Твое имя после дождя (ЛП) - Альварес Виктория. Страница 40

Говоря все это, девушка вытаскивала с полок книги одну за другой. Эйлиш открыла было рот, чтобы сказать что-то еще, но внезапно остановилась, и, повернувшись к Оливеру, увидела, что тот еле стоит на ногах пытаясь удержать многочисленные тома. Она подхватила несколько книг прежде, чем они могли упасть.

— Простите, пожалуйста! — она снова покраснела как девочка. — Я так бестактна!

— Не волнуйтесь, — немного растерянно сказал Оливер. — Это превзошло все мои ожидания, — он явно имел в виду не только книги. — Похоже, мне придется провести немало времени в библиотеке. Я понятия не имею что со всем этим делать!

— Давайте сядем за стол и спокойно все пролистаем. Времени у нас предостаточно.

Последующие полчаса они сидели, склонив головы над книгами, разложенными Эйлиш на столе так, чтобы солнечный свет падал на страницы, которые слишком долго простояли во тьме книжных полок. Девушка читала вслух наиболее интересные отрывки, а Оливер записывал их, заполняя страницу за страницей заметками. Он быстро понял, что без помощи девушки он потратил бы на эту работу гораздо больше времени.

Оливер предполагал, что Эйлиш унаследовала свою любовь к литературе от Рианнон, работавшей в дублинской библиотеке, где и познакомилась с Кормаком О’Лэри. Оливер провел в библиотеках больше времени чем где-либо еще и знал, как распознать человека, который чувствует себя среди книг как рыба в воде: деликатность, с которой она переворачивала страницы; осторожность, с которой открывала старинные тома, чтобы не повредить переплет; как рассматривала следы, оставленные временем на выгравированных заголовках; как еле заметно вдыхала специфический запах типографской краски среди которого они оба выросли…

Солнце танцевало на ее светлых ресницах и на фарфоровом личике, которого не коснулись сотни сражений прочитанных и перечитанных в этой комнате. Она приоткрывала рот, когда что-то вдруг привлекало ее внимание, беззвучно проговаривала слова, открывавшиеся ее взору, при этом белоснежные зубки виднелись меж бледных губ…

— Какое оно? — вдруг спросила девушка, крутя в руках карандаш и не спуская при этом глаз с читаемой в этот момент книги. — Место, откуда вы родом.

Оливер был так поглощен любованием девушкой, что не сразу услышал ее вопрос.

— Оксфорд? — наконец выговорил он. — Вы никогда там не были?

— Я никогда в жизни не покидала этот остров, — в ее голосе промелькнула тень сожаления, то ли в адрес Рианнон, то ли к обстоятельствам ее юности. — Когда я была маленькой, мама иногда говорила, что мне было бы полезно сменить климат, но… мы так никогда этого не сделали. Так и не нашлось подходящего момента. Я часто говорю ей, что если нам все-таки удастся продать Маор Кладейш, то не стоит переезжать в Дублин как она хочет. Я устала все время видеть один и тот же горизонт, каким бы красивым он вам не казался.

Она оперлась подбородком на руки, наблюдая за пенящимися волнами. Несколько чаек кружили над садом и Эйлиш следила глазами за их полетом, словно хотела улететь вместе с ними.

— Думаю, Оксфорд вам бы понравился, — произнес Оливер после нескольких мгновений молчания. — Он не слишком большой, так что не заблудитесь. Если вы любите книги, то вам точно не будет скучно — вам обязательно понравится посещать старые университетские библиотеки, а уж прогулки по окрестностям — это просто чудо, особенно весной.

— Я уверена, что весна там — это настоящий рай, — сказала девушка, грустно улыбнувшись. — Впрочем, не думаю, что мне это необходимо, чтобы почувствовать себя счастливой. Мне будет вполне достаточно ознакомиться с Оксфордом в любое время года, хоть в дождь, хоть в жару… — она откинулась на спинку стула, продолжая говорить мечтательным тоном. — Снег, падающий, словно сахар на купол Рэдклифа среди зимы, наверняка выглядит просто невероятно. Вы — счастливчик.

Оливер открыл было рот, чтобы возразить, но не смог вымолвить ни слова. Как Эйлиш могла знать, как выглядит Оксфорд зимой, если она сама только что сказала, что никогда там не была? Может, в библиотеке были книги об этом городе?

— Я вам завидую, — девушка вдруг посмотрела на Оливера. — Я все бы отдала, чтобы родиться мужчиной как вы. И не только из-за неудобств с корсетом.

— Что бы вы хотели сделать? — улыбнулся Оливер, положив локти на стол.

— Поступить в университет, научиться всему понемногу, стать писателем, нарисовать акварелью каждый упомянутый вами колледж, и чтобы никто не посмел выгнать меня оттуда.

— Не думаю, что кто-нибудь выгнал бы вас, — засмеялся Оливер, но тут же вновь принял серьезный вид. — Вчера мне показалось, что мы прервали вас в момент творчества. Когда мы вошли в курятник, у вас на коленях была тетрадь.

— Это всего лишь разрозненные идеи, — пожала плечами Эйлиш. — Совершенно несравнимо с тем, что вы пишете для «Dreaming Spires». Мысли, приходящие ко мне в голову во время прогулок по садам, какие-то стихи… ужасные, смею вас уверить, прежде чем вы попросите их прочитать, — поспешила уточнить она, когда на лице Оливера расплылась улыбка. — А еще мне нравится писать музыку для стихов. Некоторые из них не мои, а известных поэтов, вроде «Caoineadh Airt Uí Laoghaire», которую я исполняла вам накануне вечером…

— Мне очень понравилось, — заверил ее Оливер тихим голосом. — Вы себе не представляете, какое наслаждение я получил… На мгновение мне даже показалось, что я находился в присутствии самого Ошин[5].

Девушка в смущении закрыла лицо руками, и Оливер снова рассмеялся.

— Учиться в консерватории, — вдруг сказал он, наклонившись поближе к девушке. — Играть на арфе в Пемброк. Или стать частью смешанного королевского хора.

— Да! — воскликнула Эйлиш. — И, наконец, научиться играть на фортепиано!

— Я не видел ни одного в Маор Кладейш, и, если честно, это меня удивило…

— У нас никогда его не было. Кажется, мой отец считал арфу самым самобытным инструментом, — она нежно улыбнулась, вспоминая Кормака О’Лэри. — Вы не представляете, как я мечтаю о том, чтобы прикоснуться к клавишам! В Киркёрлинге было только одно фортепиано — у незамужней сестры мистера Рэндалла, сельского учителя. Когда я была маленькой, то иногда сбегала из Маор Кладейш, чтобы подглядывать за ней через окно гостиной. Я могла слушать ее часами. Особенно мне нравились ноктюрны Шопена. Не знаю, расширила ли она свой репертуар за последние годы. В детстве со мной кое-что произошло и мне больше не разрешали…

Ее голос угасал, словно свеча. Оливер снова вспомнил о рассказе Джемимы. Он словно слышал ее раздраженный голос: «Люди, узнавшие о случившемся, начали болтать, что она одержима дьяволом. Другие говорили, что она и есть дьявол…»

Что-то словно надломилось: с этого момента атмосфера в библиотеке изменилась, несмотря на то, что солнце теперь заливало всю комнату, а чайки все так же кружили. касаясь волн.

Эйлиш посидела еще немного без движения и, наконец, встала. Вдалеке послышался голос Рианнон, ругающей Джемиму за то, что та распевает все утро и теперь у хозяйки жутко разболелась голова.

— Вы так скоро уходите? — спросил Оливер, не в силах скрывать свое разочарование.

— Так будет лучше, — ответила Эйлиш, не смея смотреть ему в глаза. — Мне бы не хотелось, чтобы моя мать нашла меня здесь. Она слишком консервативна в том, что касается отношений между женщиной и мужчиной. Мне стоит уйти в свою комнату.

Ее грусть причинила Оливеру больше боли, как если бы его ударили. Но он не мог ничего сделать, чтобы удержать ее, так что пришлось лишь наблюдать, как Эйлиш надевает перчатки и протягивает ему руку для рукопожатия.

— Рада была пообщаться с вами, мистер Сандерс. Хотя я, наверное, только помешала. Без меня вы бы продвинулись в своей работе гораздо дальше.

— Не стоит беспокойства, — ответил Оливер, удерживая в своей руке маленькую ладошку чуть дольше, чем следовало. Их взгляды встретились и он, наконец, прошептал: — Сможем ли мы вновь поговорить? Хотя бы тайком?

— Конечно, да. Наверное. Всегда, когда я не буду отнимать у вас время. Ваши друзья…