Дранг нах Остен по-Русски. Книга 1 - Зайцев Виктор Викторович. Страница 58

Полчаса шла аудиенция у государя, в присутствии Годунова и Скуратова, того самого, знаменитого Малюты, ныне тестя боярина Бориса, который не знает, что заключённый со Швецией мир спас Скуратова от гибели при осаде одной из крепостей шведских. И не узнает никогда. Если магаданцы выполнят задуманное, Швеция с Русью лет сто воевать не будет, а потом просто не сможет. Валентин неторопливо рассказывал царю, почему обвинение Влада в колдовстве ложное, ссылаясь на то, что магаданцы православные христиане, на то, что в Магадане никто не колдует. Он приводил примеры гибели животных и людей после лечения, что происходит нередко, но, никто не объявляет лекарей в колдовстве. Военврач не останавливался, повторяя свои аргументы по нескольку раз, находя всё новые и новые доказательства невиновности Быстрова. Пока его не прервал вопрос Скуратова.

— Картины, изъятые у Быстрова, как объяснишь? Там парсуна царя и многих бояр найдена, улицы московские намалёваны, кто и какой колдовской умысел задумал противу государя и Москвы?

— Картины эти не Влад Быстров рисовал, а его жена Жанна, она живописец, в нашем царстве учит детей рисованию. — Рискнул рассказать всю правду Валентин, иначе магаданцы запутаются во лжи, которой достаточно и без того. — Жанна ещё в Магадане прослышала о великом русском царе Иоанне, потому и взяла с собой в путешествие краски и кисти, в надежде нарисовать лик великого правителя. Что наши внуки и правнуки могли увидеть, каким был первый русский царь, завоеватель Казани и Астрахани, победитель турок при Молодях. О тебе, государь, знает каждый магаданец, начиная с отроков. Остальное Жанна рисовала, чтобы видели православные в далёком Магадане, как живёт земля русская, наша дальняя родина. Как Москва хорошеет с каждым годом, какой народ православный по улицам столицы ходит.

— Ишь, ты, как повернул, — не выдержал Годунов. — А, ну, как на царскую парсуну, кто иной порчу наведёт?

— Побойтесь бога, — перекрестился Валентин, привычно поворачиваясь к образам, — истинно говорю вам, нет никакого колдовства. Спросите у патриарха, сам Христос отрицал колдовство. Есть чудо божье, есть намоленные иконы и святые мощи. Коли парсуна государева будет на виду у народа, так все лишь здоровья царю пожелают, отчего государю лишь лучше будет. Подумайте сами, когда нехристи наши церкви грабят, иконы жгут, неужели от этого православная вера смущается?

— С другой стороны, никто в церквях и в домах на иконы православные не плюёт и не колдует. Коли лик государев повесить на общее обозрение, в церкви, какой, или в Кремле, у какого татя хватит смелости плохого пожелать прилюдно государю и его парсуну испортить? — Продолжал агитацию военврач, стараясь заговорить «пациентов». — У нас, в Магадане, лики царя в каждом присутственном месте висят, в казармах, на кораблях морских, во всех приказах. И, государь наш Владимир Владимирович, только славу от этого и крепкое здоровье имеет. Потому, как народ магаданский своего царя любит и уважает, не за лик красивый, а за деяния государственные. За ум и смелость, за нестяжательство и любовь к народу.

— В землях латинских, как вы знаете, картины давно рисуют, ничего не боятся. Более того, знатные рыцари и дворяне, короли, сами нанимают живописцев, чтобы свою парсуну потомкам оставить. Коли латиняне не боятся тех картин, почто нам, православным того опасаться. Нечто наша вера слабее, чем латинская?

— Милости прошу, государь, освободи Влада Быстрова и не наказывай Жанну Быстрову. Коли немилы они тебе, сразу увезём их в свои пределы, и, на Русь пускать запретим. У нас с русскими людьми общие предки, мы вышли из Руси, и, никогда плохого чего магаданцы Руси не пожелают и не сделают. Да, у нас разные обычаи, но, за это нельзя наказывать. Союз Руси и магаданцев выгоден нам обоим, не ломай его, государь.

— Иди, — отвернулся от Валентина Иоанн.

