Последний бог (СИ) - Заклинский Анатолий Владимирович. Страница 20

- Что с генералом?

- Он в порядке, не волнуйтесь.

- А этот клон и правда суперкомпьютер на ногах.

- Да. Это уж точно. Весь совет на ушах.

- Но что он хотел от Ланова?

- По словам генерала, клон не хотел ему зла. Он лишь хотел узнать, существует ли у него прототип на самом деле.

- Стоп. А кто ему сказал?

- Никто. Аналитики центра говорят, что он сам догадался. Сейчас они пытаются выстроить алгоритм, по которому это произошло. Анализируют записи.

- Но почему он убил себя? Машина должна была стараться себя спасти.

- Это тоже пытаются выяснить. Но аналитики навскидку говорят, что, во-первых, его интеллект нельзя считать типично машинным. Ну а во-вторых, в каком-то смысле для него это решение оптимально. Это сложно объяснить. Но если у нас получится...

- Да разве сама его смерть не наш триумф? - спросил Ожегов, - он мог быть полезен в любом случае, и он отказался. Генерал не поступает так эгоистично, хотя, как мне кажется, его жизнь не то чтобы легка.

- Над всем этим работают аналитики. Единая концепция будет вскоре после рассвета.

- А зачем сейчас понадобился я?

- Ланов хочет вас видеть.

- Интересно, зачем?

- Он мне не сказал. Боюсь, что его мучают сомнения, которые вы должны будете развеять. Только и всего. Следуйте своей линии и постарайтесь сделать так, чтобы генерал остался в хорошем расположении духа. Сейчас он нужен нам, как никогда.

- Хорошо.

Про себя Ожегов подумал, что Ланов и сам в силах разобраться со всеми своими сомнениями, иначе он не был бы сейчас тем, кто он есть. А вот с тем, что ему нужно нечто сверх того, что ему может дать рациональный и холодный разум, Ожегов, пожалуй, мог ему помочь.

- А ганиадданцы в курсе?

- Да. У них, пожалуй, всё ещё сложнее, чем у нас, - улыбнулся Добряков, - они следили за клоном - в этом плане мы предоставили им полную свободу. Они, наверное, жалеют, что запросили для себя такую возможность, потому что сейчас они могли бы заявить, что это мы, Земляне, всё сфальсифицировали, а теперь так сделать не получится. Они всё видели и всё знают. Больше того, они, как я подозреваю, могут это объяснить, но они будут давить на то, что у этого человека действительно была душа, раз он так поступил. И тут мы подловим их на их же ловушку. Выходит, они знают об определённых принципах, заложенных в него. Сейчас над этим работает Лилин и три отдела.

- Один клон, и столько беготни, - мрачно усмехнулся Ожегов.

- Вы даже не представляете. Как только всё разрешится, мы вздохнём с облегчением, даже если конечным результатом всей этой суматохи будет наша изоляция.

Ожегов вымученно улыбнулся. Ему сложно было понять, почему изоляция так не нравится членам совета. Но им, конечно же, на их постах виднее, что и к чему в мире землян и прилегающих к нему пространствах. Сейчас он думал над тем, какой выбор сделать. Сказать, если потребуется, то, что должно, или то, что от него бессловесно требует Добряков и все остальные советники.

Обстановка в палате была точно такой же, как и в прошлый раз. Тусклый свет, силуэты, лиц не видно. Только Ланов уже перевёл свою кровать в сидячее положение. И в этот раз все вышли сразу. Лицо генерала осунулось ещё больше. Он был таким же участником происходивших событий, как и все остальные, только ему в силу его здоровья участие это давалось гораздо сложнее, нежели остальным. Глядя на него сейчас, Ожегов понимал хотя бы частичную справедливость умозаключения, что даже сильная душа может рано или поздно устать.

- Скажи мне, мы победили? - Ланов посмотрел на Ожегова тяжёлым взглядом.

- Мы не проиграли, - уклончиво ответил Вадим.

- Это не означает победу.

- Вы ведь знаете, что я скажу. Вы знаете, кто я.

- Скажи всё равно.

- Душу нельзя создать в лаборатории или что там у них. И мне неважны все аргументы, которые приведут ганиадданцы и три отдела, которые сейчас бьются над этим. Я выбрал этот путь, потому что у меня есть вера, а не по какой-то другой причине. Она за всё время лишь меняла форму, но не покидала меня. Верю я и сейчас.

