Монстры - Джонс Стивен. Страница 20

Он вышел, прикрыв за собой дверь с почтительной осторожностью, и они услышали его тихие шаги по коридору.

Кэролайн опустилась на кровать и промокнула лоб кружевным платком:

— Боже милостивый, откуда только ты их выкопал?

— Я их не выкапывал. — Шеридан снял куртку и направился к туалетному столику. — Они продавались вместе с домом. Старый сэр Гарри Синклер умер лет двадцать тому назад, и, насколько мне известно, с тех пор здесь практически никто не жил, кроме этого семейства — нечто вроде смотрителей. Но, скажу я тебе, они свое дело знают. Ты же видишь, в каком хорошем состоянии дом, а миссис Грантли готовит так, что не поверишь, пока не попробуешь.

— Но выглядит она, будто сбежала из ярмарочного балагана, — возразила Кэролайн. — Ты слышал, что он сказал? "Женщины нашего рода не имеют права брить бороды". Шеридан, нельзя же держать в доме бородатую женщину в прислугах.

— Почему бы и нет? — проворчал Шеридан. — Превосходная кухарка, просто она ничего не может поделать с… с этой порослью. Не думаю, чтобы ей самой это очень нравилось.

— А как насчет его? Грантли, боже милостивый! Эти уши, а кок на голове! А это чудовище вместо привратника!

— Не говоря уже о юном отпрыске, — язвительно добавил Шеридан. — Я заметил, как ты на него пялилась.

— Не говори глупостей. Хотя я не представляю, как такой сын мог родиться у таких родителей. Шеридан, от этого места у меня нервная дрожь. Давай уедем отсюда.

— Мы и уедем. Утром в понедельник. Ни минутой раньше. Так что топай в ванную, надень что-нибудь веселенькое и постарайся извлечь из всего удовольствие.

Он уставился на нее хорошо знакомым ей холодным, угрюмым взглядом — и она сдалась:

— Как скажешь. Но разве нам обязательно переодеваться к ужину, если здесь нет никого, кроме нас?

Он ухмыльнулся, и Кэролайн почувствовала знакомый приступ смеси отвращения и желания, который всегда начинался где-то внизу живота и лишал ее разума. Она вздрогнула, и Шеридан ухмыльнулся еще шире:

— Не сейчас, моя маленькая шлюшка. Как говаривал мой старик, мы ожидаем компанию. Местный "лоцман душ человеческих". Облезлый старый придурок, но он живет здесь более сорока лет, и будет забавно показать ему, как изменился за это время мир.

Кэролайн почувствовала, как кровь отлила от лица, а подавленное желание перешло в беспричинный гнев.

— Ну и гад же ты! Грязный, подлый гаденыш! В тебе нет ни малейшего представления о приличиях.

Муж так близко наклонился к ней, что она разглядела лопнувшие капилляры на щеках, мешки под глазами и маленький чувственный рот. Он игриво шлепнул ее по щеке:

— Но именно таким я тебе и нравлюсь. Разве нет, моя маленькая шлюшка?

Она оттолкнула его, и он со смехом направился в гардеробную, откуда появился несколько минут спустя в махровом купальном халате, сияя от удовольствия.

— Ты только посмотри! — Он распахнул полы халата. — Я обнаружил это в гардеробе. Должно быть, принадлежало старому сэру Гарри. Вряд ли он мог даже вообразить, что в один прекрасный день сын его пастуха будет носить этот халат.

— Вот уж событие! Ты еще поищи, может, найдешь пару его старых носков.

Шеридан швырнул в нее полотенцем, она увернулась и расслабилась, когда он вышел. Едва дверь за ним закрылась, как раздался тихий стук, и через пристойный промежуток она вновь отворилась, и вошел Марвин с двумя огромными чемоданами. Кэролайн почувствовала, как у нее трепыхнулось сердце, когда опять увидела это безупречно красивое лицо и ощутила странный магнетизм, который, казалось, излучали его ясные глаза и стройная, гибкая фигура. Голос у него был низкий, с богатыми интонациями.

— Ваша ванна готова, мадам.

— Благодарю вас… Марвин.

— Куда прикажете положить багаж?

— Э-э-э. — Она принужденно рассмеялась. — Можно на кровать.

Кэролайн наблюдала, как он без видимых усилий поднял и положил на кровать тяжелые чемоданы, а затем повернулся к ней.

— Прикажете распаковать, мадам?

