Чужой (СИ) - Соболев Сергей Викторович. Страница 49

— Даша, а куда мы направляемся?

— В Кремль, нас там уже ждут.

Дарья скосила на него свои черные жгучие глаза. Поняв, что Краснов ее шутку не заценил, и что он сейчас не в своей тарелке, она с улыбкой сказала:

— Дима, лимузин за мной… за нами прислали мои родственники. Я их об этом не просила. Но все равно приятно, да? Куда мы едем? Думаю, сейчас все выяснится…

Она заметила, как водитель «членовоза» с кем то переговаривался по сотовому. Спустя короткое время лимузин, катившийся теперь уже по Севастопольскому проспекту, перестроился в левый ряд. А затем и прижался к обочине рядом с автобусной остановкой…

Спустя еще несколько секунд по корме у них остановился новенький седан «Audi A4» гранатового цвета.

Смуглолицый мужчина лет сорока пяти, сидевший в кресле пассажира, не стал дожидаться, пока водитель откроет дверь; он сам выбрался из иномарки и поспешил к лимузину.

Дарья, издав нечто среднее между воплем индейца и тинейджеровским «Yeeeeees!!!», тоже выскочила из салона!..

Краснов видел — через заднее стекло — как эти двое заключили друг друга в крепкие объятия. Дашка, которую, оказывается, зовут не Дарья, а Дария с ударением на «я», буквально повисла на шее этого взрослого мужчины; похоже на то, что радость от встречи у этих двоих была бурной, искренней, неподдельной…

Спустя пару минут в салон вернулась Дарья. Вслед за ней в лимузин забрался и мужчина, который, как понял Краснов, и был тем самым родственником, которому сегодня рано утром прозвонила «смуглянка»…

— Знакомьтесь! — звонко сказал Дарья. — Дмитрий, это — мой дядя…Парвиз Искандарович! Дядя, а это, — она коснулась плеча Краснова, — мой спаситель! Так что прошу любить и жаловать!..

Смуглолицый мужчина, одетый в темный с «блеском» костюм и белую сорочку со стоячим воротником, внимательно посмотрел своими блестящими, чуть навыкате черными глазами на парня.

Потом вдруг широко улыбнулся и протянул ладонь.

— Спасибо тебе, дорогой! — сказал он на русском, причем почти без акцента. — Дария для меня… как родная дочь! Она мне сказала, что ты крепко ее выручил!

— Ну… не совсем так… Просто обстоятельства так сложились, что мы оказались… как бы вместе.

— Не скромничай, Дима! — Дария тут же встряла в их разговор. — Дядя, он реально спас мне жизнь! Причем, дважды!

— Искандаровы никогда не остаются в долгу, — сказал Парвиз. — Дмитрий, если не возражаешь, я попрошу шофера трогаться… Мы сейчас заедем сначала в мой офис! Ненадолго… туда должен подъехать вскоре Ашур, мой младший брат… кстати, еще один дядя Дарии! И уже оттуда отправимся в наш загородный дом, где сможем как следует отпраздновать это радостное для нас событие!

Он на короткое время перебрался к переборке, отделяющей их от водителя. Перебросился с шофером несколькими фразами, затем открыл дверцу мини бара и осмотрел его содержимое.

— Праздновать начнем прямо сейчас! — с улыбкой сказал он. — Мне спиртное вера не велит употреблять… Дария, тут есть бутылочка «Вдовы Клико»! Тебе можно… думаю, фужер шампанского пойдет только на пользу! А вам, Дмитрий, я предлагаю на выбор: виски, водка, коньяк…

Он достал непочатую бутылку элитного коньяка.

— Вот что! Давайте ка я вам налью «Хеннеси»: говорят, хорошо снимает напряжение…

Краснов, который все еще не мог прийти в себя, взял у этого приветливого смуглолицего мужчины фужер, на треть примерно наполненный благородным напитком янтарного цвета.

Лимузин вновь покатил по Севастопольскому — на юг. Дядя Парвиз уселся рядом с племянницей, которую уже и не чаял увидеть живой и невредимой… Они незаметно для себя перешли на таджикский — так им было удобней, ведь этот язык изначально был родным для этих людей.

— Дария… счастье мое! Кровинка наша ненаглядная! Я так рад, что этот кошмар наконец закончился! — дядя Парвиз обнял племянницу, которую он фактически удочерил после смерти родного брата Абдулы Фареда, и к которой он, признаться, давно уже относился как к родному ребенку. — Но… но скажи мне, кто были те люди, которые похитили тебя в апреле? Что ты об этом знаешь?

