"Зэ" в кубе (СИ) - Валерина Ирина. Страница 59

Повисла тягостная тишина. Кир не сразу осмелился её нарушить.

– Дад… Почему ни одному из десяти не провели инициацию здесь?

Тот ответил не раздумывая:

– Потому что ни у кого из них нет ста единиц, а наши возможности ограничены. Ты же – неограниченно потенциален. Мы обязаны рискнуть.

После короткой паузы Дад обронил:

– Если честно, я даже жалею, что ты уникум. Я бы не отказался воспитать себе преемника. Пора уже.

Тали, до этого молча стоявшая чуть поодаль, подошла к ним и, слегка приобняв Дада, протянула ему неостывайку.

– Допей, пожалуйста. Нельзя оставлять.

Он принял чашку и послушно сделал глоток. Тут же его лицо перекосила гримаса.

– Ух, какая ж мерзость!

Тали сочувственно кивнула:

– Знаю. Зато помогает.

Внезапно голографическое поле игры погасло. Элоки, ещё недавно выглядевшие несерьёзными, разом вскочили и целенаправленно двинулись в рабочую зону. Через несколько секунд оттуда потянулась вереница донельзя измученных парней с посеревшими лицами. Не обращая внимания ни на что, они, как подрубленные, падали на кушетки и мгновенно погружались в глубокий сон.

Глядя на них, Дад огорчённо проговорил:

– Выматываются ребятки, большие объёмы берём. Десять смен организовал, всё равно устают. Нельзя в подключении больше трёх часов подряд, выгорают люди.

Он пошёл мимо ряда кушеток, вглядываясь в лица спящих. Возле одного из парней остановился, потом сделал пометку в рабочей планшетке.

Кир почувствовал себя виноватым. Из-за его инициации парни себе мозги жгут, а он на досуге по экскурсиям разгуливает!

Будто прочитав его мысли, Дад нахмурился:

– Ты это брось, ерунды не выдумывай! Общее дело делаем.

Сказал, как отрезал. Но стало легче.

Дад присел на свободную кушетку. Он выглядел так, словно сам только что вернулся из рабочей зоны.

– Ну, мы пойдём. Рада была повидаться. – Тали незаметно толкнула Кира в бок.

Он мгновенно среагировал:

– В самом деле, пора! Спасибо за всё, Дад.

Тот, сдержанно улыбаясь, вскинул руку в жесте прощания.

– Удачи! И до скорой встречи!

В коридоре, на полпути к лифту, Тали остановилась, грустно вздохнула и сказала:

– Болеет наш Дед. Серьёзно. В Эл-Малхуте могли бы помочь, но тут без вариантов, он в списках особо опасных преступников против режима. И что делать, ума не приложу.

Кир обнял её за плечи и привлёк к себе.

– Не знаю, как, но я скоро это исправлю. Иначе на какого шеда нужна эта инициация?

Тали улыбнулась:

– Ты хороший … Не знаю, почему, но я тебе верю.

Он потянулся к её губам – мягким, тёплым. Очень хотелось тепла, очень…

Неловко ткнулся в уголок рта – и отпрянул. Тали не засмеялась.

Провела по волосам:

– Не спеши. Уже скоро.

В лифте они целовались уже по-настоящему. Жаль, что недолго.

__________

[1] лат. Аве, цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!

Глава 5

Не спалось. Гормональный коктейль до сих пор бродил в крови, вызывая то сладкое томление, то эйфорию. Кир лежал на спине, последние полчаса – не шевелясь, несмотря на немеющую руку. На левом плече, уютно уткнувшись носом, спала Тали. Растрепавшиеся волосы скрывали лицо, и ему очень хотелось отвести густую шелковистую завесу, чтобы посмотреть на неё: спящую, сладко посапывающую, но он удерживался из боязни разбудить.

Тали вздохнула и потянулась, потом повернулась на другой бок, освобождая его руку. Лёгкое одеяло стекло с неё мягкими складками, открыв золотисто мерцающую в полутьме кожу. Кир повернулся на бок, стараясь не потревожить. Сейчас, утолив звериный голод, ему хотелось только смотреть. Ну, ещё и прикасаться, но пусть поспит, пусть… Вожделение, с головой захлестнувшее его несколько часов назад, уступило место нежной благодарности.

