Кто следующий? Девятая директива - Гарфилд Брайан. Страница 10

— Господи Всемогущий, — произносил нараспев священник, — в первый день этого Девяносто пятого конгресса мы обращаем к Тебе взоры и благодарим Твою счастливую заботу о нас…

В то лето, когда Боб Уолберг прошел обряд инициации, в местечке Уоттс был погром, и он вспомнил, как отец заряжал дробовик со словами: «Хей, посмотрим, как эти ублюдки пойдут по моей улице!» Это был его отец, произносивший банальные социалистические фразы и первым в округе купивший цветной телевизор, плативший жалкие гроши черным и мексиканцам, которые косили газоны, чистили магазин и убирали в доме Уолбергов, пока те проводили уик-энды в Лас-Вегасе, и посылавший Боба и Сандру в лагеря и школы для «трудных» детей буржуа.

— …Твою мудрость и Твое милосердие на этот новый конгресс, и мы будем восходить на этот священный для нашего народа Холм с молитвой о том, чтобы Ты ниспослал всем, кто служит Тебе в этих стенах, благородство духа и помыслов. Во имя Спасителя, аминь.

Преподобный Мозли спустился с трибуны, и вслед за этим к микрофону приблизился секретарь палаты представителей.

Боб Уолберг взглянул на часы.

— Господа представители, избранные в Девяносто пятый конгресс, сегодня день, определенный Двадцатой поправкой к Конституции и указом номер 94–643 Девяносто четвертого конгресса как день открытия Девяносто пятого конгресса Соединенных Штатов. Как предусмотрено законом, секретарь палаты подготовил официальный список избранных народом представителей. Были получены верительные грамоты от четырехсот тридцати пяти районов, которые должны быть представлены в Девяносто пятом конгрессе…

Бессмысленно было говорить правду этому старому лицемерному чурбану. До него ничего не дойдет, даже если ткнуть его носом.

Посылать помощь Израилю и держать деньги в банке, ведущем дела с Южной Африкой, — его не заставишь даже понять это.

Сейчас клерк зачитает список.

— Штат Алабама, господин Прайс…

12:16, восточное стандартное время.

Еще восемь — десять минут, и нужно уходить. Это не должно выглядеть, будто ты спешишь. Спросить у охранника, стоящего у дверей, дорогу в мужскую уборную.

— Штат Миссисипи, господин Бейли…

Он почти ощущал тиканье часов между лодыжками. Наручные часы показывали 12:19. Взрыв должен был произойти в 12:40, все бомбы одновременно. Выйти в двенадцать двадцать пять, подумал он. Это даст мне пятнадцать минут на то, чтобы убраться отсюда. Линк должен поставить готовый автомобиль на углу нового здания управления сената, а Дарлин будет стоять с «олдсмобилем» на авеню Теннесси, так что мы сможем поменять машину: если какой-нибудь идиот запомнит номер первой, когда они начнут блокировать дороги, мы будем на пути к Балтимору.

«Мученичество, — это дешевка, — вдалбливал в них Страттен. — Любой идиот может быть мучеником. Вы должны доказать, что вы можете сделать это и выкрутиться. Это самое главное, верно? Главное — не просто то, что вы можете нанести удар правительству, а то, что правительство бессильно что-либо сделать в ответ на это».

Агент, сидящий по соседству с Бобом Уолбергом как-то странно посмотрел на него. Боб придал лицу дежурное выражение и сделал вид, что стенографирует что-то в блокнот, лежащий на его коленях.

— По оглашении списка четыреста двадцать семь избранных представителей откликнулись на свои имена. Кворум имеется. Следующим пунктом повестки является избрание спикера палаты представителей Девяносто пятого конгресса. Прошу выставлять кандидатуры… Президиум дает слово господину Брекениэру от Луизианы.

— Господин секретарь, как представитель фракции демократов, я, выражая единогласную волю этой фракции, представляю к переизбранию на пост спикера палаты представителей Девяносто пятого конгресса имя почтенного Милтона К. Люка, представителя, избранного от штата Коннектикут.

— Президиум дает слово господину Вуду от Калифорнии.

— Господин секретарь, в качестве председателя совещания республиканцев и выражая полномочия, указания и единогласную волю этого совещания, я представляю для избрания на пост спикера палаты представителей Девяносто пятого конгресса почтенного Филиппа Крейли, избранного представителя от штата Нью-Йорк.