— Дядя, я в тот день возвращалась с занятий в институте… Вернее, это было уже вечером, после шести! Мы должны были с подругой ехать ко мне на квартиру в Митино, но у той в последний момент переменились планы! Я приехала на «мазде»… ну, как обычно. Поставила ее во дворе…

— Да, машину то мы нашли! А что толку?! Эх, Дария… Вспомни, сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не ездила по этому городу в одиночку?!

— Помню, дядя. И скажу теперь… что ты был прав.

— Извини, что перебил. Теперь это все не важно. Сама то ты ни в чем, детка, не виновата! Это я, старый осел, не догадался настоять на том, чтобы тебя повсюду сопровождал охранник! А лучше — двое! Ладно, что теперь за голову хвататься. Помнишь нашу поговорку? «Говорит умно, а делает глупости»… Продолжай, Дария, я тебя внимательно слушаю.

— Ну вот. Вышла из салона, поставила «мазду» на сигнализацию. Потом… потом я помню только одно: кто то зашел сзади и закрыл мне рот тряпкой, смоченной какой то пахучей дрянью…

— И ты потеряла сознание?

— Да. Я не помню, что со мной было: я несколько дней пробыла как бы в забытии. Знаешь, состояние такое… как будто я бредила. Совершенно не понимала, ни кто я, ни что вокруг меня происходит… Такое впечатление, что меня несколько дней под «кайфом» держали. Но что именно мне вкололи… ну или скормили… я, дядя Парвиз, точно не знаю. А врать не хочу.

— Шайтаны! — выругался дядя. — Они же могли причинить вред твоему здоровью! Ты кого нибудь запомнила? Из тех людей, которые тебя похитили?

— Нет, в лицо я никого из них не видела. Они мне то мешок на голову надевали, то повязку на глазах завязывали. Но это уже потом все происходило, а первые дня два или три я совсем ничего не соображала, была не в себе.

— Скажи мне такую вещь, Дария. А разговаривали они с тобой по нашему, по таджикски?

— Со мной поначалу вообще не разговаривали! А вот между собой… Нет, они говорили не по таджикски…

— А на каком языке? По русски?

— Нет, и не по русски. Какой то у них… кавказский выговор! Хотя в точности поручиться не могу… Я уже говорила, что несколько дней я чувствовала себя очень плохо, так что трудно разобраться, где явь, а где слуховые галлюцинации…. А вы меня искали, дядя Парвиз?

— Ну а как ты думаешь, девочка моя?! Да мы всех на ноги подняли! Правда… в официальные органы мы не обращались! Ни в милицию, ни в другие инстанции… Побоялись, что это может тебе навредить! А десятого мая получили наконец сообщение! На нас вышли с предложением… через посредника, которого мы знали еще по Кулябу и Душанбе.

— Вам предложили заплатить выкуп? И назначили за меня цену?

— Да.

— Ну и почему не заплатили?

— Все гораздо сложней, чем ты думаешь, — по лицу Парвиза прошла тень. — Знаешь, мы предлагали деньги. Начали с четверти миллионов американских долларов. Потом — пятьсот тысяч. В середине июня предложили уже миллион. А примерно две недели назад мы сами через посредника предложили похитителям д в а миллиона… и уже не долларов, а «евро»!

— Гм… Мне, конечно, отчасти льстит, что за мое освобождение предлагали т а к и е серьезные суммы, — Дария коснулась руки сидящего слева от нее Краснова, совершенно забыв при этом, что он не способен понять из их разговора ни единого слова. — Но почему о н и не согласились на ваши условия, дядя?

— Потому что… потому что тех людей, которые взялись нас шантажировать, похитив тебя, интересовал не денежный выкуп, а нечто иное. Хотя, в конечном итоге, подпишись мы на их условия, то они заработали бы на этой вот истории гораздо большие деньги, чем мы предлагали им в качестве выкупа.

— Так что им было нужно? Два миллиона евро… как можно было отказаться от такой суммы? В конце концов, я ведь не бизнесмен, не олигарх… я обычная девушка.

— Ты — наша близкая родственница, — после некоторой заминки сказал один из братьев Искандаровых. — И ты сильно отличаешься от прочих наших молоденьких девушек! Да к тому же ты дочь моего покойного брата Фареда, которому мы все обязаны своим нынешним благосостоянием! Но я и сейчас не уверен, что тебе нужно знать все правду…