Рискованное приключение (ЛП) - Эшли Кристен. Страница 84

— Думаю, нет, — ответила я, но неожиданно, на последней ступеньке, его рука покинула мои плечи и появилась под моими коленками, подхватив меня.

Я начала падать, тихо вскрикнув, но Макс поймал меня, взял на руки и понес меня к «Чероки».

— Макс! — воскликнула я, беспокоясь о том, что подумает Каролина, если увидит нас, а она, скорее всего, видела.

— Я голоден, — заявил он, хрустя снегом по дороге к джипу. — Если ты сломаешь шею, я лишусь завтрака.

— Я не сломаю шею.

— Не хочу рисковать.

— Я хожу на каблуках с тех пор, как мне исполнилось шесть лет и мама купила мне нарядные пластмассовые туфельки для девочек, — сообщила я.

— Я все равно не хочу рисковать.

На самом деле у меня не было выбора, кроме как позволить ему нести меня, не зависимо от того, что подумает Каролина (и расскажет всем в городе). В таком положении я не могла бороться, ведь он может уронить меня, к тому же мне все равно не победить.

Поэтому я буркнула:

— Как скажешь.

Макс открыл дверь и устроил меня на сиденье.

Он захлопнул дверь, обошел машину и сел, пока я пристегивала ремень безопасности. Макс пристегнулся, завел двигатель, развернулся в три приема и поехал по дороге.

— Я отвезу тебя, Нелли и Стива в «Марку» на завтрак, после того как ты закончишь свое дело, — предложил Макс, сворачивая на шоссе.

— В «Марку»? — спросила я.

— Туда, где мы ели бургеры, — ответил Макс.

Мне нравилась мысль еще раз посетить «Марку», где у нас состоялось что-то вроде первого свидания. А тем более посетить ее вместе с мамой и Стивом. Мама, как и я, не любит есть что попало, а Стив любит сытно поесть, так что я знала, что ему понравится. Есть к чему стремиться после дела, к которому стремиться определенно не хочется.

— Они готовят завтраки? — поинтересовалась я.

— Лучшие булочки с подливкой, которые ты когда-либо пробовала, — ответил Макс и направил «Чероки» в еще один поворот.

Я сморщила нос:

— Эм... Я не любительница булочек с подливкой.

Он взял мою руку и притянул ее к своему бедру.

— Они также готовят домашнюю гранолу. Я никогда ее не ел, но в «Марке» все вкусное.

Домашняя гранола. Я никогда не ела домашнюю гранолу. Звучит вкусно.

Некоторое время мы ехали в молчании. Максу понадобилось повернуть и для этого переключить передачу, он положил мою руку себе на бедро, и на этот раз я по своей воле перевернула ее ладонью вниз и сжала пальцами его твердое бедро.

Это действие приобрело новый оттенок, который мне очень нравился. Я прикасалась к его обнаженному бедру в постели и в душе, я чувствовала его между своих ног. Конечно, в тех местах и без одежды ощущения были лучше, но прикосновение вызвало острое и приятное воспоминание.

Я позволила этому новому чувству поглотить меня и закрыла глаза от счастья, но они тут же распахнулись, когда в моей голове возникла нежеланная, непрошенная, очень навязчивая и сильно болезненная мысль.

Держал ли Макс руку Анны, когда вел машину, и оборачивал ли ее пальцы вокруг своего бедра, когда ему приходилось отпускать ее.

И эта мысль оказалась настолько навязчивой и болезненной, что я убрала свою руку. Я скрыла это от Макса, сделав вид, что поправляю волосы. Потом я опустила солнцезащитный щиток, открыла зеркальце и принялась рыться в сумочке в поисках помады.

Мы подъехали к главной дороге, и Макс остановился, ожидая возможности повернуть налево.

— Нервничаешь, Герцогиня? — тихо спросил он. Я открыла карандаш для губ и сосредоточилась на своих губах.

Нет, я не нервничаю. Вместо этого я думаю о Максе и его умершей любви и пытаюсь не позволить этим мыслям выжечь мою душу.

— Немного, — солгала я и подвела губы слегка дрожащей рукой.

— Если все станет совсем плохо, милая, мы уйдем, — заявил Макс, улучив возможность, повернул и взял разгон по расчищенной дороге.

— Хорошо, — ответила я, закрыв карандаш и бросив его в мини-косметичку, и вытащила помаду.

