Авалон: Хроники Бессмертных (СИ) - Ермаков Антон. Страница 12

     – А если кто-то захочет, а кто-то – нет? – растерянно произнесла Таня.

     – Да, а что с нами будет, если мы откажемся? – Евгену уже явно не терпелось стать полноценным магом.

     – Дело в том, что решение о согласии или отказе вы должны принять сообща, – пояснила Сильфида. – Нельзя сделать так, чтобы согласились только один или два человека. В этом весь смысл тайного братства. Если сейчас вы откажетесь, то уже через несколько дней ваши способности просто исчезнут, а всё, что произошло сегодня ночью – сотрется из вашей памяти. Но вы ведь друзья… так что, я думаю, единогласный выбор вам будет сделать не так уж и трудно.

     – Нам нужно сделать его прямо сейчас? – вздохнул Антон.

     – Нет, это не настолько срочно, – заметила Сильфида. – У вас будет в запасе несколько часов.

     – Нам нужно как следует обдумать ваши слова, – сказала Настасья.

     – Думайте, но не слишком долго. Я приду за окончательным ответом ещё до наступления следующей ночи.

     Сильфида резко поднялась с кресла и направилась в коридор. Полы её бледно-синего платья печально зашуршали по цветному ковру. Старые друзья смотрели друг на друга, словно находясь в некоем оцепенении, пока Машка не встала, и молча не проследовала за ней. Не слышно было, чтобы щёлкнул замок, и спустя мгновение Малиновская снова вернулась в комнату.

     – Ушла, – немного растерянно произнесла она. – Прямо сквозь дверь…

     Наступившее вслед за этим молчание показалось ей немного зловещим.

     Глава 4. Новые тайны

     Солнце ласково светило в окно, заливая своим тёплым светом всю комнату и творящийся в ней беспорядок. Через приоткрытую форточку доносились звуки проснувшегося города. Мария открыла глаза и смотрела, как на её бело-зелёных обоях играют в догонялки солнечные зайчики. Было тепло, хорошо, и очень спокойно.

     Пока она ни о чём не думала, но где-то рядом, на самом пороге сознания, уже начинали скапливаться мысли, и до неё медленно, как мягко падающие лепестки роз, начали доноситься события прошедшей ночи. Машка как следует зажмурила глаза, потом снова открыла их, и это как будто помогло ей понять – нет, всё то, что произошло вчера – это не сон, это самая что ни на есть настоящая реальность, и всё действительно произошло, и произошло именно с ней: загадочные гости в кафе, разговор на лавочке и находка монеты, произошедшие вслед за этим странные вещи и после – завершивший всё не менее чудной разговор.

     Им нужно дать ответ. Сегодня. До захода солнца. Глобальность принятия этого решения немного пугала.

     Машка вылезла из-под одеяла и подошла к окну, раздвинув занавески. Прямо внизу родной дворик, детский сад и спортивный комплекс. Сразу за ними – дорога и огромный, раскинувший своё ярко-зелёное покрывало Измайловский парк. Где-то далеко за ним, скорее ощутимым, чем видимым контуром, вставали высотные дома, построенные за Кольцевой.

     Немного ближе, прямо за лесным холмом парка, там, где улица делала заметный изгиб вправо, были видны железнодорожные пути московского метро. Израненная городская земля вбирала их в себя, образуя тоннель, пожирая бесконечные синие гусеницы электропоездов. По обочинам пути росли чахлые деревца. Половина веток едва зеленела в мерцающем утреннем воздухе, а часть из них была отпилена и свалена здесь же, чтобы не мешать движению составов. Дальше продолжался эдакий полулес, который постепенно переходил в газон, а за ним – новое городское шоссе, гул от которого не прекращался ни днём, ни ночью, и долетал даже сюда.

     Мария часто любовалась на эту магистраль в глубоких сумерках: глядя на дорогу сверху, можно было отчётливо разглядеть две полосы – светло-жёлтую – это двигавшиеся навстречу машины, и ярко-красную – это были задние огни всё тех же автомобилей. Когда над городом висела тёмно-серая кисея дождя, то огоньки сливались в единые жёлто-красные полосы, толкались и налезали друг на друга, пока совсем не исчезали в густом тумане.

     – Машуль, ты уже проснулась? – послышался голос за дверью.

