Заложница. Западня - Чиркова Вера Андреевна. Страница 22

— Спим по двое, ты со мной наверху, — властно скомандовала Уатель, показывая Таэльмине на довольно широкую двухэтажную деревянную кровать, — садись перекуси.

— Спасибо, — устало кивнула тень. Взглянула на спутниц, устроившихся в разных углах нижней кровати с мисками в руках, и вздохнула.

Все понятно, эльфийка рассуждает точно так же, как и она сама, и уже исключила Таэльмину из возможных шпионов. Впрочем, Таэль тоже сначала сняла подозрения с Уатель, ни у кого не было возможности загодя знать о решении смелой дочери леса отправиться в поход за феей. Зато тень очень долго колебалась между Шеной и Мейсаной, пока всплывшая в памяти случайно подсмотренная картинка не помогла сделать окончательный выбор.

Наскоро пожевав, тень белкой взлетела на кровать и закрыла крышкой свой светильник, эльфийка уже лежала с закрытыми глазами, ясно выказывая свое нежелание беседовать. Однако у Таэльмины были свои собственные планы, и отступать от них она не собиралась.

— Уатель, — задумчиво осведомилась она, устроившись на своей половине постели, — ты не знаешь, феи нужны всем расам в равной степени? По-моему, некоторые вовсе не желают их возвращения. Следовательно, кто-то из них ошибается — или драконы, или гольды.

— Просто они дураки, эти коротышки, — не выдержав, сердито фыркнула ее соседка, — не понимают очевидных вещей!

— У всех мнений имеются свои слабые стороны… — многозначительно вздохнула тень, пряча лукавую усмешку. Эльфийка, несомненно, проглотила наживку и теперь не сможет уснуть, пока не докажет свою правоту.

— Какие тут стороны, просто все владеют разной магией, — немного помолчав, сообщила Уатель, — и не всех одновременно и в равной мере задевает потеря какой-то ее части.

— Как правильно сказал сегодня Ительс, — мы — люди, — печально произнесла тень, — наших предков когда-то лишили способностей к магии, так откуда мне знать, как и кто тут пользуется энергией?

И в подтверждение своей обиды вздохнула так тяжко и протяжно, как смогла. Как ни противно выманивать у подруги сведения таким способом, но события начинают развиваться все быстрее, и это может означать только одно. Враги не дремлют и уже готовят для наглых беглецов из прибрежных герцогств свои безжалостные сюрпризы.

— Я тебе уже говорила, — нехотя начала объяснять эльфийка, — поток магии един, но она располагается слоями — ниже тяжелые, выше легкие. Разумеется, в некоторой степени они смешиваются, поэтому многие из нас могут частично пользоваться магией соседних слоев. Но только феи полностью использовали самую легкую энергию — ту, с помощью которой плетутся заклинания созидания и ментальные. И лишь они одним своим существованием преобразовывали ее в эманации добра, любви, сострадания… Понимаешь?

— Начинаю понимать… — осторожно подтвердила Таэльмина. — Но разве гольдам все это не нужно?

— А они да еще русалы используют два самых тяжелых слоя энергии — минералов и воды, и кроме того, живут в местах, куда легкая магия просачивается очень долго и понемногу. И потому они еще не ощутили в полной мере ее нехватки — не первозданной, а той частицы, которая облагорожена присутствием фей. А у всех остальных с каждым веком все сильнее заметны изменения к худшему. Мы исподволь становимся злее и недоверчивее, меньше совершаем бескорыстных поступков и теряем способность к состраданию. Но как бы это ни было отвратительно само по себе, хуже все же другое — исчезает истинная любовь. Светлая и возвышенная, всепонимающая и всепрощающая и одновременно нежная и жаркая. Та любовь, которая пробуждает желание петь песни и сочинять стихи, совершать подвиги и сажать сады, дарить цветы и заботу. Гольды над нами смеются, когда мы об этом говорим, но наши старейшины в тревоге. Все меньше рождается детей и все труднее выращивать прекрасные цветы и фрукты. Потому они тысячу лет назад и собрали нас в одном лесу, надеясь защитить от влияния других рас, но, как показало время, это были напрасные старания. Прежние отношения и умения даются нашему народу все труднее. Вот и я сама живой пример.

— Уатель, если тебе тяжело говорить на эту тему при всех…

— А я говорю только тебе. Им я добавила сонного зелья… не могу пока решить, кто продался гольдам.