Я закончила красить губы, подняла щиток обратно и положила ладонь на свою сумочку, а не на бедро Макса, хотя мне очень хотелось это сделать, просто я поняла, что не могу.

Макс ничего не заметил. Он уперся спиной в сиденье и сунул руку в карман джинсов. Не отрывая взгляда от дороги, он достал мое помолвочное кольцо и протянул его между нашими сиденьями, держа между указательным и большим пальцами.

— Нашел его после твоего взрыва, — пробормотал он, а я уставилась на кольцо. — Возьми, детка, и сделай то, что нужно.

Я забрала кольцо, не переставая таращиться на него, вспоминая, что чувствовала, когда Найлс дал его мне. Он не опускался на колено. Он не надел его мне на палец. Он просто поставил коробочку на стол в ресторане, где мы ели, подвинул ее к моей пустой тарелке и сказал: «Я был бы счастлив, если бы ты приняла это».

И я была счастлива его принять, счастлива при мысли о том, что не буду одна, буду принадлежать кому-то. К тому же кольцо было великолепным, бриллиант превосходного качества весом больше одного карата на широком, почти вычурном золотом кольце.

Потом мои мысли перешли с Найлса на многие месяцы вперед — как это часто бывает с женщинами, когда они встречают кого-то, кто им нравится, — и я задумалась о том, как сделал бы предложение Макс, если бы у нас все получилось.

Потом неожиданно я задумалась о том, как он делал предложение Анне.

Потом я отмахнулась от этой мысли и подумала, каким было бы его кольцо.

Потом я задумалась о том, какое кольцо он подарил Анне.

«Нина, прекрати и поговори с ним», — приказал Чарли у меня в голове.

Я сглотнула, сунула кольцо к себе в карман, посмотрела в окно машины и не произнесла ни слова.

Макс больше не брал меня за руку, пока мы молча ехали по городу. Он припарковался вдоль тротуара за три машины от гостиницы. Я открыла дверь, спрыгнула вниз, захлопнула ее и обошла капот, встретившись с Максом на тротуаре.

Я смотрела в землю, но остановилась, когда Макс взял меня за руку и не двинулся дальше.

Я обернулась, подняв на него глаза, и увидела, что его лицо бесстрастно, но что-то было в его взгляде, чего я не совсем поняла, но он пристально вглядывался в мое лицо.

Наконец Макс заговорил:

— Предупреждаю, Герцогиня, я не позволю твоему отцу давить на тебя.

Противоречивые эмоции, охватившие меня в джипе, успокоились при этом выражении поддержки, и я придвинулась ближе к нему.

— Хорошо, — сказала я.

Он сжал мою ладонь и притянул меня к себе, положив вторую руку мне на бедро.

— И еще одно предупреждение, — тихо сказал он, глядя мне прямо в глаза.

— Какое? — спросила я, когда он больше ничего не сказал.

Секунду он смотрел на меня, а потом я заметила, как напряглась его челюсть, он крепко сжал мою ладонь и стиснул пальцы на моем бедре.

— Макс, — подтолкнула я. Меня начала беспокоить его очевидная внутренняя борьба за сохранение контроля, что было совсем не похоже на Макса.

— Правильно было бы позволить тебе сделать то, что нужно, — начал Макс.

Я озадаченно нахмурилась и повторила:

— Что?

— Я этого не сделаю, детка.

— Что? — снова спросила я.

— Если ты решишь вернуться, согласиться на то, что заставило тебя сбежать, потому что думаешь, что это безопасно, потому что это привычно, потому что ты боишься рискнуть со мной, предупреждаю, Герцогиня, я этого не позволю.

О Боже.

Он беспокоился. Он беспокоился, по-своему, что я войду, увижу Найлса и вернусь к своей старой жизни. Или позволю Найлсу и отцу уговорить меня это сделать. Вот почему он молчал в джипе и вот почему он не взял мою руку. Потому что думал об этом.

— Макс... — прошептала я, подвинулась ближе и положила ладонь ему на грудь.

— Ты должна знать, что я буду бороться, чтобы сохранить то, что есть между нами, чтобы мы могли строить отношения дальше. С ним, с твоим отцом, с тобой — мне по хрену. Жизнь научила меня понимать, когда надо отпустить, а когда надо бороться. А за то, что есть между нами, детка, я буду бороться.