Клей - Веди Анна. Страница 59

Конечно, можно сказать, что раньше надо было думать. А кто думает заранее? Единицы. Вот эти единицы и уцелели и сейчас на Микзе кайфуют. Человек же по природе ленив. И если есть, кому подумать за него, он с радостью снимет с себя эту ответственность. Всё из-за интеллектуальной лени. Конечно, большинство сублимирует и проецирует на физические работы свою умственную лень. Они трудятся в поте лица, лишь бы не думать ни о чём. Это действительно проще. Размышления приводят к экзистенциям, а это ещё и эмоционально больно, так что человек предпочитает держаться подальше от этого. «Горе от ума». Великая фраза. Или «Безумным счастье». Опять-таки, это границы, крайности. Если тщательно поразмышлять над этими фразами, можно понять, что баланс ума и применения этого ума приносит счастье и безмятежность. Что толку от ума, когда его невозможно правильно применить? Тогда он действительно принесёт лишь разрушение и горе. А безумство в разумных пределах тоже полезно. Только революционеры, способные в одиночку на безумные поступки, делают прорыв в науке и в жизни. Поэтому капля безумства также не помешает. Вот, опять-таки получается, что вся изюминка в балансе. На то она и изюминка.

Ангелина выходит из задумчивости. Иногда она чувствует себя, как под наркозом, хоть и трезвая. Она опять уходит в свои размышления и на какое-то время погружается в себя, потом выходит лёгким толчком, отклоняющим тело назад. Ангелина смотрит на улицу через затонированное окно своего кабинета. Как всегда, ярко светит солнце. Тихо, безмятежно, и снаружи, и внутри. А на Земле хаос… Но это же на Земле. Ей-то что до этого? Да, сейчас там находятся её друг и подруга её брата, которую она решила спасти. Нет, просто помочь. Спасать – неблагодарное дело, если человеку не грозит смертельная опасность. Хотя можно сказать, что на Земле все обречены и всем грозит смертельная опасность. Что ж, сами виноваты. Их предупреждали. Кто-то же уцелел. Естественный отбор. Ангелина не любит себя за такие мысли. Они ей кажутся циничными и жёсткими. Но, может быть, благодаря этому она не застряла в роли спасателя человечества ради ощущения своего превосходства и божественности. Ведь для чего становятся спасателями? Конечно же, для удовлетворения своего Эго. Я спас, я герой, я по сравнению с другими, сильный. Всегда всё делается для собственного удовлетворения. Иногда стоит подумать, зачем нужно чувствовать себя героем и сильным? Зачем нужно внешнее подтверждение этого факта? Человек и так сильный, когда ему это нужно. И слабый, когда это необходимо. А спасать окружающих, если они не просят об этом, только во вред.

Ангелина выходит из лаборатории и направляется к директору. Надо попросить разрешение на командировку на Землю, вот только веского рабочего аргумента у неё не находится. Придётся говорить как есть, и это вряд ли понравится. Она заходит в овальный кабинет и видит директора на потолке, висящую вниз головой в позе лотоса.

– Минуточку подождите, Ангелина, – улыбаясь невозмутимо произносит она.

– Хорошо-хорошо, – ничуть не смущённая практикой своего руководителя, Ангелина садится в мягкое кресло и любуется небом и солнцем.

Директор через несколько секунд встаёт и спускается в прилипающих ботинках по потолку и стене. Оказавшись на полу, она взбивает свои шикарные пышные волосы, улыбается и довольная садится на край стола, пристально вглядываясь в коллегу. По-матерински заботливо и участливо смотрит на Ангелину и, наклонив голову вбок, ждёт, когда та заговорит. Девушка, как всегда, любуется красотой своей директрисы, она всегда получает эстетическое удовольствие от вида этой восхитительной женщины.

– Я бы хотела попросить Вас разрешить мне командировку на Землю.

– С какой целью, Ангелина? Насколько я помню, Вы недавно прилетели, и у Вас в планах не стоит командировка. Что-то внеплановое?

– В общем-то, да, внеплановое. Я хочу помочь девушке, которая жила с моим братом перед его смертью. Туда улетел Оливер, – ему удалось совместить помощь этой девушке с рабочими вопросами, – и пропал. Я предполагаю, что он в той же ловушке.

– Ммммм, а в полицию не обращались?

– Нет пока.

– Я Вам откажу, дорогая. Вы не обязаны помогать другим взрослым. Это их ответственность. Но самое главное, на ближайший месяц нет мест. Всё занято.

– Я так и думала, – опустив голову, говорит Ангелина.

– То, что кто-то заболеет или передумает, маловероятно. И рассчитывать, что освободится место, бессмысленно. Лучше расслабьтесь. Всё будет как должно. Вы не сможете изменить ход эволюции таким образом. Вы больше нужны здесь, и уж здесь Ваша помощь и вклад, безусловно, меняют временную тенденцию. Так что не надо попусту расходовать свои силы ради одного человечка. Лучше подумайте, почему именно её Вы хотите спасти? Какие чувства Вы испытывали к брату и сейчас проецируете на его девушку? Может, это чувство вины?

– Наверное, – теперь Ангелина ещё больше погружается в себя от заботливого и несколько монотонного голоса директрисы, и слёзы уже готовы вырваться из глаз. – Да, в последнее время, с тех пор как я улетела на Микзу, мы не общались. Он был моим последним родственником. Мой отец и его родители умерли, со своей матерью я давно потеряла контакт, сейчас её уже тоже нет в живых. Она жила в Новой Зеландии, когда началось наводнение. С братом мы несколько раз пытались наладить общение, но у нас из этого ничего не вышло. И тем не менее он был единственной ниточкой, удерживающей меня от ощущения тотального одиночества. Сейчас хочется, чтобы кто-то напоминал мне о нём. Раз он и эта девушка были вместе, у них с братом должно быть много общего.

И тут поток слёз градом вырывается наружу, Ангелина больше не может сдерживать рыдания. Она закрывает лицо руками, плечи её сотрясаются, но, кажется, с рыданиями она освобождается от накопленного напряжения. Директриса приобнимает её за плечи и молча ждёт, когда девушка успокоится. Другой рукой она наливает воду из графина. Когда через пять минут плач понемногу стихает, и Ангелина уже всхлипывает, бессильно провалившись в кресло, директриса подаёт ей стакан с водой. Девушка пьёт, поднимает в благодарности красные от слёз глаза, снова закрывает их и глубоко вздыхает.

– Человек всегда один, просто рядом кто-то находится, – говорит директриса.

– Да, я это знаю, – кивает уже успокоившаяся Ангелина.

– Рождается с чьей-то помощью, материнской или учёных, неважно, из утробы матери или из пробирки, а вот умирает всегда один, и не только человек, всё живое. Такова жизнь, чёрт бы её побрал.

– Да, – вымученно улыбается Ангелина. Её директриса всегда была крута, умна, стильна, красива, достойна восхищения. Как, впрочем, и сама девушка, и большинство микзян.

Глава 14

Макс в задумчивости улыбается. Всё складывается удачно, в его пользу. Пока всё идёт по плану. Значит, он правильно предполагает, что после склейки и работы с подавленными эмоциями, которые образуют привычки, что-то будет происходить. Конечно, он не думал, что Динара умрёт. Его оружие должно было парализовать, а не убить. Она сама умерла.

Размышляя, Макс идёт в комнату матери. Кажется, она давно не стонет, а время ужина уже прошло. Надо накормить всех, и мать, и людей. Мать, как всегда, лежит неподвижно. Однако обычно она открывает глаза, когда заходит сын, а сейчас нет, лежит с закрытыми. Макс подходит к ней, кладёт руку на плечо и на лоб и быстро отдёргивает её. Что-то изменилось. Он не может понять, что именно, но страх уже начинает сосать в животе и скручивать. Он тормошит её, но она не откликается. Он не хочет принять мысль, что она мертва, не верит в это. Вернее, где-то глубоко он и осознаёт этот факт, но всем своим существом противится ему.

В тупой неподвижности, сдерживая слёзы, он сидит у неё на кровати и держит её остывающую руку. Что сейчас значительно в его жизни, и в чём смысл? И что теперь делать? У него нет ответов на эти вопросы. Жить ему теперь и неинтересно, и нет желания. Но надо закончить эксперимент, а потом можно будет покончить жизнь самоубийством. Просто сделать разрезы на запястье побольше и не заклеивать, тогда он истечёт кровью и умрёт. Нет, это слишком долго, размышляет он, тем более, что он может даже в ослабленном состоянии спасти себя. Надо что-то наверняка и быстрое. Таблетки. Вон, у матери их куча, выбрать и съесть горсть. Нет, тоже может не получиться. У неё нет таких таблеток, всё слабенькие какие-то. Можно броситься с моста на проходящий поезд. Вот это точно сработает и быстро. А сейчас надо завершить эксперимент. Хотя совершенно нет сил и желания.