— Я уже поняла… и тоже присматриваю, — шепнула тень еле слышно, — но вслух говорить пока не стану.

— Ясно… ну тогда про меня… Только ты не знаешь, а всем остальным известно: у нас лебединая натура. Эльф любит только раз в жизни. Раньше это лечили феи, в случае неудачной любви или несчастного случая даровали нам еще один шанс на счастье. После драконов мы к ним ближе всех по слою магии, потом идут дриады и вампиры. А теперь надежды нет…

— Но ведь Сел проявляет к тебе интерес?

— Да, — горько усмехнулась эльфийка, — он ведь точно знает про мои чувства. Так уж вышло, он мне дальний родич, по-вашему троюродный брат. Случайно увидела… и все. А у него уже была возлюбленная, но, как вскоре выяснилось, она отвечала взаимностью вовсе не ему. У нее теперь счастливая семья, и даже малыш родился. А Сел сразу после их ритуала уехал в Сиандолл, попросился в совет наблюдателем. Ну а я уже больше десяти лет живу на холме одиночек… Впрочем, ты его видела.

— И там у вас все девушки такие… — Таэльмина замялась, не находя подходящего слова.

— Все.

— Ох, темная сила! — огорчилась тень, чувствуя, насколько ближе ей стала эльфийка после этого признания. — А Селайвен, он тебя будет обижать?

— Если я открою ему двери моего домика? Ну конечно же нет. Он будет очень счастлив, кому же не хочется, чтобы его любили? И он сделает все — понимаешь, все для того, чтобы я была счастлива. Постарается быть самым нежным, самым внимательным и предусмотрительным. Но мне-то это счастья все равно не прибавит. Ведь я никогда не смогу поверить в его искренность. Каждый миг буду помнить, кого он видит во сне и о ком думает в первый миг, когда просыпается. Потому-то у нас никогда не может быть детей. Эльфийки не сами выбирают время для рождения ребенка. Это решение принимает наш древний инстинкт защиты детей. Наши малыши рождаются только тогда, когда их матери абсолютно уверены в надежности избранника. Поскольку только мужчина, всей душой преданный подруге, в случае опасности бросится спасать ее ребенка, а не помчится к дому соперницы. Все мужчины сильнее любят детей тех женщин, которые живут у них в сердце, какие бы там слова ни говорили они сами. Потому он и не подходил ко мне раньше, а теперь рассчитывает на успех нашего похода. Если нам удастся освободить фею, он сможет попросить ее о милости. Впрочем, ты ведь тоже на это надеешься?

— Я буду просить, — тихо вздохнула тень, — чтобы феи помогли Харну вернуть законное место. И не столько ради него самого, сколько ради жителей герцогства. Под пятой Юверсано всем им придется несладко.

— Ну тогда, значит, он будет просить за тебя, — уверенно подвела итог разговора эльфийка.

— Только сначала нужно еще суметь найти ее и вынести, — укладываясь поудобнее, еле слышно вздохнула тень, — судя по всему, кто-то очень не желает допустить возвращения фей.

Разбудило Таэльмину еле ощутимое прикосновение к виску, и тень, не открывая глаз, напряглась, пытаясь понять, привиделось это ей или и в самом деле происходит нечто странное. И в этот момент кто-то торопливо и едва слышно шепнул ей прямо в ухо несколько слов.

Таэль мгновенно осознала важность сообщения и окончательно проснулась. Стремительно и бесшумно, как дикий зверек, соскользнула с полки, накинула на плечи куртку и осторожно выбралась из комнаты.

Под потолком крошечного коридорчика качался на жердочке фейл, у стены, прямо на полу, на расстеленном одеяле спал Ганти. Вернее, уже не спал, сон мастера-тени был так же чуток, как и ее собственный. Ганти бросил на бывшую ученицу быстрый, совершенно бодрый взгляд и успокоенно смежил веки. Тень уже почти прошла мимо, торопясь исполнить данную ей инструкцию, но тут где-то в глубине души подала тревожный сигнал интуиция. Неизвестно, как повернутся события позже, возможно, сейчас у нее есть последний шанс сказать наставнику несколько слов, и отказываться от этого по меньшей мере неосмотрительно. И совершенно не важна теперь обида, которую пока не простила ему Таэльмина, мелкие недоразумения и недомолвки со временем забываются. Зато если в этот момент она смолчит и это молчание сыграет на руку предательнице, простить себе такой подлости тень не сможет никогда.