Август 1937-го с Возвращения Короля (СИ) - Белов Михаил. Страница 52

Нет, он обязательно спросит её.

Когда она вернется.

Если вернется...

... Операция в горах началась, как водится, не совсем так, как решено было на совещании. Днем в среду Дайтон был уже готов рвать на себе волосы - никаких следов противника по-прежнему обнаружить не удавалось, а вот постоянные задержки, накладки и досадные недоразумения следовали одно за другим...

Началось все с утра среды. На платформе железнодорожной ветки, с которой рабочие заводов "Мэтьюз" садились на вахтовый поезд до своих корпусов, возник некий неприметный поначалу тип и, взгромоздившись на импровизированную трибуну из бочонка, зачитал перед народом, в большом количестве томящимся в ожидании вахты, горячую обличительную речь. По его словам выходило, что во всем виноваты дунландцы, которые, несмотря на видимость примирения, остаются врагами Королевства, и ради ущерба его оборонной мощи готовы пойти на любое злодеяние...

Далее, как следовало из копии полицейской сводки, попавшей Дайтону на стол, "разгоряченные рабочие, вооружившись различными предметами, главным образом, выломанными из деревьев палками и камнями из мостовой, двинулись по двум улицам в квартал Дэрга, традиционно населяемый выходцами из Дунланда..."

По дороге они били и оскорбляли прохожих, зазевавшихся у них на пути, и крушили витрины магазинов...

В самом же квартале, Хольстердэл, начался форменный погром. Рабочие врывались в лавки, чьи владельцы имели явно дунландские фамилии, в жилые дома, в Собор Дунландской Унитарной Церкви (как впрочем, и в Церковь Единого Творца, которая стояла напротив), разбивали окна, уничтожали и портили имущество, ну и, конечно, избивали жителей. Прибывшие на место полицейские силы не смогли локализовать беспорядки - к тому моменту квартал уже представлял собой поле хаотического побоища, многие дома горели, а улицы были завалены скинутой из окон верхних этажей мебелью... Рабочие и служащие расположенной тут же мануфактуры Мэнникона, большей частью дунландцы, бросили работу и высыпали на улицы, защищать семьи и имущество. Заодно выяснилось, что профсоюзы, оказывается, давно создали там отлично организованные рабочие отряды, с командирами и оперативными планами действий. И оружие, наверняка, припасли... Кое-где уже слышалась беспорядочная, но оживленная стрельба. Немногочисленные отряды полиции и ландвера, брошенные на квартал по тревоге, оказались втянуты в уличные бои и в итоге сами вынуждены были засесть в глухую оборону в отдельных домах.

Подобие порядка удалось навести, лишь перебросив к месту событий пару гренадерских рот с бронеавтомобилями и саперными бульдозерами, да пустив по улицам два драгунских эскадрона 43-й кавбригады. К тому времени там уже появились наскоро, но с подозрительным знанием дела сооруженные баррикады, а оружейные магазины были взломаны и ограблены до последнего патрона, - дунландцы искренне считали все случившееся провокацией властей, и приготовились держаться насмерть, благо многим было не привыкать... Баррикады эти пришлось разгребать и кое-где даже взрывать. В некоторых местах противодействие военным оказалось таким ожесточенным, что солдаты вынуждены были применять гранаты и огнеметы. Всего к полудню, когда удалось наладить нечто вроде переговоров между полицией с одной стороны, и дунландскими священниками и профсоюзными активистами, - с другой, стало известно о дюжине убитых, более чем двух сотнях тяжело раненых, и огромном количестве народа с травмами малой и средней тяжести. Ущерб исчислялся сотнями тысяч золотых арэйгинов, сгорело с десяток домов, по-прежнему поступали данные о раненых, обожженных, придавленных в развалинах, изнасилованных женщинах...

Дайтону все это казалось дурным сном. Все это уже было, и не однократно - на улицах Карсонсдэрри, Ватерсби, Шовена... Но тогда хоть было ясно, хоть и весьма условно, кто кого бьет - и за что!

Одно можно было утверждать точно, - террористы добились своего. Над провинцией явственно навис позорный, тягучий, как деревенская сметана, липкий страх...

