Артефаки (СИ) - Вернер Анастасия. Страница 33

Я поспешно сделала шаг назад, но Эван оказался проворнее. Он быстро подошёл и одним резким движением повернул меня к себе.

-- Ай! -- вскрикнула от боли в плече.

-- Эрин, -- ошарашено выдавил он, -- у тебя всё платье в крови.

Глава 9

Всем городам, входящим в состав страны Эль-Нат, крупно не повезло: солнце, пустыня, и выживай как хочешь. Если Акамар -- это город в земле, то Йорс -- город в скале. Лабиринты из улиц мало напоминали те, к каким привыкла я. Узкие, тёмные, со множеством людей. Передвигаться приходилось по песку, который набивался в обувь.

Этот город тоже делился на районы. Он находился на стыке двух скал. Дорожки, которые проложили между могучими камнями, считались пролетарским районом. Дома здесь напоминали палатки, и я искренне не понимала, как тут может жить семья из пяти-семи человек. Торговля велась в тоннелях, к стене примыкал ряд из шатров, в которых жители продавали местные товары: в основном еду, сувениры ручной работы, утварь для дома и одежду. Воду никто не продавал.

Вода в Йорсе была самым ценным ресурсом. Город снабжал один небольшой ключ, расположившийся на подземном уровне скалистых чертогов. Жители не имели права к нему спускаться, распределением воды занимались власти.

Камень спасал людей от палящего солнца, но всё равно местные всегда накидывали шаль или любую другую вещь, способную хоть немного уберечь от возникновения язв.

Как и в любом другом городе здесь был и элитный район. Он располагался между скалами -- именно тут имелась возможность построить высокие здания. На одно из таких меня высадил лайнер отца. По соседству тут были ещё постройки, например, больница -- частная, и довольно дорогая для местных жителей. Я слышала, что народные лекари для них -- это аналог наших государственных поликлиник.

Йорс был отстающим по развитию городом. Границы между "элитой" и "пролетарием" тут всплывали особенно заметно.

Перед вылетом из Акамара я не нанесла "вторую кожу", поэтому меня сперва отчитали за бестолковость, и только после этого нашли какие-то вещи, в которые без проблем укутали и доставили в больницу.

Несмотря на то, что это была частная, дорогая клиника, я чувствовала себя так, словно попала в прошлый век. В приёмном отделении было всего восемь коек, каждая из которых отделялась занавесочкой. Стены тут были грязно-зелёного цвета, лампы окрашивали помещение болезненно-фиолетовым оттенком, над нами на последнем издыхании хрипел вентилятор.

-- Ты объяснишь, что произошло? -- скрестив руки на груди и глядя мне в глаза, спросил Эван.

Я отказывалась говорить. Мне вообще хотелось всё забыть, как страшный сон. Младший партнёр с врачом долго пытались добиться ответа, и в итоге договорились (я видела, как они шушукались -- догадаться, о чём шла речь, было нетрудно), что для начала нужно сделать рентген и МРТ, а за это время Эван попытается меня разговорить.

Он был недоволен, и из-за этого его лицо немного изменилось: скулы впали, губы сомкнулись в одну полоску, взгляд был такой, что мои кости готовы были рассыпаться и упасть пеплом к его ногам.

Я посмотрела ему за спину. Шэйн слонялся возле кулера и разговаривал с медсестрой.

-- Эрин, посмотри на меня, -- приказал младший партнёр. Я не давала себя сломать -- мне было не привыкать выстаивать ужасные взгляды. -- Объясни, что случилось? Почему ты была вся в крови?

Я упрямо сжала губы и повернула голову. Окна были занавешены жалюзи. Сквозь них пробивались лучики солнечного света. Я ни разу не видела солнце так близко к поверхности.

-- Ты что, издеваешься? -- Эван нервно сначала стиснул кулак, затем поднёс его к подбородку и почесал скулу. -- Ты понимаешь, что мы за тебя отвечаем?

-- Мы? -- не удержалась и хмыкнула.

-- Я за тебя отвечаю, -- словно не исправился, а дополнил свои слова мужчина. Ну что за изворотливый гад? -- Ты -- мой стажёр. Ты не можешь приходить вся в крови, а потом молчать.

-- Ну а смысл, если я что-нибудь скажу? -- уточнила глухо. -- Твоего мнения это не изменит.