Она была совершенна. Всё её тело, тонкое, изящное, вызывало одно желание: касаться, нежно провести ладонью по изгибу талии, опуская руку ниже – к бёдрам, по упругой шелковистой коже, чувствуя тепло, такое близкое, такое желанное. Кир слышал её дыхание и ему хотелось прижаться губами к её мягким чувственным губам, увидеть, как откроются глаза и в них блеснут озорные искры, которые затем сменит тёмный огонь вожделения, и она жарко ответит на его поцелуй. «Так близко, совсем-совсем рядом... Вместе…», – мысли текли подобно сильной реке с чистой водой. Он дотронулся самыми кончиками пальцев до её плеча, и даже от этого лёгкого прикосновения живительная волна радости прошла по его телу. «Какая же она... Удивительная…».

– Не спишь? – голос Тали, приглушённый, немного хриплый со сна, застал врасплох.

– Я тебя разбудил? Прости. – Теперь уже без опаски он потянулся к ней, прошёлся пальцами, как давно мечталось: сначала по нежной коже плеча, после – по плавному скату спины, по головокружительному изгибу поясницы… и вверх, вверх, по тугим округлостям ягодиц, по покатым бёдрам, по длинным ногам – к тонким щиколоткам, на которых его пальцы с лёгкостью смыкаются в кольцо. Тали едва слышно выдохнула и повернулась на спину.

– Твоя женщина будет с тобой счастлива… – в голосе её звучала лёгкая грусть, хотя она и улыбалась.

Кир неспешно огладил её шею и задержал ладонь на тёплом полушарии груди.

– Я счастлив, если ты счастлива со мной.

Пальцы её погрузились в его волосы, вызывая волну томления.

– Я счастлива сейчас. Но я не твоя. Да и женщиной меня можно назвать с большой натяжкой. Я галма, милый. Игрушка.

– Не говори так. Ты – личность. Мне даже в голову не приходит, что ты устроена иначе, чем я. Да и неважно всё это, не имеет значения.

– Ты просто пока не видел альтернативы. А я слишком хорошо знаю, для чего предназначена.

– О какой альтернативе ты говоришь? О другой галме?

– Нет. О настоящей женщине…

Он не столько увидел, сколько почувствовал, что Тали резко отвернулась, да ещё и лицо волосами завесила, скрывая слёзы.

– Ну что ты придумала, какая женщина! Откуда ей взяться, когда они давно вымерли? Иначе и галм бы не было, сама посуди.

Она села и взлохматила волосы, пряча лицо.

– Всё придёт в свой черёд. Зря я этот разговор завела. Испортила момент.

– Ничего ты не испортила. Могу доказать прямо сейчас. Иди ко мне… – Кир потянул её за руку, привлекая к себе, и она мягко опустилась на него, лицом к лицу, глаза в глаза. Поцелуй поначалу слегка горчил от слёз, но потом оба увлеклись, и время в очередной раз остановилось.

Определённо, эта ночь длилась куда дольше обычного.

Кир сам не понял, как вышло, что он рассказал Тали и о сложных отношениях с отцом, и своём нежданном ускоренном взрослении, и о страхе перед скорой инициацией, к которой он, кажется, совсем не готов, и даже о нелепой своей любви к Шав, которая предпочла ему взрослого мужчину. С Тали, как оказалось, не только молчать уютно. Она так хорошо слушала: ни словом не вмешиваясь в поток его откровений, но при этом безусловно участвуя и сопереживая, что Кир открывался без опаски оказаться неверно понятым. Высказался – и стало ощутимо легче. Даже обида на Шав, до этого разговора, похоже, не осознаваемая им и маскируемая другими эмоциями, получив имя, затихла, уступив место светлой грусти, от которой недалеко и до принятия.

– Ну вот, всё тебе выложил. Спасибо, что выслушала. Теперь за тобой должок.

Тали недоумённо приподняла левую бровь.

– Шучу! Откровенность за откровенность. Мне очень интересна твоя история, да неловко спрашивать. Но если бы ты захотела поделиться...

Она помолчала немного, потом, собравшись с духом, начала:

– Понимаешь, до того, как сюда попасть, я была уверена, что все элоимы одинаковы…

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Кир хотел бы включить свет, чтобы видеть Тали во всём великолепии, но понимал, что в этом случае её откровенность вряд ли продлится. Поэтому он довольствовался тем, что мерно поглаживал её бедро, заброшенное на его ноги, и слушал.