Твое имя после дождя (ЛП) - Альварес Виктория. Страница 30

По правую сторону склон спускался к самой воде, и терялся в волнах Ирландского моря. Белые пенные ленты темно-синего этим утром моря раз за разом облизывали ближайшие к воде надгробные камни. Оливер задумался: как же выглядит этот пейзаж во время прилива? Он представил себе плачущие кладбищенские кресты среди морской стихии…

Усилием воли он отбросил воспоминания о ночном кошмаре, чтобы Джемима не заметила его смятения. К счастью, девушка болтала без умолку и за несколько минут умудрилась рассказать все о ее ежедневном взаимодействии с семейством О’Лэри. Что привлекло его внимание, так это глубокая антипатия, которую испытывала Джемима к дочери хозяйки, которую сплетница окрестила как «избалованное создание, занятое лишь тем, что добавляет мне работы своими капризами».

— Например, после завтрака ей взбредает в голову сыграть на арфе, и она просит меня принести ей папки с партитурами. Я иду искать их, а когда возвращаюсь, то она заявляет, что передумала и просит вынести в сад мольберт, чтобы она могла порисовать при свете дня. Пока я привожу в порядок палитру и кисти, она говорит, чтобы я не тратила на это время, так как она решила почитать. Да я бы предпочла целый день замок подметать, чем проводить время с этой девицей, — фыркнула она и наклонилась, чтобы сорвать пару цветочков, выросших между двумя могильными плитами, и вставить их себе в шляпку. — Она как ребенок, который не хочет покидать свой иллюзорный мир. Даже не знаю, как я все это терплю!

Оливеру пришлось прикусить губу, чтобы не выступить в защиту Эйлиш. Он считал, что Джемима просто сходит с ума от зависти к привилегированному положению своей подопечной. Мисс О’Лэри показалась ему такой милой и беспомощной в день знакомства, что он даже представить себе не мог, что кто-то может так плохо о ней отзываться.

— Вы сказали, что она любит проводить время в библиотеки?

— Да она вообще странная, — настаивала Джемима. — Никогда таких не видела. Чтобы девушка ее возраста предпочитала проводить время в окружении покрытых пылью талмудов?

— Если что-то кажется необычным, то не стоит называть это странным — заметил Оливер, — А странное вовсе необязательно должно быть плохим. Мне кажется, что в мире слишком много одинаковых людей. Мое внимание всегда привлекали необычные явления.

Он почувствовал, как Джемима уставилась на него. Было в выражении ее лица нечто, говорящее о том, что все его чувства к Эйлиш слишком очевидны.

— Послушайте меня, мистер Сандерс: мисс О’Лэри странная в худшем понимании этого слова. Никто в Киркёрлинге не хочет даже приближаться к ней.

— Но почему? — запротестовал Оливер. — Что она вам такого сделала, чтобы все ее презирали?

— Да никто ее не презирает. Я даже не могу сказать, что она никому не нравится. То есть, мне-то она и правда не нравится, а вот остальным…

Джемима сбавила шаг. Они были уже совсем рядом с воротами Маор Кладейш, а девушка не хотела так скоро расстаться с Оливером. Впрочем, если все, о чем они говорили — это Эйлиш Ни Лэри… Но Оливер не собирался отступать.

— Должно быть что-то еще, — настаивал он. — Я не верю, что такое отношение может быть исключительно из-за ее принадлежности к самому могущественному клану острова. Все говорят, что О’Лэри переживают непростые времена. Вам не кажется, что правильнее было бы помочь им? Что могло произойти с мисс О’Лэри, что все соседи так ее боятся?

Впервые в отношении Эйлиш был упомянут страх, но, судя по взгляду Джемимы, Оливер попал в цель.

— Я точно не знаю что произошло, мистер Сандерс. Я была еще совсем ребенком…

— Расскажите мне правду, — попросил Оливер. — Умоляю вас, мисс Лоулесс. Я уже устал от недомолвок.

Джемима издала смешанный вздох недовольства и смирения, взяла Оливера за руку и они остановились посреди кладбищенской тропы.

— Что-то произошло давным-давно. Вскоре после смерти Кормака О’Лэри. Мисс О’Лэри было всего семь-восемь лет — ей лишь недавно исполнилось восемнадцать. В то время мать еще разрешала бродить где вздумается.

— А теперь не разрешает покидать Маор Кладейш, не так ли?

— Так. И все из-за того, что произошло тогда. Мой отец никогда не рассказывал об этом ни мне, ни Фионе. Говорил, что мы слишком малы, чтобы понять, но иногда мы слышали разговоры стариков. Мы обнаружили, что дело связано с одним из взрослых парней, — Джемима выдержала паузу и прошептала: — он сделал нечто, за что его посадили в Дублинскую тюрьму.

У Оливера не дрогнул ни один мускул, пока он слушал рассказ Джемимы, а вот сердце стучало все быстрее, также как во сне. Это не могло быть тем, о чем он подумал…

— Вы хотите сказать, что… парень что-то сделал с ней… Какой кошмар! — воскликнул он.

— По-моему, вы все неправильно поняли, — сказала Джемима. — Это не то, о чем вы подумали, мистер Сандерс. Мисс О’Лэри обвинила его в том, что он сделал что-то страшное, но не с ней.

Оливер не знал, что и сказать. Он продолжал смотреть на Джемиму в упор.

— Это ужасно, — продолжила Джемима, обхватив плечи руками. — Невиновный был обвинен ею в преступлении, которого не совершал. Никто не объяснил мне, что там произошло.

— Это очень странно, — пробормотал Оливер. — Какая выгода от всего этого для мисс О’Лэри?

— А об этом знает только она сама, но происшествие взбудоражило весь Киркёрлинг. Люди, узнавшие о случившемся начали болтать, что она одержима дьяволом. Другие говорили, что она и есть дьявол. Ладно, я ее каждый день вижу и, хоть я ее на дух не переношу, но, справедливости ради, должна признать, что она совсем не похожа на дьявольское отродье. Единственное, что могу подтвердить, так это то, что она … она безумна.

Она так резко произнесла последние слова, что Оливер не сразу среагировал.

— Безумна? — наконец смог вымолвить Оливер. — Что вы имеете ввиду?

— Она слишком много знает про нас, мистер Сандерс! То, что знать не должна!

— Но вы же сами сказали, что Эйлиш много читает. Разве странно, что она является образованной женщиной.

— Она знает не о том, что в книгах пишут, а все о нас. Она всегда знает о том, как и с кем я провожу время. Я уже говорила вам, что ей не разрешено покидать Маор Кладейш!

Джемима внезапно покраснела и последние слова получились несколько скомканными. Оливер выпустил ее руку и продолжал смотреть на Джемиму невидящими глазами. Он что-то вспомнил. Фразу, которую произнес старый скрипач в «Золотом горшке», говоря о рыданиях провозглашающей смерть банши: «Это просто сводило нас с ума. Я не удивлюсь, что и О’Лэри тоже. По-крайней мере, одна из них точно не в себе…»

Оливер сглотнул, с каждым мгновением смущаясь все больше. Джемима воспользовалась ситуацией и подошла еще ближе. Она снова взяла его за руку и прошептала:

— Ради вашего же блага, не приближайтесь к ней. Не думайте больше о ней, какой бы беззащитной она не казалась. Все, кто имеет к ней хоть какое-то отношение — страдают так или иначе. Не зря ее держат взаперти…

— Благодарю вас за беспокойство, мисс Лоулесс, но, думаю, мне ничего не угрожает, кроме черной магии, — ответил он вполголоса. — Миссис О’Лэри все равно больше никогда не позволит мне подойти к своей дочери. Через несколько дней я вернусь в Оксфорд так, как если бы мы никогда не были знакомы.

«Но я никогда не смогу перестать думать о ней, — сказал себе Оливер, чувствуя странный укол в сердце. — Теперь, когда я узнал, что мой идеал действительно существует». К счастью, Джемима не заметила, как омрачилась его лицо. Она смотрела куда-то поверх плеча Оливера, и вдруг с силой сжала его руку.

— Посмотри на них! Да они целую вечность не выходили из дома!

— Что? О ком вы говорите? — спросил Оливер, оглядываясь вокруг.

— Видите двух женщин, только что вошедших на кладбище? Которые направляются к самому большому склепу рядом с церковью?

Оливер сразу понял о ком речь. Две женщины — пожилая и среднего возраста — пересекали кладбище, держа друг друга под руку. Обе носили глубокий траур. На старшей была такая густая вуаль, что невозможно было разглядеть черты лица. Издалека женщины казались сиамскими близнецами, настолько близко они прижимались друг к другу, направляясь к указанному Джемимой склепу.