Эван замер, явно не ожидав услышать таких слов. Но потом на его лице даже промелькнуло облегчение, будто он боялся, что я молчу, потому что у меня повреждён мозг.

-- Ты обиделась на меня? -- спросил он, немного наклоняясь вперёд.

Меня переодели в какую-то страшную больничную рубаху, чтобы я не заляпала кровавым платьем аппарат для рентгена, поэтому теперь мой вид напоминал большую и неуклюжую панду.

-- Когда я обижаюсь, то удаляю номера парней из справочника. Твой ещё там.

Я не смотрела на него, чувствуя себя несколько неуютно в балахоне, в который могут поместиться три моих мамы.

-- Извини, что разозлился на тебя. Я не знал, что случилось.

-- Ты так говоришь, потому что у меня волосы от крови слиплись, -- буркнула удручённо. -- Если бы не это, ты бы и не понял ничего. И ты всё равно был прав. У меня ничего не получается, -- глядя в пол проговорила бесцветно.

-- Как это не получается? Если бы ничего не получалось, я бы не пригласил тебя на заключение сделки.

Эван немного расслабился, явно радуясь, что я хотя бы начала говорить, и подошёл ближе.

-- Я стараюсь, -- сказала отчего-то хрипло, -- я ведь стараюсь. Я делаю то, что ты говоришь. Но всё равно ничего не выходит. Я просто... просто не знаю, что мне сделать, чтобы получилось? Руку себе отрезать?

Младший партнёр поморщился, шутку не оценив, и присёл рядом со мной на койку. Его идеальный костюм очень нелепо выглядел рядом с этим больничным мешком.

-- Я не сделала этих дурацких клиентов, -- продолжила изливать душу, -- с трилсами там тоже... а потом ещё плетения у меня не получились. Теперь вот сюда опоздала. И вообще, откровенно говоря, в "Берлингер" меня даже не взяли со всем потоком. Я просто ходячий человек-неудачник.

Эван хотел ободряюще потрепать меня за плечо, но вовремя вспомнил, что врач ещё не поставил диагноз, поэтому его рука дёрнулась к голове, но там всё было ещё хуже. В итоге его ладонь легла мне на спину и мягко её погладила.

-- Если бы этого не случилось, ты бы опоздала?

-- Нет, -- покачала головой и тут же поморщилась.

Тогда всё идеально бы состыковалось. Если бы не этот дурацкий дневник практики, не медлительные работники ВУЗа, не чёртовы перерывы в поездах. В общем, я даже не злилась, потому что факторов было так много, что создавалось впечатление, будто это не случайность, а спланированная подлость судьбы.

-- Ты скажешь, что случилось? -- Эван внимательно посмотрел на меня.

-- Нет, -- упрямо отрезала я.

-- Слушай, я не хочу лезть в твою жизнь. Но как руководитель, я обязан знать такие вещи.

-- Какие вещи? -- насторожилась.

-- Это сделали твои родители? -- спокойно спросил Эван, а я аж чуть не подавилась воздухом.

-- Что?!

-- Эрин. Случаи домашнего насилия нередки, этого нельзя стыдиться или бояться. С этим нужно бороться.

-- Господи, ты что! Это не так! Меня никто не бил! С чего ты вообще так подумал?

-- Я слышал, как ты отзывалась о маме с отчимом, -- проговорил он так, словно рассуждал о погоде, а не признавался, что "немножечко подслушивал". -- Я не могу повесить на тебя артефакт правды и заставить всё рассказать, но надеюсь, что ты мне не врёшь. Ты ведь не врёшь?

-- Нет!

-- Хорошо. Потому что врать мне не надо.

-- Что, выгонишь со стажировки? -- хмыкнула в ответ.

-- Нет, просто ложь руководителю никогда не приводит к счастливому результату. Если за тебя кто и может заступиться, то только я.

-- Если бы меня били родители, ты бы пошёл меня защищать? -- прыснула я от смеха и болезненно поморщилась.

-- Эрин, я говорю о форс-мажорах, которые возникают со стажёрами, -- мягко проговорил он. -- Если что-то произойдёт, фирме проще выгнать человека. Только я могу отстоять право своего стажёра на второй шанс. Это очень ответственный момент. Понятное дело, если стажёр всё время будет мне врать, не будет стараться, и я не смогу до него достучаться, то с таким человеком мы попрощаемся. Никаких вторых шансов.