- Такого не попомню со времен службы на Заречных Территориях, - устало вздохнул Нейл Гартлинг, вернувшись в Штаб дивизии для отчета. Он, как частенько бывало, не удержался, и повел своих гренадер в первых рядах, одев, как и прочие, стальную каску и взяв в руки "бобби", прикладом которого отгреб не один участник беспорядков. В результате правая сторона лица полковника представляла собой практический сплошной фиолетово-бордовый синяк, а чтобы зашить порез от осколка стекла на правой щеке, пришлось сбрить один бакенбард, отчего полковник приобрел невероятное сходство с драчливым уличным котом.

Гартлинг провел на "Территориях" в общей сложности семнадцать лет, c первого года аннексии - большинство офицеров столько бы там просто-напросто не выжили. Там и впрямь не редкость стычки на древних улицах Аннариота, когда в гренадер летели пущенные исподтишка пули вместе с градом камней и бутылок с зажигательной смесью, взрывы на рынках и людных улицах и перестрелки в пойменных камышах... Если бы не он, погасить сегодняшние беспорядки быстро вряд ли удалось бы. Однако это же заставляло Дайтона задуматься, - какова же была сила, толкнувшая сугубо мирных, лояльных граждан на кровавое безумство? Одно дело, - озлобленные, нищие и отчаявшиеся (будем смотреть правде в глаза, хотя бы мысленно) шааны из Заречной провинции, которые ценят жизнь на вес куска черствой лепешки, - а совсем другое, рабочие из традиционно консервативной части страны, привыкшие к благости и законности...

- Это все, Нэйл? Продолжения не будет? - негромко спросил тогда Дайтон, с ужасом думая, как будет отчитываться по событиям сам. За такое по головке не гладят...

Гартлинг только печально пожал плечами. И так было понятно, что ситуация постепенно выходит из под контроля...

К удивлению Дайтона, прогноз не подтвердился. В городе наступила тишина. Казалось, - жители были пристыжены недавними событиями. А Гаудкрафт вместо положенного нагоняя (разгромленный квартал находился в зоне ответственности "Пики") только кратко уведомил Дайтона по телефону, что визит министра обороны отложен до понедельника. Но спокойно продолжить поисковые мероприятия не удалось...

Вечером в тот же день пришли очередные плохие новости...

Хутор "Клены" лежал в предгорьях к юго-востоку от Мглистого, примерно в четырнадцати милях от Старого Перевала. Фермер Брэди Хуггинс, нордлинг из нордлингов, был рачительным хозяином и преуспевающим дельцом, одним из многих крепких мужичков, на которых и держалось благосостояние Королевства. В его попечении было обширное хозяйство: восемь дюжин дойных коров, не считая телят и нескольких бычков, большая пасека и весьма современное производство - маслобойня, сыроварня, медогонка. На хуторе, помимо самого Хуггинса, его супруги и двух дочерей, проживали батраки - семеро крепких парней-техников и подручных, и одиннадцать молодых, но опытных и сноровистых доярок. Причем жили они не в каком-нибудь рабочем бараке, как на многих латифундиях, а в нескольких уютных и комфортабельных домиках с водопроводом, электричеством и кухнями. Имелся на хуторе даже свой танцевальный клуб, где размещался самый большой в округе граммофон! На танцы по субботам съезжалась молодежь не только из соседних деревень, но даже иногда из Дэрга. Хуггинс смотрел на развлечения работников спокойно, - зато ребята и девчата весь сезон не отлучались с фермы...

Когда пришла весть о пожаре на авиазаводе, Хуггинс, не теряя времени, затребовал себе охрану. Человек он был деловой, и без труда добился через связи в губернской ратуше того, что ему на постой совершено безвозмездно, для охраны хозяйства и дома выделили целую драгунскую алу...

Вдобавок, он поручил своему бурмистру, отставному гвардейскому капралу Натану Хэрли, выдать всем работникам мужеского пола старые винтовки с сельского склада ландвера, где их всегда было больше, чем желающих носить оружие. Теперь в свободное от работы время каждый из работников должен был нести караульную службу. Понимая важность момента, батраки не протестовали, хотя и ворчали из-за новых, притом, бесплатных, обязанностей.