На ватных ногах спускался военврач из царских палат, не зная, как понимать ответ Ивана Грозного. Машинально вернулся в факторию, успокоил Жанну, отвёл ей комнату для ночлега, распорядился усилить охрану на ночь. Долго не мог уснуть, пока не забылся в коротких отрывочных снах, просыпаясь, каждые полчаса. Утром ждал вызова в Кремль, так ничего и не высидел. Лишь после обеда Валентин решительно стряхнул с себя оцепенение, решил искать другие пути освобождения Влада. Вспомнил, как поступали в Чечне, и, решил пойти всеми возможными способами.

Вызвал одного из самых надёжных дружинников, крещёного вогула Никодима. Парня молодого, но ушлого и коммуникабельного. Объяснил ситуацию, которую и так знала к утру вся Москва. О том, что магаданского немца-коновала посадили за колдовство, судачили даже на папертях. Так вот, военврач выдал Никодиму московскими серебряными деньгами огромную сумму в десять рублей, и отправил к дому царского плача. Предварительно договорились, что Никодим переоденется по-здешнему, и к палачу подойдёт незаметно. Задачей дружинника было максимальное облегчение возможных пыток для Влада, если тому придётся долго ждать освобождения, пусть останется живым и здоровым. С собой у дружинника была мазь от ожогов и порошки аспирина, наверняка необходимые арестанту. Ещё целый тюк тёплой одежды, с зашитыми записками оптимистического характера, чтобы Влад не падал духом.

Ещё Валентин принялся из подручных средств мастерить направленный микрофон. Усилители на лампах у него были, как запасные части для рации, а присоединить к усилителю направленный микрофон, даже у военврача толка хватило. После этого, уже вечером, Седов инструктировал трёх надёжных дружинников, как пользоваться направленным микрофоном, и где это делать. Убедившись, что парни всё поняли, он отправил их на телеге, опять же переодетых простыми торговцами, в сторону Московской торговой кампании. Были огромные подозрения, что оттуда ноги растут у ареста Влада. Тот факт, что дружинники не знают английского, ничему не мешал. Своим осведомителям и агентам англичане команды отдают на русском языке. Телега, на которой отправились слушать англичан, была нагружена высокой копной сена, с которой микрофон прослушает через ограду все помещения английского представительства.

Сам Валентин поутру планировал нанести визит боярину Никите Романову, тому самому, что оболгал Влада. Провести разведопрос, этому термину научили Анатолий с Николаем, выяснить подробности, расширить круг лиц, подозреваемых в связях с англичанами. Может, что и выйдет. Намекнуть Романову на взятку, если откажется от обвинений в колдовстве, кто знает, жадность человеческая бездонна, может, согласится?

Так, в хлопотах вокруг освобождения Влада, прошли пять дней. Палач исправно брал деньги, тёплые вещи, обещал милостиво относиться к узнику, но, делал ли это? Никакой возможности проверить, жив ли Быстров, и как себя чувствует, не было. Несмотря на это, Никодим продолжал навещать палача, приносил тому подарки и угощение. От подарков палач не отказывался, но, ни единой весточки из поруба не принёс. Ещё меньше информации приходило из царских палат. Алексею Иоанн ни о чём не говорил, дьяки тоже ничего не знали, скорее, делали вид, что ничего не знают. Валентина в Кремль не вызывали, никаких вестей не присылали. Дважды военврач пытался пробиться на приём к царю, уже официально, но, не был принят, ни разу.

Никита Романов, которого каждый день навещал магаданец, крутился, как уж на сковородке. Ничего не отрицал, с жалостью в голосе рассказывал, как умерла его любимая сука, отравленная злым колдуном Владом Быстровым. Намёки и прямые предложения магаданца насчёт заплатить и компенсировать с лихвой дорогую утрату, ежели боярин заберёт своё обвинение, Романов игнорировал, словно был глухим на оба уха. Один раз Никита задумался, после предложения магаданца ему заплатить немедленно десять тысяч золотых червонцев. С этой монетой русские уже были знакомы и весьма ценили её. Так вот, Романов едва не согласился на это предложение, так, по крайней мере, показалось Валентину. Тогда он добавил, — Если ты, боярин, согласишься, все десять тысяч могу через полчаса к тебе в усадьбу привезти.