Бремя русских - Михайловский Александр Борисович. Страница 34
– Кстати, – сказала Мария Александровна, залезая в тарантас и устраиваясь на скамейке, – в Одессе случилась одна история, которая оставила у меня странное чувство… Илья, скажи, ты что-то натворил?
– Я? – удивленно пожал плечами Илья Николаевич. – Вроде ничего.
– Не верю, – ответила ему супруга, когда Георгиос щелкнул кнутом и тарантас тронулся. – Вот, послушай, что произошло. В Одессе мы не могли купить билетов на пакетбот – все было продано на несколько дней вперед. В гостиницах мест тоже не было. Тут, действительно, прямо настоящее паломничество, того и гляди вся Россия переедет на местожительство в Константинополь.
Тогда я, как ты написал мне в своей телеграмме, пошла искать представителя Югороссии. Очень милый, кстати, молодой человек, даром что военный. Но когда я сказала, что еду к мужу и назвала свою фамилию, то он на меня ТАК посмотрел, что я просто почувствовала себя неловко.
Этот молодой человек, лейтенант кажется, я в этих вещах плохо разбираюсь, отдал нам свою так называемую «бронь» на ближайший рейс, нашел людей, которые помогли нам перенести багаж. И вообще, он вел себя так, будто перед ним стояла не супруга директора народных училищ, а, как минимум, путешествующая инкогнито царствующая особа.
Илья Николаевич лишь пожал плечами и вздохнул. Он категорически ничего не понимал. Очевидно, произошло какое-то недоразумение, из-за которого он теперь не знает, что и сказать супруге.
Мария Александровна поняла его удивление и вздох совершенно по-своему. Она сурово нахмурила брови, и сказала:
– Илья, все это было очень странно, и я настаиваю на том, что ты должен мне все без утайки рассказать. И немедленно! Я тебя внимательно слушаю…
Сегодня мне дозволено сопровождать ее императорское высочество Марию Александровну во время ее прогулки с детьми по парку. На самом деле принцесса Мария решила помочь нам с Энн Дуглас возобновить свое знакомство, так сказать «без отрыва от производства».
В прошлый раз судьба и дела служебные разбросали нас в разные стороны. Но сейчас обстоятельства свели нас снова, и грех этим не воспользоваться. Только сейчас, увидев эту рослую, сильную и храбрую девушку, я понял, что меня тянет к ней с неодолимой силой. И нет никакого желания сопротивляться этому притяжению.
– Доброе утро, ваше императорское высочество, – приветствовал я Марию Александровну, приподняв кепи. Потом, выполнив правила вежливости, посмотрел на предмет моего сердца и добавил по-английски:
– Доброе утро, милая Энн. Мне вас очень не хватало.
Смущенное лицо Энн из розового стало пунцовым, и она опустила глаза долу. Мария Александровна рассмеялась, и шутливо ударила меня веером по руке, продолжая покачивать детскую коляску со сладко посапывающей в ней восьмимесячной Викторией-Мелитой.
– Ах, господин Бесоев, – сказала она, – я знаю, что мужчины с Кавказа обожают делать дамам комплименты. Но вы превзошли своих земляков. Всего тремя самыми обычными словами вы ввели бедную девушку в смущение. Ведь это правда, Энн?
Красная как помидор Энн Дуглас торопливо закивала головой, словно китайский болванчик. Сидевшая у нее на руках полуторагодовалая Мария-младшая завозилась, словно прося, чтобы ее опустили на землю и поставили на ножки.
– Правда, ваше императорское высочество, – наконец сказала она, аккуратно опуская девочку на посыпанную песком дорожку, – я тоже очень скучала по мистеру Бесоеву.
– Вот видите, господин штабс-капитан, – сказала Мария Александровна, победно посмотрев в мою сторону, – я все-таки была права.
– Очень рад, – смущенно ответил я, – такая девушка, как Энн, достойна стать княгиней или графиней…
– Кстати, – сказала Мария Александровна, почему-то оглядываясь по сторонам, – это, правда, что мои британские родственнички, там у вас, дошли до того, что начали жениться на продавщицах из галантерейного магазина?
