Чувство времени (СИ) - Федорова Евгения. Страница 5

Я подошел к башне и на мгновение замер, прислушиваясь. Потом шагнул на лестницу, попутно вытянув из кромешной темноты забившегося в угол мальчишку прислужника. Скорее всего, он задремал, ожидая моего возвращения, потому что лихорадочно зачастившее сердце и учащенное дыхание говорили сами за себя.

Признаться, я устал от суеверного ужаса. Страх выжигал в детях весь толк, мне бы достало простого уважения, тогда можно было бы достичь большего. Но маги Форта меня не слышали. Они тщательно взращивали страшные легенды, окружая себя душераздирающими слухами. Подозреваю, их тоже мучил страх. Может быть, они боялись оказаться не столь всесильными, какими хотели видеть самоих себя.

Много лет прошло с тех пор, как погиб мой мир, и мы были вынуждены вместе с драконами явиться сюда, обретя новый дом, но спустя все эти годы оказалось, что мир этот не так уж нам и рад. Энергетические токи в нем протекали по другим путям. Источники силы выходили наружу и изливались яркими фонтанами, давая и обычным людям необычные возможности, рождая странных, кажущихся мистическими животных; освобождая пути призракам и духам.

Здесь маги были к месту, но оказались не единственными. В каждой уважающей себя деревне обязательно жила колдунья-целительница. Из Оплота чародейства острова Тур на материк приплывали люди, которых можно было смело называть магами, но законные жители Форта слишком трепетно относились к этому слову. Маг лишь тот, кто имеет связь с драконом, все остальные — низшие существа. Колдунчики, ворожеи, чародеи. За словами маги прятали тревогу, но сами не хотели этого понимать.

Впрочем, в чем-то они были правы, считая себя другими. Лишь ступив в этот мир и лишь по прошествии лет, я ощутил, как мой дракон мягко и ненавязчиво открыл для меня путь к Истоку. Для меня это был будто гром среди ясного неба: внезапно обнаружить подле себя нескончаемое течение силы, дотянуться до которой можно лишь через сущность древнего ящера. Теперь я отчетливо понимал, какую власть на самом деле маги имеют над миром, но никогда не прибегал к их методам, пользуясь лишь тем, что было разлито вокруг. Я умышленно уподоблялся людям, обладающим лишь сродством к колдовству, справедливо считая, что нескончаемый источник должен оставаться про запас, а сейчас надобно оттачивать собственные умения.

К сожалению или к счастью, но мне не довелось повстречать тех, кто мог бы предложить мне что-то стоящее, кроме искусных фокусов и радующих глаз зрелищ, видение сути которых стирало для меня всю красоту представления. Слухи же о ледяных големах и бродячих некромантах оставались для меня только слухами, потому что находили подтверждение лишь в россказнях пьянчужек. Те взахлеб рассказывали о мертвых ледяных людях, похожих на неровно отесанные куски льда, вторгающихся в дома и не знающих усталости, превращающих любого в замороженные куски мертвой плоти; или о неживых колдунах, способных поднимать тела из могил и управлять ими.

Все больше Инуар и прилегающие к нему Горные Пределы походили на разворошенное осиное гнездо, и причиной волнений были маги Форта. Чаще и чаще в тавернах звучали слова о том, что Морской Бастион и его управители занимают незаслуженное положение на землях Инуара и получили свое уважение лишь потому, что напугали всех до полусмерти своими драконами. Уже никто не старался приглушить голоса и я, частенько попивающий бурый эль в питьевых залах подворий, все чаще натыкался на жаркие споры о том, можно ли вообще убить мага.

«Для этого нужно быть либо сумасшедшим, либо фанатиком», — говорили одни, но другие возражали, что ничего особенного в магах нет, а древнего ящера можно сразить выстрелом гигантского гарпуна.