     Машка вздрогнула. Она так глубоко ушла в собственные мысли, что теперь с трудом возвращалась назад. Ну конечно. Мама. Вернулась с дежурства. И как она могла забыть?

     Дверь в комнату отворилась, и вошла Ольга Александровна, Машина мама.

     – Доброе утро, мам! – сонно произнесла Малиновская, отходя от окна.

     – К нам что, вчера приходил кто? – вместо приветствия спросила мать.

     – Э-э-э… да, Настюха заглянула.

     – Ковёр затоптан так, словно тут человек десять куролесило, – проворчала Ольга Александровна, поднимая с пола разбросанные вещи и аккуратно складывая их в шкаф.

     – «Девять» – подумала про себя Машка, а вслух, конечно, произнесла: – Да не, мам, что ты! Ты ж знаешь, ко мне, кроме Настьки, редко кто заходит.

     – И в коридоре на полу всё валяется…

     Машка на миг задумалась, а потом расплылась в улыбке – когда она провожала вчера ночью всех гостей, Семён носился по коридору и орал как угорелый, потому что к его рукам неожиданно прилипли все металлические вещи, лежавшие на столике в прихожей. Он опрокинул табуретку (и как это я забыла поставить её на место?) и чуть не расколотил зеркало, пока Антон не успокоил его и не объяснил, что ему, видимо, посчастливилось превратиться в человека-магнита.

     – Ну уж не знаю, почему это, – пожала плечами Машка.

     В следующий момент ей в голову пришла шокирующая мысль: что, если мама увидела то, что творилось на лестнице? Лианы! Как она это объяснит? Ведь вчера, когда она провожала всех друзей, ненормальный ботанический сад в общем холле был в полном цвету! А если соседи тоже успели что-то углядеть?

     – Мам, а ты, когда возвращалась… (боже, как бы это спросить?) не видела там, на лестнице, ничего такого?

     – На лестнице? Нет. А что я должна была увидеть? – насторожилась Ольга Александровна.

     – Да просто, мало ли, – уклончиво ответила Машка и сделала вид, что всё нормально.

     Как только мама отвернулась, она прошмыгнула в коридор и тихонько приоткрыла дверь. Лестничная клетка была в полном порядке, и даже кафель на полу был цел, за исключением пары плиток. Никаких лиан там не было, да и горшок с завядшим цветком куда-то пропал. Мысленно перекрестившись, Машка закрыла дверь и пошла умываться.

     * * *

     Десять минут спустя Малиновская уже сидела на кухне, торопливо поедая приготовленные мамой бутерброды. Вчера вечером, когда Сильфида ушла, а точнее, просто просочилась сквозь дверь, все здраво рассудили, что обсуждать что-либо глубокой ночью все равно не имеет смысла, тем более после пережитых ими потрясений. Договорились встретиться завтра (точнее, уже сегодня), всё заново обсудить и принять решение, которое устроило бы всех.

     Хорошо хоть, что была суббота, и не нужно было никуда торопиться. Про то, что вечером необходимо было идти на работу, Машка как-то совсем забыла…

     – Мань, ты не сходишь в магазин? – послышался из комнаты мамин голос. – Нам хлеб белый нужен, батончика два, и кефир. А то я что-то так устала на работе. С этими ночными сменами просто с ума можно сойти.

     – Да, мам, конечно, схожу.

     Машка дожевала остатки бутерброда, допила чай, и начала собираться в магазин. Наобум заколов волосы в хвост (ни к чему сегодня красоту наводить), она втиснула себя в старые джинсы и бесформенную толстовку, и пошла в коридор. Уже закрывая дверь, она услышала вдогонку мамино: «и сосисок ещё возьми!».

     С некоторой опаской миновав лестничную клетку и не обнаружив там ничего подозрительного, она, наконец, вышла на улицу. Во дворе на скамейке под липой сидели Слава и Семён. Она помахала им рукой, не собираясь, в общем-то, к ним подходить, но требовательные Славины вопли «Поди сюда!» заставили её изменить свой маршрут. Она даже отчасти надеялась, что, встретившись с ними, начнётся обычный разговор, и никто ничего не скажет про события прошедшей ночи, словно ничего и не было вовсе, однако первый же Славин вопрос заставил её распрощаться с надеждой на вменяемое будущее: