Твое имя после дождя (ЛП) - Альварес Виктория. Страница 79

— Я знаю эту библиотеку, — вдруг сказал Александр. — Я где-то читал, что она находится рядом с собором Святого Патрика и является одной из старейших публичных библиотек в Ирландии. Более того, она считается заколдованной.

Рианнон кивнула, снова возлагая свои свои худые руки на молитвенную скамью. Александр заметил, как сильно дрожали ее пальцы.

— Совершенно верно, это та самая заколдованная библиотека. Вокруг здания витает столько легенд, что это привлекло внимание князя Драгомираски, который как раз находился тогда в городе. Страсть к потустороннему, которой, по словам мисс Стирлинг, охвачен ее патрон, тот, должно быть, унаследовал ее от отца. Я никогда не забуду как он выглядел в тот летний день, стоя перед железной дверью, ведущей в сад библиотеки Марша, он весь был в белом, с шляпой в одной руке, тростью в другой и самыми светлыми глазами, какие я когда-либо видела, смотрящими на крышу здания, выглядывающего меж кронами деревьев. Он словно сошел со страниц обожаемых мной тогда романов, — Рианнон сглотнула, помолчала немного и продолжила еще тише: — Знаю, в том, что произошло, виновата только я. Скорее всего, он даже никогда не заговорил бы со мной, если бы я не сделала это первой. Я была совсем юной, профессор, мне едва исполнилось двадцать лет, а этот человек был в два раза старше меня, и казалось, обладал всеми качествами, которые я искала в мужчинах. «Вам ни к чему терять время в ожидании, — сказала я тогда ему. — Он никогда не появляется в окнах при свете дня». Он тут же повернулся ко мне и так пристально посмотрел, что я решила, он обвинит меня в том, что я лезу не в свое дело, но он только улыбнулся.

«Полагаю, мисс, вы имеете в виду призрак архиепископа Нарцисса Марша, основателя этой библиотеки? — ответил он мне с очаровательным восточным акцентом. — Я слышал, что его часто видели слоняющимся туда-сюда по галерее».

«Он делает это лишь глухой ночью и посвящает себя изучению книг, оставленных открытыми на столах, берет книги с полок и бросает их на пол так, что на следующий день библиотекари находят полный беспорядок».

«Как-то не очень похоже на примерное поведение библиофила», — весело усмехнулся он.

«Думаю, он в отчаянии, — бесцеремонно ответила я. — Во всем виновата его племянница Грейс. Насколько я знаю, она сбежала с каким-то капитаном из Каслнока[2], который совершенно не нравился архиепископу, но перед побегом спрятала в одной из дядиных книг письмо, в котором просила прощения за свое исчезновение».

«А так как несчастный дядюшка так и не нашел письмо, — закончил он за меня, — то его дух до скончания времен будет ворошить свои книги, в попытках все же обнаружить его. Действительно, безголовые девчонки могут создать нам немало проблем».

Он произнес этот так, что я покраснела. Философские трактаты, которые я прижимала к груди весили столько, что начали выскальзывать у меня из рук и он подхватил их прежде, чем они упали на землю.

«Как вы угадали, зачем я сюда пришел? Я вполне мог подойти к библиотеке, чтобы заняться изучением рукописи восемнадцатого столетия, полные цепей и клеток где запирают тех, кто хочет ознакомиться с самыми ценными экземплярами».

«Маловероятно, что дело в этом, — не долго думая ответила я. — Я имела в виду, что вряд ли дело только в этом. Вы и сами похожи на призрака. Поэтому вполне понятно, почему вас тянет к ним так, словно вы знаете их лично».

Услышав мои слова, он рассмеялся, только я точно не знаю почему — над моими словами, или над моей дерзостью. Мне бы хотелось спросить его об этом, но в этот момент открылась дверь библиотеки, и на пороге появился мистер Бёрк, библиотекарь. Мне ничего не оставалось, как попрощаться с незнакомцем, но я была уверена, что еще не скоро забуду, как его усы скользнули по моей коже, когда он припал губами к моей руке. Я повторяла себе снова и снова, что бесполезно думать о нем, что мы больше никогда не увидимся. Но я ошибалась. На следующей неделе, когда меня снова отправили в библиотеку Марша, я снова увидела его, на этот раз в самой библиотеке. По его словам, он провел пару часов, беседуя с директором о вопросах управления делами. Я была поражена, когда во время обеда в ресторане отеля «Грэшем», куда он пригласил меня, он рассказал, что решил сделать щедрый взнос библиотеке в обмен на то, чтобы ему разрешили изучать любые интересующие его документы.

— Вы хотите сказать, что в какой-то мере он подкупил директора, чтобы похозяйничать в библиотеке в свое удовольствие? — спросил Александр, удивленно вскинув брови. — Иначе, зачем выступать с подобным предложением, если речь идет о публичной библиотеке?

— Понятия не имею, — признала Рианнон. — Полагаю, у него были свои причины на это. Причины, по которым Ласло разъезжал из страны в страну по следам легенд, в которые никто не верил, по которым он участвовал в торгах самых странных вещей, предлагая за них невероятные суммы. В тот день я была слишком очарована им, чтобы думать о его странном поведении. Он казался воплощением моих мечтаний о прекрасном принце… и выглядел таким же увлеченным мною, как и я им. В течение того года мы виделись почти ежедневно. Я по-прежнему работала у Грина, но я делала все возможное, чтобы побыть с Ласло хотя бы немного. Должна отметить, что он всегда вел себя как настоящий джентльмен: встречал меня у библиотеки с букетами роз, возил на каретах, приглашал в лучшие рестораны, театры, оперу… Естественно, остальные сотрудницы Грина просто зеленели от зависти. Никто меня не поздравил, когда однажды утром я объявила, что пришла в последний раз, так как князь Ласло Драгомираски сделал мне предложение.

— И вы, разумеется, его приняли, — заметил Александр. Рианнон провела рукой по глазам, не в силах взглянуть на него. — Вам нечего стыдиться, Рианнон. Абсолютно нечего. Вы сами сказали, что были очень молоды и слишком влюблены. В том, что для джентльмена это была лишь игра, вашей вины нет. Если его, конечно, можно назвать джентльменом после того, как он нарушил данное вам слово.

— Вы не понимаете, профессор, — запротестовала Рианнон. — Ласло не… не собирался бросать меня после того, как … я стала принадлежать ему. Я была ему нужна вовсе не для того, чтобы весело провести время и потом бросить. Он действительно собирался жениться на мне. Более того, он хотел сделать это как можно скорее, и именно я тогда сказала, что нет необходимости так торопить события, как бы мы не хотели создать семью. Меня немного пугали обуревавшие нас чувства, и ничего страшного бы не случилось, отложи мы свадьбу на пару месяцев. Но, как вы уже догадались, именно он в итоге пошел на попятную. Клянусь, я до сих пор не понимаю, что привело его к принятию такого решения. Мы были очень счастливы, профессор, так, как могут быть счастливы мужчина и женщина, убежденные в том, что созданы друг для друга. Все, что я могу добавить, так это то, что однажды он пришел ко мне с таким лицом, словно собирался на поминки. Он даже не захотел пройти в гостиную. Каким-то чужим голосом он сказал, что мы не можем продолжать наши отношения, быть вместе. Что больше не можем быть вместе… во всяком случае так, как мы планировали. Думаю, нет смысла объяснять, как я себя тогда чувствовала, вы достаточно хорошо меня знаете, чтобы представить это. Я помню, что рыдала, как мне показалось, несколько часов, а он просто обнимал меня, не в силах сказать хоть слово. Я потребовала объяснить мне, что я такого сделала, в чем разочаровала настолько, что он больше не хотел со мной быть? Когда, в какой момент он осознал, что у нас нет будущего? Я бы предпочла, разумные доводы, какими бы ужасными они ни были, чем его неспособность объяснить мне все как есть, которая причинила мне гораздо больше страданий, чем любая из возможных причин. А самым странным было то, что если я чувствовала себя совершенно разбитой, то он казался таковым еще больше. Передо мной был мужчина, смертельно раненый в неизвестной мне битве. «Я делаю это не из-за себя, szerelmem(любовь — венгерский)», — лишь прошептал он, обхватив мое лицо ладонями. — «Если бы это зависело от меня, ничто не осчастливило бы меня так, как возможность связать мою судьбу с твоей. Моя жизнь никогда не будет такой, как у остальных людей, я никогда не смогу жить согласно моим желаниям. Как бы это ни было тяжело, я вынужден думать о том, что останется в этом мире после меня, о моем наследии».