- И это действительно то, что ты хотел сказать?

- Да. И я знаю, что вы со мной согласны. Он не сделал того, что сделали вы, находясь в вашем положении. Он убрал религию. Он не посчитал, что человеческая душа в чём-то нуждается, в отличие от вас, носителя.

- Хочешь сказать, я, сам того не зная, сделал так, как хотела душа?

- А вы думаете, кто-то расскажет вам, как найти душу? Я с радостью бы послушал, это избавило бы меня от множества размышлений. Тяжёлых размышлений.

- И ты, священник, стоящий сейчас передо мной, скажешь мне, что ты не знаешь, что есть душа и как её ощутить?

- Я скажу, что знаю. Я мог бы даже повести себя неправильно, и указать вам конкретный путь, но я никогда не смог бы объяснить ничего аналитикам и прочим компьютерным гениям.

- Так почему ни один из вас никогда не указывает путь? Почему ты не можешь сделать это для меня сейчас?!

- Потому вы уже сделали это. Вы злитесь, потому что не были уверены в том, какого результата вы хотите. И сейчас не уверены, как именно толковать то, что у нас получилось. Но стоит вам отбросить все сомнения... Даже не разрешать их, а отбросить, и вы поймёте, как всё обстоит на самом деле. Всё было ровно так, как должно было быть. Не будь я в этом так уверен, я изначально отказался бы от просьбы участвовать во всём этом. И сейчас я уверен.

- То есть, если мы не приобщимся к великим культурам, наукам, к великой мудрости, которой обладают другие жители вселенной, не выйдем за пределы, это будет для нас лучше?

- Пожалуй, что так, - спокойно ответил Ожегов, - значит, нам не нужно было вступать в это сообщество любой ценой. В конце концов, мы ничего о нём не знаем на данном этапе. Быть может, знай мы и имей при этом выбор, мы бы отказались.

- И ты правда так думаешь? Ведь приобщиться к великому было бы прекрасно. Пожалуй, это то, до чего я хотел бы дожить.

- Вы доживёте, если так должно быть.

- Вы, священники, и правда нудный народец. И зачем я вас оставил? Сейчас бы вышло так, что и сами мы машины, и давайте жить в счастливом машинном мире!

Он рассмеялся. Сначала Ожегову показалось, что грустно, но потом он понял, что всё же успокоил Ланова. В конце концов, от самого Вадима сейчас ничего не зависело. И если воли землян недостаточно для того, чтобы повлиять на инопланетян, может быть, им действительно рано становиться полноправными членами космического сообщества?

- Пожалуй, ты прав. К чему это всё? Мы всегда делали максимум, - сказал генерал, - всегда стремились к невозможному. Всегда ли мы его достигали? Нет. Всегда ли это было нужно? Объективно - нет. Мы сделаем всё и в этот раз, но мы ведь не единственная сторона. Пусть там тоже побеспокоятся. В конце концов, раз они так цацкаются с нами, значит, мы им тоже нужны.

- Может быть, даже больше, чем нам самим нужны новые боги, - сказал Ожегов, - тем более, самопровозглашённые. Никто из идолов прошлого не ставил себя на это место сам. В этом была как минимум часть их высшей сути. Здесь же они её нарушили.

- Интересная мысль. Надо было высказать её им в самом начале. А? Может быть, решение было ещё проще, чем получилось в конце?

- Может быть.

- Нет. Те спецы по логике, психологии и прочему чего только не пытались, как только не выводили линию, а получалось только хуже.

- Видимо, интеллект ганиадданцев таков, что обойти его непросто.

- Что есть, то есть. Может быть, рассчитан как раз на заумных. Мы же уже решили, что они сами как компьютеры на ногах.

- Кажется, да, - кивнул Ожегов.

- А кстати, знаешь, почему тогда лишили священников последних привилегий?

- Слишком много стало ложных. Тех, кто становился священником только ради них.

- И это тоже, конечно, но это основная версия. Официальная, так сказать, причина. На деле же, просто пошли разговоры. Разговоры среди священников о том, что нам, дескать, может быть, снова нужны боги. Такие, какими они были тогда.