Чувство времени (СИ) - Федорова Евгения. Страница 91

— И что же это, сирены? — насмешливо поддел я Мархара и решительно глотнул еще сливовицы.

— Это детеныши киричей — морских выдр, которые в глубинах гротов зовут своих матерей или просят еды. Их крики рождают эхо и с ним легенды, но я и сам слышал этот зов, он удивительно похож на человеческий голос…

— На самом деле все эти острова не бесплодны, — продолжал Мархар, наблюдая за мной. — На одних есть вода, на других растительность, рифы дают жителям пищу и строительные материалы. Эрвинааны делают посуду из того, что выносит море, одеваются в ткани, сплетенные из водорослей и способны погружаться на огромные глубины за раковинами. Это их способ выживать и именно он делает островитян опасными. Эрвинааны могут находиться под водой длительное время не испытывая неудобств из-за нехватки воздуха, а по воде ходят на узких лодках, в основе которых склеенные дельфиньи скелеты. Их ребра, залитые вязкой смолой, которая часто выходит из-под камней у горячих источников, отлично подходят для округлых бортов лодки, а выделанная рыбья кожа, пропитанная особыми составами на основе жира, не дает воде проникать внутрь.

Фантом на мгновение задумался, потом уточнил, будто для меня это было важно:

— На более крупных островах можно найти тростник и лодки делают из него. Как только Эстолла войдет в эти воды, мы можем в любой момент подвергнуться нападению. Ночью к нам может подойти или подплыть кто угодно, и мы не будем знать об этом, пока враги не начнут резать глотки. Можно ведь и не успеть проснуться. Драконьи кости! Обычно я обхожу стороной эти воды, но на этот раз нам придется пополнять запас питьевой воды именно там, или же заворачивать в сторону и заходить к архипелагу. Это займет еще больше времени. Значительно больше времени.

— Покажи мне на карте, — попросил я.

— Смотри, — Мархар повел пальцем вдоль обозначенного на карте Тарадоса, потом ниже песчаных островов. — Я иду по большому западному кольцу течений, отворачиваю к архипелагу, чтобы войти в главный порт…

— Так ты ходил в прошлый раз?

— Нет, и больше не хочу повторять тот эксперимент. Вообще сейчас я не хотел бы возвращаться на архипелаг, там столько суши, изрытой водой, что тебе и не снилось, и на каждом клочке земли свои законы. Зайдем в Венуа, и будем вынуждены подчиняться его обычаям. Их богиня благословляет перед отплытием каждый корабль, оберегая его от пиратов, и пока экипаж не посетит храм богини, ему не разрешается выводить корабль из бухты. Мы должны будем оставить там щедрые пожертвования и конечно смысл всего этого именно в этом. Сейчас для нас подобное — огромная потеря времени.

Видя досаду на моем лице, Мархар поделился со мной обретенной мудростью:

— Зря кривишься, Демиан. Обычно мореходство не терпит суеты, а эта вынужденная задержка всегда идет на пользу, потому что позволяет лишний раз осмотреть корабль и сойти на берег, чтобы отдохнуть.

— Так сколько времени займет заход в Венуа?

— Значительно больше, — отмахнулся Мархар.

— Совершенно непрофессиональное заявление, — проворчал я.

— Кто бы говорил? — наш разговор свелся к дурачеству.

— Я в одиночку вел галеон! — возмутился я.

— Тут нечем гордиться, у тебя был козырь!

— Ну конечно, — согласился я шутливо, — в виде остатков силы.

— В виде девочки юнги, — Мархар подмигнул, — которая хоть что-то понимала в снастях.

— Да-да, — поскучнел я. — Убедил. Мы пойдем вдоль песчаных островов и будем осторожны, только постарайся поскорее ссадить меня на берег.

— Идет, — согласился фантом. — Теперь отдыхай, а я пойду. Сегодня ночью буду за рулевого. Ни о чем не волнуйся и, если что-то понадобиться, ты знаешь, где меня найти.

Поднявшись, он взял один из фонарей и вышел, осторожно притворив за собой скрипнувшую дверь.

Я слышал, как за тонкой переборкой переговариваются матросы, но не вслушивался в их слова, медленно, глоток за глотком, уничтожая сливовицу и ожидая, когда хмель окончательно свалит меня с ног. Кажется, я выпил ее всю, прежде чем уснул, а по утру, как и предсказывал, мне было худо. Меня жестоко рвало, как не знающего меру пьянчужку.