— Почтенный Милтон К. Люк, избранный представитель от штата Коннектикут, и почтенный Филипп Крейли, избранный представитель от штата Нью-Йорк, приняты как кандидатуры для голосования. Есть ли другие кандидатуры?.. Так как другие кандидатуры отсутствуют, секретарь должен назначить счетчиков голосов. Секретарь назначает господина из Огайо мистера Блока, господина из Иллинойса мистера Уэстлейка, госпожу из Калифорнии миссис Ладлэм и госпожу из Вермонта миссис Моррисон. Счетчики должны выйти вперед и сесть за стол перед трибуной спикера. При зачитывании списка те, кто будет отзываться на свои имена, должны назвать фамилии кандидата, выбираемого ими, — Люк или Крейли. Сейчас клерк начнет чтение списка.

— Штат Алабама, господин Прайс…

Боб Уолберг посмотрел на часы, затем перевел взгляд на другой конец галереи. Сандра смотрела на него. Момент наступил. Он поднялся, бормоча вполголоса извинения даме, сидящей рядом с ним; он положил свой портфель на сиденье, будто бы для того, чтобы взять его, вернувшись, и выбрался в проход, задевая колени сидящих дам, а затем повернул в заднюю часть галереи. Охранник в форме наблюдал за его приближением. Боб прошептал вопрос в ухо охраннику, тот показал пальцем и прошептал что-то в ответ, что, Уолберг не уловил, но, кивнув, поблагодарил охранника и выскользнул за дверь.

12:30, восточное стандартное время.

Двери восточного портика представляли собой наилучший выход из Капитолия, потому что можно было сразу попасть на Мэриланд или Пенсильвания-авеню, не рискуя запутаться в шоссейных переплетениях Молла. Отлично представляя это, Дэвид Лайм расположился рядом с патрульной машиной на Ист-Капитоль-стрит сразу за портиком, где он мог видеть лица всех, кто выходил из здания. Успех этой затеи был сомнителен; безусловно, было сомнительно все, что здесь делалось.

Он подавил в себе желание немедленно залезть в машину, схватить микрофон и рявкнуть в него:

— Нашли что-нибудь?

Если они что-нибудь найдут, ему дадут знать.

Он еще раз огляделся, повернувшись кругом на каблуках, и тут его внимание привлек щеголеватый зеленый «плимут», который остановился у нового здания Управления делами сената. За рулем сидел молодой нескладный негр, а от выхлопной трубы отлетало белое облачко газа. Лайм автоматически записал в кармане его номер и тотчас потянулся к микрофону.

— Диспетчер, это Лайм.

— Слушаю вас, Лайм.

— Вы поставили патрульную машину на Мэриланд-авеню между нашим постом и площадью Стантон?

— Минуточку… Машина пятьдесят девять, вы на Мэриланд? Где именно? О'кей, оставайтесь там… Хелло, Лайм?

— Я здесь.

— Утвердительный ответ на ваш вопрос.

— Прошу вас держать машину на Мэриланд до новых указаний с моей стороны.

Он слышал, как диспетчер передает поручение машине пятьдесят девять и вновь испытал раздражение, которое всегда чувствовал, когда участвовал в автомобильном патрулировании: вы можете поддерживать связь только с диспетчером и ни с одной из других машин, и поэтому любое сообщение должно было транслироваться диспетчером. И хотя это был единственный имеющий смысл способ, он надоедал.

Лайм сказал в микрофон:

— Сообщите это, пожалуйста, машине пятьдесят девять. «Плимут-72», четырехдверный, сине-зеленый, номерной знак Нью-Джерси SBD три-три-четыре. Если эта машина поедет по Мэриланд на север и в ней будет больше одного человека, я хочу, чтобы ее остановили.

— Принято, Лайм… Машина пятьдесят девять…

Лайм отдал микрофон водителю и повернулся, чтобы взглянуть на лестницу Капитолия. Шед Хилл спускался вниз, перепрыгивая через две ступеньки, не из-за того, что спешил, а просто потому, что ему нравился такой способ передвижения. Когда Лайм попросил о переводе из Национального агентства безопасности, онинаправили его в секретную службу, и ему не удалось перетащить с собой никого из своих людей. Он был вынужден подыскивать помощников среди чужаков. Взяв Шеда Хилла, он никак не мог найти благовидного предлога, чтобы отделаться от него; хотя Хилл обладал феноменальной способностью доводить его до белого каления: спаси нас Бог от исполнительных дураков.