– Правда, ваше императорское высочество, – ответил я, – в наше время не только британские монархи поступали таким образом. Женились – кто на ком горазд. Наследные принцы женились не только на продавщицах, но и на актрисах, профессиональных спортсменках и прочих особах из числа тех, что сейчас к дворцу не подпустили бы и на пушечный выстрел. Но ведь дело-то не в этом…
– А в чем? – быстро спросила Мария Александровна.
Я ничего не ответил и молча показал глазами на Энн, которая внимательно прислушивалась к нашему разговору. Могу поклясться, она нас хоть и плохо, но все же понимала.
– Ах да, действительно, – тихо пробормотала Мария Александровна, и строгим тоном сказала своей служанке: – Энн, после обеда, когда уложишь детей спать, я разрешу тебе встретиться с господином Бесоевым. А сейчас возьми Марию и Альфреда и погуляй с ними по Амфитеатру. Только смотри, чтобы они не садились на камни, если устанут. Ступай же.
Когда Энн Дуглас со старшими детьми ушла, Мария Александровна снова повернулась ко мне.
– Ну, так что? – спросила она. – Я слушаю вас, господин Бесоев. Что там не так, с королевскими браками?
– Ваше императорское высочество, – ответил я, – давайте сразу договоримся – наш разговор будет откровенным и честным…
– Господин Бесоев, – твердо сказала Мария Александровна, – вы можете быть со мной так же откровенны, как врач или священник. Ведь это дело касается будущего моих детей. В первую очередь я хочу знать их судьбу и то, что надо делать, если с ними что-то случится. Я хочу знать все!
Она придвинулась ко мне так близко, что я почувствовал жар ее молодого тела и обонял запах нежных, незнакомых мне духов.
– Хорошо, ваше императорское высочество, – ответил я, – слушайте. После нашей первой встречи я поинтересовался у старших товарищей о вашей судьбе в нашей истории и о судьбе членов вашей семьи. Начну с Альфреда-младшего. Сведения о нем, увы, неутешительные. В одна тысяча восемьсот девяносто девятом году, на двадцать пятом году жизни, он покончит счеты с жизнью, страдая от неизлечимой постыдной болезни, которой заразится во время службы в британской гвардии.
Услышав мои слова, Мария Александровна побледнела, вскрикнула и по-бабьи прикрыла рот ладонью.
– Какой ужас, – сказала она, присев на скамейку, – мой бедный Альфред. Как такое могло случиться?
Я тяжело вздохнул:
– Ваше императорское высочество, вы меня извините, но по некоторым сведениям, причиной заражения сифилисом вашего сына стала половая связь с другим мужчиной. Итонский колледж, в котором учатся представители молодого поколения британской элиты, считается самым большим рассадником содомии в Европе. Кажется, в этом деле был замешан кто-то из родственников вашего мужа. Ведь именно старший родственник, дядя или двоюродный брат, должен отвести подростка туда, где из мальчика сделают мужчину.
– Какой кошмар, какой ужас, – в растерянности повторяла Мария Александровна. – Господин Бесоев, неужели совершенно ничего нельзя сделать?
– Ваше императорское высочество, – ответил я, – сделать можно все. Ведь еще ничего не предрешено, и, если вы и ваша семья останетесь жить в России, то все пойдет по-другому. Лучше или хуже – я не знаю. Но точно – по-другому. Мальчику всего лишь три года, и именно вам решать – какой будет его жизнь.
– Вы правы, – сказала Мария Александровна, – действительно, мне совсем ни к чему возвращаться в эту порочную Британию? Здесь я дома, Россия мое Отечество, и мой супруг тоже сможет жить вместе со мной.
– Кстати, о вашем супруге, – сказал я, – через пятнадцать лет он унаследует титул герцога Саксен-Кобург-Готского, а еще через семь лет скончается от рака горла. Ни один садист в мире не способен причинить человеку такие муки, какие испытывает умирающий от рака. На последней стадии болезни перестает действовать даже морфий, разве что врач будет применять его в дозах, которые могут оказаться смертельными.