Наследие Силы 2. Кровные узы (ЛП) - Трэвисс Карен. Страница 3

— Глава государства Омас не задержит вас, джедай Соло, — сказал референт, слегка качнув головой в сторону закрытых дверей кабинета Омаса. – У него сейчас адмирал Ниатхал.

«Я снова невидим» — подумал Бен.

Он заставил себя успокоиться и уселся, положив руки на колени, скопировав позу Джейсена. Бен попытался сосчитать количество различных видов животных, изображенных на огромном гобелене, покрывавшем часть противоположной стены. То, что на первый взгляд казалось калейдоскопом различных цветов, на самом деле оказалось тысячами изображений самых невероятных животных со всех уголков галактики – со всего Галактического Альянса.

Наконец двери открылись, и наружу вышагнула Ниатхал, прямо–таки излучая раздражение. Позади нее в дверях появился Омас, и вымученно улыбнулся.

— А, Джейсен, — сказал он. – Извини, что заставил ждать. Зайдешь? И Бен. Рад, что ты тоже смог прийти.

Ниатхал мельком взглянула на Джейсена, как будто не узнавая. Он поприветствовал ее легким кивком.

— Адмирал, — улыбнувшись, сказал он. – Рад вас видеть.

Ниатхал слегка повернулась в сторону – для мон–каламари, расы с боковым расположением глаз, это было эквивалентно очень открытому взгляду – и внимательно посмотрела на них обоих.

— Вы прекрасно сработали на Балансирной станции, сэр. И ты, юноша.

«Мое имя Бен». Но он уже немного научился дипломатичности. – Благодарю вас, мэм.

Омас жестом пригласил Джейсена идти вперед, а Бен покорно последовал за ним. Омас не высказал уже надоевшего комментария о том, что Бен подрос с их последней встрече; не смотрел он и мимо него, обращаясь к Джейсену. Омас посмотрел ему в глаза. Ощущение оттого, что к тебе относятся как к взрослому, было одновременно и тревожным и захватывающим. Бен сосредоточился на том, что говорили собеседники.

Омас предпочел сесть не в кресло напротив них, а за свой рабочий стол, словно прячась за укрытиее. – Что же привело тебя сюда, Джейсен?

— У меня есть предложение.

— Излагай.

— Выведение из строя Балансирной станции всего лишь дало нам дополнительное время в отношении Кореллии. У нас есть максимум несколько месяцев, прежде чем она снова будет работоспособной, затем мы вернемся к тому, с чего начали, но теперь обиженная Кореллия пользуется большей поддержкой.

— Это экстраполяция того, что ты видишь в Силе, Джейсен?

— Нет, это просто очевидно до степени неизбежности.

Бен ощутил, как Омас сдерживает свою реакцию. Выглядело это тас, словно двое мужчин спорили, не выдавая это ни произносимыми словами или интонацией голосов.

— Продолжай, – сказал Омас.

— Сейчас – единственный момент, когда мы можем осуществить упреждающие действия, прежде чем оппозиция Галактическому Альянсу получит шанс организовать свои действия. Кореллия, Комменор и Чезин должны быть полностью переубеждены, переубеждены публично, чтобы доказать необходимость единства другим правительствам – а кроме того, должна быть полностью нейтрализована их способность вести войну. Должны быть уничтожены их космоверфи.

Бен был рад, что Джейсен сказал «уничтожены». Это был первый полученный им ключ к разгадке того, что подразумевалось под словом «переубеждены».

— Это, — медленно произнес Омас, — очень напоминает разговор, который у меня только что состоялся.

То, как он сказал слово «разговор», дало понять, о чем он спорил с Ниатхал. Значит, она, так же как и Джейсен, хотела активных действий.

— Мы «отшлепали» Кореллию, и сделали из нее мученика за идею, — сказал Джейсен. – Вооруженного мученика за вооруженную идею.

— Но Кореллия увидела, на что мы способны, и это заставит ее правительство подумать дважды.

— А мы увидели, на что способны они, — сказал Джейсен. – И я подумал дважды. Если вы отдадите под мое командование боевое соединение, я смогу уничтожить их главные верфи и положить конец этому конфликту прямо сейчас. Если мы сможем заставить повиноваться Кореллию, это будет сигналом для остальных о том, что ни одна планета не может иметь большее значение, чем Альянс в целом.