Отряды любителей наживы хозяйничали в лесах, делая дороги опасными, а путь непредсказуемым, и Инуар, более не имевший собственного порта из-за высокой и непреодолимой береговой линии, торгующий с внешними островами через Форт, все чаще терял караваны. Это вызывало определенные недовольства, ведь Морской Бастион имел означенные прибыли с каждого отплывшего и пришедшего корабля, а Инуар хотел иметь хоть какие-то гарантии сохранности грузов. Впрочем, с управителем города было особенно не поспоришь, Рынцу больше боялись, чем уважали, а он, прекрасно осознающий, что у жителей равнин нет иного выхода, оставался равнодушен к тому, что происходило.

Странное положение занял Форт при своем появлении на землях Инуара, в том была правда. Он вырвал силой единственный морской путь и обширные земли вокруг, назвал их своими, а королеве Луретте оставалось лишь признать это. Чтобы заверить соответствующие документы, три года назад я посещал Серетили. Луретта просила меня о помощи и покровительстве в обмен на торговые пошлины и то, что навечно признает земли, и без того принадлежащие магам, землями Форта.

Это был странный договор, странное путешествие, в которое отправили именно меня, отмахнувшись от Инуара как от незначительной вши. Верховодящие в Форте маги считали, что любой, даже натянутый нейтралитет всяко лучше отчаянной вражды и не упустили случая ткнуть Луретту лицом в то, что она может лишь просить о покровительстве. Никакой политики, лишь демонстрация силы, и я подходил для этого как нельзя лучше. Что же, я был согласен на подобное и провел эту встречу так, как считал нужным.

Уверен, Луретта прочла все смыслы, которые я вкладывал в слова, даже то, что она находится на своем троне, пока это нам интересно. Как истинная женщина, Луретта приняла это к сведению, не более того. Главное, что она получила, это уверенность в торговле и в том, что Морской Бастион не интересуется оставшейся частью ее страны.

Нужно понимать, что Инуар представлял собой обширные равнины, ограниченные Горными Пределами. Отношения с горцами были натянуты, многие века Инуар терпел с их стороны и со стороны засушливых степей тяжелые набеги, но Луретте, принявшей государство от отца, у которого не было сыновей, а лишь две дочери, удалось создать шаткое равновесие межу недружественными народами. Но какой ценой? Я знал, но предпочитал не думать об этом, потому что в ход пошла чудовищная ложь, оскорблявшая в первую очередь меня.

Когда-то я излечил Каторину от смертельной легочной болезни в обмен на ее жизнь, и королева Луретта согласилась отдать мне девушку, зная, что та обещана другому, но умолчав об этом. Когда-то, чтобы скрепить союз Инуара и Горных Пределов, Каторина была отдана молодому горскому принцу Талию из рода Гранита, самого уважаемого и древнего племени гор.

Теперь мне оставалось лишь ждать того, что сделает королева. Было совершенно ясно, что горные племена не примут отказа, как и не поймут объяснений, почему королева была вынуждена переобещать свою сестру.

Со своей стороны по-другому я поступить не мог. Однажды Калороне сказал мне, что законы Форта одинаковы для всех. Если маг спасает человека, его жизнь переходит в распоряжение смотрящего дракона. Так было всегда, так должно было продолжаться, и я не хотел ничего менять.

Все это усложняло и без того натянутые политические отношения и положение обширного государства. К тому же я слышал, что степные кочевники, ушедшие вглубь своих равнин на многие годы, вновь вернулись и поднимаются, чтобы пойти войной на Инуар. Причины этого были ясны: в последние годы долгое лето было засушливым и жарким, а дыхание зимы, напротив, выжигало своими прикосновениями те крохи, что успели взрасти. На жухлых равнинах кочевникам было нечего есть, и голод гнал их на обжитые Инуаром земли. При этом я сомневался, что степные народы будут ослаблены этой затянувшейся борьбой за жизнь. Обычно, когда нет другого выхода, в ход идет беспощадная ярость, и эта ярость теперь грозила обрушиться на Серетили.

Подобные тонкости требовали повышенного внимания, но маги в последнее время все больше напоминали мне раздувшихся от самомнения царьков, которые уже больше ничего не желают, обуреваемые внутренними страстями.

Но я отвлекся.

Распрямившись, я тяжело вздохнул и зашагал вверх по лестнице.

— Зачем ты ждал меня, мальчик?