Мой желанный и неприступный маркиз - Хоукинз Александра. Страница 11

Перед ужином Темпест покинула гостиную и отправилась прогуляться в саду. Весь день она провела в компании Арабеллы и Августы, и у нее не было настроения выслушивать сетования своей матери на то, что ждет Темпест, когда они отправятся в Лондон. Царившие в саду красота и тишина дарили покой. Мысленно она продолжала возвращаться к увиденному на берегу и к любопытной беседе с Шансом. Джентльмен оказался вполне дружелюбным, хотя и решил, что она сознательно подглядывала за ним и его друзьями. Даже флиртовал с ней, пока она не упомянула имени брата.

Шанс отрицал, что знаком с Оливером, но девушка подозревала, что он был с ней не совсем честен.

Или, скорее всего, всему виной синяк. Она предположила, что он подрался. Неужели она обидела его, указав на эти синяки?

— Боже мой, поверить не могу, что я осмелилась сказать о них!

— О ком это, ребенок? — поинтересовался Оливер, подходя к Темпест. Он переоделся в модный вечерний костюм. Однако даже его искусный портной не мог скрыть распутную натуру ее брата — штаны были слишком облегающими.

Интересно, он переоделся к ужину или планирует вечером уехать? Отец уехал из дома час назад.

— Я думала, что я слишком стара, чтобы ты называл меня ребенком, — сказала Темпест, протягивая руку. Она обрадовалась, когда он ухватился за нее.

Он притянул ее к себе и поцеловал в щеку.

— Не согласен. Ты явно еще не переросла все свои досадные привычки.

— Досадные, говоришь? — фыркнула она, делая вид, что сердится. — С этим замечанием я не согласна. Если ты продолжишь звать меня ребенком, не рекомендую делать это в присутствии Августы.

— Почему это? — Он держал сестру за руку, когда они прогуливались по усыпанной гравием тропинке.

— Все проявления нежности должны быть направлены только на нее. Ты заденешь ее чувства, если она решит, что не достойна особого прозвища, — пояснила Темпест. — Ото всех этих разговоров о Лондоне Августа чувствует себя брошенной.

— Никто ее дома не оставит, — несколько раздраженно возразил Оливер.

Как признанный наследник маркиза Норгрейва, он всегда всюду ездил с родителями. Даже в детстве он часто сопровождал отца в поездках, в то время как его сестры оставались дома.

— Когда мы приедем в Лондон, Августу мало куда будут брать, — возразила она, жестом указывая на мраморную скамью. Он кивнул в знак согласия, они сошли с тропинки и присели на скамью. — Маме постоянно некогда из-за всех приготовлений, а папу мы вообще почти не видим.

— У него свои дела, — ответил Оливер и сам удивился своему объяснению. — Мы с отцом отправимся в Лондон на несколько дней раньше вас.

— Мне об этом прекрасно известно. Если у тебя будет минутка, зайди к Августе перед отъездом. Ничего не стоящий жест, но ей понравится ощущать себя нужной.

По этой же причине она весь день провела с младшей сестрой. И дело не в том, что ее сестра до встречи с Шансом и его приятелями не обращала внимания на отношение к себе старших. Августа так и засветилась от счастья, когда Торн обратил на нее внимание. Ее реакция напомнила Темпест о том, что старший брат постепенно исчезает из их жизни. А в Лондоне они будут встречаться еще меньше — Оливер настоял на том, что будет жить отдельно. А потом у него появится жена, и дом наполнится детьми.

Темпест негромко засмеялась от того, куда завели ее мысли. Откровенно говоря, она не думала, что ее брат женится так скоро.

Он был слишком молод и слишком походил на отца. Да, глава семьи Брант с этим спорить бы не стал.

Маркиз всегда много распространялся насчет женитьбы, особенно когда речь заходила о его наследнике. Отец нисколько не примирился с тем неприятным фактом, что он женился на леди Шарлотте Винтер по принуждению. На этом браке настояла ее семья, когда узнала об интрижке своей дочери с маркизом и о том, что Шарлотта ждет ребенка. Иногда, когда их отец напивался, он с горечью повторял, что леди Шарлотта «захомутала его», и называл Оливера «плодом страсти».