Качка стала лишь сильнее, а мрачные прогнозы фантома сбылись: в безопасности, среди друзей мне стало хуже. Куда бы я ни шел, везде встречал Марику, то вышедшую на палубу подышать свежим воздухом, то спустившуюся вниз, чтобы выяснить, скоро ли будет еда. Она была везде, и чаще всего рядом с Мастером.

К тому же пришли сны. Запах пота и гниющего дерева, духота каюты и монотонные скрипы возвращали меня в подвалы дома Лааль. Я снова и снова, открывая глаза, видел стены своей темницы и просыпался в смутном ужасе от боли. Теперь, стоило прилечь, и отголоски пыток вновь рождались в моем уме, убеждая тело ощущать то, что уже давно закончилось. Глоток черносмородинного бренди или сливовицы заставлял разум замолчать, но не придавал сил и не приносил облегчения. Я почти не ел и ни с кем не разговаривал. В краткие минуты просветления я поднимался на палубу, чтобы немного продышаться, или избавиться от очередной порции желчи, подставлял лицо ветру, и ощущал облегчение, вглядываясь вдаль, впитывал в себя потоки, но наполниться ими не мог. Они скользили вокруг, обтекали, почти не проникая внутрь, наталкиваясь на уродливую корку рунических символов, покрывших мою кожу. Попытки пользоваться привычными умениями не причиняли боли, но давались с необычайным трудом, и у меня было все меньше сил и желания практиковать магию.

С тех пор, как я ударил Гевора, он держался от меня в стороне. Быть может, Мархар пояснил ему, что сейчас не лучшее время; быть может, он понял это сам, дав мне, наконец, возможность снять маску.

Мархар несколько раз упрекал меня за слабость, пытаясь пользоваться своим старым авторитетом, но он давно уже утерял на меня всякое влияние, кроме, пожалуй, его обычной хитрости, которую я не всегда был в состоянии отследить. Его намеки, что если я буду продолжать в том же духе, то прикончу запасы спиртного на Эстолле, не вызывали во мне никакого стыда, так как в трюмах помимо сливовицы и бренди были еще бесчисленные ящики с настойками на пурпурных ящерицах и зеленых змеях, считавшиеся на материке сильным афродезиаком. Они пользовались немыслимым спросом у местной знати, а простолюдины с жадностью вглядывались в содержимое пузатых склянок, кто-то с отвращением, иные с завистью.

В целом, в этих бутылях не было ничего особенного, кроме диковинных для материка существ внутри, да сильного пряного запаха, начисто перебивающего всякое желание пробовать этот странный напиток. Тем не менее, крепость у него была подобающая, и на крайний случай я был готов воспользоваться и этими запасами. В конце концов, травы и экстракты змей и ящериц неплохо перекрывали оттенки спирта, в этом был несомненный плюс.

Так шел отсчет дней: вечером я пил, а по утру мне снова и снова становилось плохо. Минуло девять дней.

— Иди и поговори с ним! — потребовал Мархар.

— Если даже присутствие Гевора не заставляет его проявлять мужество, чего ты хочешь от меня? — уточнил Мастер.

— Чего угодно, но это пора прекратить! Ты видел, как он смотрит вдаль?

— Он слушает дракона, — уверенно согласился Мастер.

— Это не Демиан! Он никогда не ждал дракона, он всегда полагался на себя.

— А ты считаешь, с тем, что он перенес, легко справиться?

— Я считаю, что с этим надо пытаться справиться, вот что я считаю! Мастер, ты также потакаешь себе, боишься того, что стоит теперь между вами. Иди и прикажи ему перестать пить. В конце концов, сделай то, что должен сделать друг! Надавай ему тумаков и верни девчонке рассудок.

— Нет.

— Ах, нет! Ты все еще не натешился в ее объятьях? Зная, какое это имеет значение, продолжаешь…

— Нет, — Мастер выдохнул через плотно сжатые губы. — И я знаю Демиана лучше, чем ты думаешь. Что бы я сейчас не сделал, будет только хуже. Марика останется пока при мне. Пока. И, к твоему сведению, я не касался ее. Никогда. Только не я. И ты знаешь почему.