды Дарий — и слава богам. Погуторить надобно с ними. Мы-то знаем все из слов, а самих еще не видывали. Дык, энто. Я че сказать хотел. Пусть, значится, сюда придут и ответ перед людьми держут, как полагается.

— И то верно! — Подал голос Самоха. — Я Дарию нашенскому верю. Пусть идут чуда энти, коли что — мастер оборонит, не даст беды надеять. А коли и правда боги смилостивились и очистили души ихние, так мы найдем где приспособить их особости. Оборотни — они ж сильныя. И охотникам спомогнуть сумеют, к зиме мясо уготавливая, и от лихих людей, коли что, оборонят. От нечисти, опять же, оборонят лучшее усяких охотников. Верно? А в другом — дом на окраине поставят, да и пускай живут среди людьев добрых, да одичалости свои забывают. Что ж мы, извери какие, беды чужой не понять?

Народ зашумел. Кто-то одобрял, кто-то приводил доводы против. Дарий не вмешивался. Люди должны сами решить. Наконец, крестьяне стихли. Из толпы вышел староста, придерживая худого и слабого старичка с совершенно седой головой и бородой. Но из под его белых кустистых бровей сверкали мудрые и опытные глаза.

— Зови их, — проскрипел дедушка. — Посмотрим — решим.

— Только… — Дарий замялся. — Волками они придут. До того, как очистились — они же простыми оборотнями были. Так что все без одежды.

— И как? — послышался лихой шутливый голос. — Справные бабы там?

— А от ща придут — и сам ответишь! — хохотнули ему в ответ. Остальные тоже развеселились.

Дарий обернулся волком и коротко провыл призывный сигнал. Из леса послышался слаженный ответ на несколько голосов. Наступила тишина. Волчий вой для людей всегда звучит тревожно, что бы он ни означал. Парень снова сменил облик и повернулся к замершим крестьянам.

— Они сейчас будут здесь.

Дом старосты, по традиции, был первым от деревенских ворот, так что сейчас все собравшиеся могли наблюдать, как мягким, стелющимся шагом, чуть прижимаясь к земле, в деревню втекла крупная волчья стая. Как ни готовил Дарий деревенских к их появлению, но все дети и жены жесткими приказами мужчин оказались немедленно отправлены к ним за спины. Вожак, шедший первым, медленно подошел к парню и вопросительно на него посмотрел.

— Сейчас будут решать вашу судьбу, — послал он ментальный ответ. — Что бы ни случилось — держите себя в руках.

Вожак кивнул, провожая взглядом последнюю волчицу, прошедшую через ворота. За ней смешно ковылял, переваливаясь с лапы на лапу, небольшой пушистый щенок. Тот самый мальчик лет шести. Айри Дарий нашел скорее по запаху, чем по виду. В волчьем обличие она уже почти не отличалась размером от остальных самок. Разве что была едва заметно мельче и худощавей.

— Славься Единый! — Осенил себя кругом оказавшийся ближе всех к стае староста. — Здоровенныя-то какие!

— Как видишь, — заговорил громовой волк, — они сейчас абсолютно разумны, и к злу не склоняются, бесчинств не творят.

— То вижу, — кивнул староста. — Вот только гуторить как, со зверями-то, мне не ведомо. Таська! — Неожиданно взревел он, заставив всех вздрогнуть.

— Тута я! — послышался из толпы мощный женский голос. — Чаго горлопанишь?!

— Ты дочек по мужьям раздала, а одежа, мож, какая, да сбереглася?

— Сундук целай у чердак убрала о прошлой весне. Сказывали, не надоть им селянское энто, к мужьям-то все новое прикупали!

— А зверья энтого не больно боишься?

— Да от чего ж их бояться-то? Видно же, смирныя они! Под солнцем волками стоят — и никакого неудобства им от того не делается. Стало быть, и вправду, смилостивились боги над ними!

— Значится, так. — Повернулся староста к стае, складывая руки на своем внушительном животе. — Коли речь мою разумеете — на баб и мужиков делись. Бабы, значится, с Таськой пойдут, наряды себе выберут, дабы людей честных не смущать видом своим непристойным. Мужики, значится, со мной в дом ходи. Есть у меня одежа старая, справная еще, да токмо подушка любовная у те штаны да рубахи боле не влазит!

Тут он чинно похлопал себя по круглому животу, вызвав среди деревенских приступ хохота.

— Остальным — расходись покуда. На закате сберемся, людями их посмотрим, да и решим, как боги укажут!

Зарт первым подошел к старосте и выжидательно посмотрел на свою стаю. Те нерешительно разделились. Пять самок прошли через толпу к дородной женщине, которую и звали Тасей. Щенок побежал за матерью, а самцы последовали за вожаком в дом старосты.

— Да-а-а, — протянула жена старосты, ставя на стол чашку с чаем. — Покидала вас судьбинушка злая.

Зарт, помытый и одетый, сидел за столом, все время подтягивая великоватые ему штаны. Тут же были еще пять оборотней, Дарий, и староста с женой, заботливо подкладывавшей в тарелки мужчин все новые разносолы.

— Вот, Карум, — ткнул пальцем вожак в одного из оборотней, продолжая рассказ. — Айшаков с лошадьми разводил, знатный был кулан [10], с Империей Таш торговал животными своими, пока с другим кланом не переругался. А на вторую ночь нечистые на стадо напали. Животных угнали, семью убили, а его вот укусили только. Потом он узнал, что лучше бы вообще не ругался с тем кланом, так как это оборотни были, Темному служащие не без радости. Вот с тех пор и бродил по ханству. К поклонникам Темного ему идти не хотелось, на юге, где города построены, и Хан живет — никто его приходу не обрадовался бы. Убили бы — и дело с концом. Так и пришел на Белый перевал, да остался.