— Д-да, пожалуй. Распакуйте чемодан мужа и выложите его вечерний пиджак.

— Хорошо, мадам.

Он работал тихо, изящно, каждое движение его рук с удлиненными пальцами дышало поэзией, и Кэролайн, проклиная собственную слабость, ощутила, что у нее дрожат ноги.

— Что такой… — слова давались ей с трудом, — такой красивый юноша, как вы, может делать в этой забытой богом дыре?

Марвин посмотрел на нее через плечо, и у нее сложилось забавное впечатление, будто он заглядывает ей в душу. Ясный невозмутимый взгляд словно содрал с души всю шелуху глупого притворства, безобразные болячки извращенной сексуальности, шрамы, нарывы — все было обнажено, и она явилась голой, как грешница в судный день. Юноша отвернулся и продолжил распаковывать чемодан Шеридана.

— Я много читаю. Но больше всего мне нравится работать в саду.

— В самом деле?

Он вынул вечерний пиджак Шеридана и смахнул невидимую пылинку тыльной стороной ладони.

— Да, мадам. Мне нравится помогать неживым предметам обрести жизнь.

Кэролайн встала, медленно подошла к нему и положила руку ему на плечо — никакая сила на свете не остановила бы ее. Он не выказал ни малейшего удивления по отношению к такому фамильярному жесту, даже ничем не показал, что вообще заметил его. Слова сорвались с ее языка, прежде чем она успела осмыслить их:

— Ты очень красивый. Тебе следует знать об этом.

Он повесил на руку две рубашки, два жилета и пижаму и неторопливо направился к комоду.

— Благодарю за комплимент, мадам. Но я знаю, что на самом деле я на редкость некрасив.

— Да кто тебе сказал такое?

— Те, кто обладает истинной красотой. Красотой, порожденной тьмой и страданием.

— Да ты просто поэт. Красивый, слегка чокнутый поэт.

Он задвинул ящик комода, бросил беглый взгляд на вечерний пиджак Шеридана и рубашку с накрахмаленной манишкой, лежавшие на кровати, и грациозно направился к двери.

— Вы очень любезны, мадам. Что-нибудь еще?

— Нет, ничего. Пока ничего.

Молодой человек поклонился, повернулся и вышел из комнаты.

Кэролайн бросилась в кресло и почему-то расплакалась.

Преподобный Джон Баркер был прежде всего ученым, а потом уже священником. Более самодовольного, косноязычного и консервативного старика невозможно было себе представить, но он обладал врожденным даром безошибочно определять дома с хорошим поваром и богатым винным погребом. Он подъехал к Уизеринг-Грейндж на допотопном женском велосипеде, пристроил его под ближайшим окном и, сняв прищепки со штанин, дернул массивный дверной молоток.

Кэролайн выглядела сногсшибательно в серебристом платье, которое показывало больше, чем скрывало. Она услышала высокий, несколько писклявый голос гостя, когда он разъяснял Грантли, как развешивать его уличную одежду:

— Повесьте на спинку стула поближе к очагу на кухне, вот так, молодец. А шарф оберните вокруг трубы с горячей водой. У меня, видите ли, слабая грудь.

Кэролайн спустилась в холл, словно самое соблазнительное из всех искушений святого Антония. Она ласково улыбнулась, хотя вид этого старикашки с сутулыми плечами и личиком любознательного кролика не предвещал ничего похожего на веселый вечер, и протянула руку:

— Я миссис Кроксли, а вы, должно быть?..

Она замолчала, так как Шеридан и не подумал сообщить ей имя ожидаемого гостя, но священник поторопился исправить это упущение:

— Джон Баркер, моя дорогая леди. Баркер — декларация о принадлежности к семейству псовых — собачья брехня — протест Фидо. Джон — как Иоанн в Евангелии… Но, увы, не божественный.

— Боже правый! — не удержалось Кэролайн, но немедленно изобразила на лице вежливое радушие. — Мы с мужем очень рады, что вы пришли, мистер Баркер. Хотите помыть руки перед ужином?

Преподобный Джон Баркер нетерпеливо махнул рукой:

— Господи, конечно нет. Я принимал ванну перед уходом. — Он принялся бродить по холлу, разглядывая панели и ощупывая завитки орнамента. — Дивный старинный дом. Всегда хотел заглянуть внутрь, но старый сэр Гарри никого не пускал дальше порога. Однажды я попытался проникнуть через черный ход, но на кухне меня остановило это бородатое страшилище.