— Джейсен, ты просишь меня объявить войну, а Сенат на это никогда не согласится. И я знаю позицию Совета джедаев по этому вопросу.

— Война начнется в любом случае. Если мы направляем оружие на Кореллию, нам лучше быть готовыми использовать его. А мы направили оружие, когда вывели из строя «Балансир».

Омас хорошо скрыл свой страх, но Бен все же ощутил его. Чувствовалось, что Омас боялся не Джейсена; это был более неопределенный и бесформенный ужас, как будто эти события уже захлестывали его.

— Кстати о кореллианцах, разве подобное нападение не вобъет клин между тобой и твоим отцом?

— Очень может быть, — ответил Джейсен. – Но я джедай, а это именно тот вид личных мотивов, которые нас учили игнорировать.

— Я приму это предложение к рассмотрению.

— Я это понимаю, как отрицательный ответ, — голос Джейсена был идеально ровным. – Но с уверенностью, которую мне дает Сила, хочу вам сказать, что нежелание полностью избавиться от раскола сейчас приведет в ближайшие годы к смертям миллиардов. Сейчас мы – на поворотном пункте между хаосом и порядком.

Омас сцепил пальцы лежавших на столе рук, и пристально посмотрел на них.

— Я согласен с тем, что ситуация неустойчива. Да, сейчас поворотный момент. Но я считаю, что обострение боевых действий как раз и приведет нас к войне, а не удержит от нее. Я помню Империю, Джейсен. Я жил в то время. И я боюсь увидеть, как мы становимся схожим типом правительства.

Джейсен слегка кивнул Омасу и встал, чтобы покинуть кабинет. – Спасибо, что выслушали мои соображения.

Они долго шли по широкому коридору, вымощенному голубым и медово–золотым мрамором, к вестибюлю Сената, затем спустились на нижний уровень на турболифте, стены которого были отполированы так тщательно, что походили на янтарное зеркало.

— Политика всегда такая? – спросил Бен. – Почему бы вам обоим не сказать, что вы действительно имеете в виду.

Джейсен рассмеялся. – Тогда бы это не было политикой, правда?

— И почему все продолжают говорить: «О, я помню Империю…»? Дядя Хэн говорит, что тогда было плохо, то же самое утверждает Глава государства Омас. Если они оба боятся одного и того же, почему они по разные стороны?

Джейсен, казалось, нашел это очень смешным. Бен смутился.

— Я же просто спросил, Джейсен.

— Я смеюсь не над тобой. Просто очень приятно услышать кого–то, кто отбрасывает абсурдность ситуации, и задает реальные вопросы.

— Итак, что мы будем делать дальше?

Джейсен проверил свой коммуникатор. – Папа все еще не отвечает. Мне необходимо слегка прояснить отношения с ним. Он сердится из–за «Балансира».

— Я имел в виду ситуацию с Главой государства.

— Мы проявим терпение. Решение станет ясным – нам обоим.

— Тебе и Омасу.

— Нет, тебе и мне.

Бен был рад, что Джейсен всерьез принимает его мнение. Он сильнее, чем когда бы то ни было, настроился вести себя как мужчина, а не ребенок. Сейчас он знал, что больше никогда не будет играть.

Они прошли через колоннаду вестибюля Сената, и вышли наружу, на залитую солнечным светом площадь.

Выстроившись в неровную линию, перед зданием Сената собралась группа протестующих примерно в две сотни человек. Несколько десятков сотрудников Управления безопасности Корусканта построились в редкую цепь около здания, но все выглядело мирно. Раздающиеся время от времени выкрики: «Кореллия – не ваша колония!», давали понять, кем были эти протестующие. Корускант был домом для существ почти со всех планет в галактике, и даже перед возможным приближением войны они оставались здесь. Бен решил, что это… странно. Войны обычно предполагали линии фронта и затрагивали далекие планеты, а не людей, которые были во многом похожи на него и были практически соседями.

— Что–то мне подсказывает, что нам лучше не останавливаться для подписания автографов, — сказал Бен.

Джейсен остановился и оглянулся на митингующих. – Как ты думаешь, сколько кореллианцев живет в Галактическом Городе? – Один из митингующих спроецировал на стену здания Сената огромную голографию, гласившую: «КОРЕЛЛИЯ ИМЕЕТ ПРАВО НА САМООБОРОНУ». – Пять миллионов? Пять миллиардов?