А ее отец называл «плодом долга». Темпест допускала, что отец решил, что еще один мальчик должен защитить титул. После Арабеллы мать произвела на свет мальчика, но ребенок родился мертвым. За несколько следующих лет мама еще три раза беременела, но ни одна беременность не заканчивалась рождением ребенка. А потом родилась Августа. Если у отца и были прозвища для ее сестер, то он никогда не произносил их вслух.

— Не расскажешь, что тебя насмешило?

Темпест носком туфли поддела камешек.

— Так, праздные мысли. Я думала об отце.

— Он опять пеняет тебе за прошлый сезон? — мягко спросил Оливер. — Или делится ожиданиями на новый?

Его попытки деликатно обсудить эту тему свидетельствовали о том, что он прекрасно осведомлен обо всех подробностях. Она отвернулась, чтобы скрыть гримасу.

— Последнее время нет, но я уже почти вижу, как он вызывает меня в библиотеку на разговор перед своим отъездом в Лондон. А пока он возложил эту обязанность на маму.

Оливер был довольно широкоплеч, поэтому Темпест на скамье пришлось сидеть на самом краю. Неудивительно, что, когда он любя толкнул ее локтем в бок, она едва не упала. Он со смехом подхватил сестру.

— Прими мои соболезнования, Пест.

Темпест улыбнулась, услышав свое старое прозвище.

— Ты уже сто лет не называл меня Пест.

— Помню-помню: последний раз, когда я так тебя назвал, ты укусила меня за руку чуть ниже локтя. Несколько месяцев не сходили следы от твоих острых зубов, — ответил он, рассеянно потирая место укуса.

— Сомневаюсь, что несколько месяцев, братец. Кроме того, ты тогда повел себя отвратительно. — Она ухватилась за край скамьи, немного откинулась назад, пытаясь припомнить подробности. — Ой, а из-за чего же мы тогда повздорили? В те дни это казалось очень важным.

— Для двенадцатилетней девочки все кажется важным.

Оливер был старше сестры на полтора года, и такая небольшая разница в возрасте означало одно: он был и ее лучшим другом, и ее злейшим врагом. В детстве сверстники часто ссорятся из-за пустяков. Им удавалось так сильно оцарапать друг друга и набить столько синяков, что маме приходилось разводить их по комнатам, где они ждали отца, который и решал, как наказать каждого из них. И, как ни странно, именно общая судьба вновь сводила их вместе. Испуганные дети забывали о мелких обидах и объединялись против отца с матерью. Даже наказание сносить было легче, когда она знала, что страдает не в одиночку.

Темпест очень не хватало того мальчишки, который был ее лучшим другом и доверенным лицом. Но, когда Оливера отослали в школу, все изменилось.

Сестра искоса взглянула на брата.

— Ты почему дома? — спросила она, стараясь скрыть свои мысли. Оливеру было что-то нужно или он остался дома по приказанию матушки. — Ты мог бы весь день провести с нами, но решил развлечься с какой-то девицей из таверны.

— С чего ты взяла, что я развлекался с девицей из таверны? — полюбопытствовал Оливер, совершенно не обидевшись на такое обвинение.

— Увидела укус у тебя на шее.

Он против воли коснулся шеи. Оливер уже переоделся к ужину, и шейный платок полностью скрывал упомянутую отметину.

— Нет никакого укуса.

— Позволь не согласиться с тобой, дорогой граф Маркрофт, — улыбнулась она, упомянув его титул. — Когда ты запрягал лошадей в экипаж, ты ослабил шейный платок. Тогда-то я разглядела огромный укус.

— Может быть, то была царапина? — предположил он. Эта тема была ему явно неприятна.

— У твоей девки из таверны рот, как у рыбы. — Глаза Темпест озорно блестели. — Огромной рыбы.

Оливер потянулся к сестре, но та вскрикнула от притворного страха и вскочила со скамьи. Брат не успел ее поймать. Темпест подобрала юбки и бросилась по усыпанной гравием дорожке.

Девушка оглянулась: к ее ужасу, брат быстро ее нагонял. Она повернула направо и побежала по свежескошенной траве.

Оливер подхватил ее на руки и развернул к себе лицом.

— Тебя мало задушить, маленькая язва! — Он поставил ее на ноги, но продолжал удерживать за плечи, чтобы она не могла сбежать. — Тебе никто не говорил, что леди не пристало подмечать такие детали, как следы от укусов на шее братьев?