Городские легенды - де Линт Чарльз. Страница 49

– Есть и другой способ, – раздался вдруг голос Сирина.

От неожиданности Анна вздрогнула. Мэран сняла полотенце с ее лба и отодвинулась, чтобы дать ей сесть. Вглядевшись в высокого мужчину, чья крупная фигура занимала весь дверной проем, она узнала Сирина, мужа Мэран. Только раньше он никогда не казался таким грозным.

– И... что же это за способ? – спросила Анна.

– Попросить помощи у фей, – ответил Сирин.

– Так ты, значит, на Полли работать собираешься?

Лесли подняла голову от дневника и обнаружила, что тот парень у мемориала, который ей так не понравился, стоит у ее скамьи. Вблизи вид у него оказался совсем бандитский. Зализанные на макушке волосы длинными прядями спускались на шею. Три серьги болтались в мочке левого уха, еще одна в правом. Грязные джинсы были заткнуты в высокие ковбойские сапоги, из-под джинсовой куртки выглядывала полурасстегнутая белая рубаха. Но больше всего Лесли напугал его елейный взгляд, она даже вздрогнула.

Она проворно захлопнула дневник, сунув вместо закладки палец, и завертела головой в напрасной надежде увидеть Сьюзан, но новая подруга все не возвращалась. Тогда она сделала глубокий вдох и наградила подозрительного типа взглядом, полным, как ей хотелось верить, подходящей случаю уличной бравады.

– Я... я не понимаю, о чем речь, – заявила она.

– Я видел, как ты разговаривала со Сьюзи, – ответил он, без церемоний усаживаясь рядом с ней. – Она всегда набирает новеньких для Полли.

И тут Лесли впервые стало по-настоящему плохо. Дело было даже не в том, что она до смерти боялась этого парня, а в том, что она, похоже, допустила ужасную ошибку, доверившись Сьюзан.

– По-моему, мне пора, – сказала она.

Лесли попыталась встать, но ужасный тип схватил ее за руку. Потеряв равновесие, она снова упала на скамью.

– Эй, слушай, – рявкнул он. – Я ведь тебе, можно сказать, услугу оказываю. У Полли сейчас девчонок десять-двенадцать, и они вкалывают на него, как лошади. Я вижу, что ты девочка славная, и не хочу, чтобы ближайшие десять лет ты провела, подставляя задницу всякому встречному-поперечному, и все ради ублюдка, который подсадит тебя на иглу раньше, чем кончится неделя.

– Я...

– А у меня дело чистое. Никакой наркоты, все девушки хорошо одеты, живут в нормальных квартирах по двое, а не по десять человек, как у Полли. У каждой по два, максимум три клиента за ночь, а Полли гоняет своих по улицам девять-десять часов подряд.

Говорил он спокойно, даже дружелюбно, но Лесли от его слов было страшно, как никогда в жизни.

– Пожалуйста, – начала она. – Вы ошиблись. Мне правда нужно идти.

И она снова попыталась встать, но он положил ладонь ей на плечо, так что она не смогла подняться. Его голос, до сих пор такой вкрадчивый и мягкий, зазвенел железом.

– Ты уйдешь отсюда со мной или никак, – заявил он. – Другого выбора нет. Разговор окончен.

Он встал и потянул ее за собой. Его пальцы клещами впились в ее руку. Когда ее дневник упал на землю, он остановился, подождал, пока она поднимет и спрячет его в рюкзак, а потом грубо поволок ее прочь от скамьи.

– Мне больно! – вскрикнула Лесли.

Он наклонился к ней, так что его губы оказались в нескольких сантиметрах от ее уха.

– Будешь вопить, – прошипел он, – узнаешь, что значит больно. Веди себя как следует. Теперь ты на меня работаешь.

– Я...

– Повторяй за мной, цыпочка: я – девушка Каттера.

На глаза Лесли навернулись слезы. Она оглянулась, но никто в парке не обращал на них ни малейшего внимания. А тут еще Каттер встряхнул ее так сильно, что она чуть язык себе не прокусила.

– Ну, – потребовал он. – Я жду.

Его взгляд подсказал Лесли, что лучше делать, как он велит, если не хочешь нарваться на что-нибудь похуже. Он еще крепче стиснул ее руку, пальцы вдавились в нежную плоть предплечья.

Говори!

– Я... девушка... Каттера.

– Ну вот видишь? Совсем не трудно.

И он снова подтолкнул ее вперед. Больше всего на свете Лесли хотелось вырваться из его жестокой хватки и бежать, но пока он вел ее через парк, она обнаружила, что страх лишил ее воли и она может только покорно перебирать ногами.

Никогда прежде не чувствовала она себя такой беспомощной и одинокой. Ей стало стыдно.

– Пожалуйста, не шутите так, – отозвалась Анна на предложение Сирина обратиться к феям, чтобы те помогли им разыскать Лесли.

– Вот именно, – поддержала ее Мэран, хотя она, конечно, отнюдь не считала слова мужа шуткой. – Еще не время.

Сирин тряхнул головой:

– А по-моему, момента удачнее просто не придумаешь. – И снова обратился к Анне: – Не люблю лезть в чужие дела, особенно ссоры, но раз уж вы сами пришли к нам за помощью, думаю, что имею право спросить: а почему, собственно говоря, Лесли убежала из дома?

– Что это за намеки такие? По-вашему, я плохая мать?

– Ну, этого я не утверждаю. Мы слишком долго не встречались, чтобы я мог судить. Да и потом, разве это мое дело?

– Сирин, прошу тебя, – сказала Мэран.

Анна почувствовала, как где-то между висками

нарастает головная боль.

– Тогда я не понимаю, – сказала женщина. – О чем вы?

– Мэран и я любили Элен Баттербери, – начал объяснять Сирин. – Не сомневаюсь, что и вы тоже были к ней привязаны, однако знаю, что, по вашему мнению, она была немного не в себе. Она рассказала мне, что когда ее муж, Филип, умер, вы серьезно убеждали Питера определить ее в специальное заведение. Речь шла не о доме для престарелых, но, как бы это выразиться, о лечебнице для слегка тронувшихся умом.

– Но она...

– Любила рассказывать всякие чудные истории, которые вам казались бессмыслицей, – перебил ее Сирин. – Она не только видела и слышала скрытое от большинства, но и обладала чудесным даром: в ее присутствии другие люди тоже могли заглянуть в невидимый мир фей. Однажды это произошло и с вами, Анна. И по-моему, вы так и не простили Элен этого.

– Но... это же неправда.

Сирин пожал плечами:

– Сейчас это уже неважно. Если я правильно понимаю суть дела, главное заключается в том, что вы всю жизнь прожили в страхе, как бы Лесли не выросла такой же странненькой, как ее бабушка. И если это так, то девочка именно потому убежала из дома, что не могла больше мириться с вашим открытым сопротивлением ее вере в фей.

Ища поддержки, Анна бросила взгляд на Мэран, но та, хорошо зная своего мужа, помалкивала. Он всегда такой: молчит, молчит, а потом как откроет рот и ничем его не остановить, пока все не выскажет.

– За что вы так со мной? – жалобно начала Анна. – Моя дочь убежала из дома. И все... все вот это... – Она сделала рукой неопределенное движение, как будто имела в виду то ли комнату, то ли весь разговор. – Оно же не настоящее. Карлики, феи и прочая ерунда, о которой так любила распространяться моя свекровь, их же просто не существует. О, она любого могла убедить, что все это на самом деле, уж я-то знаю, но вообще-то их нет.

– В вашем мире, – сказал Сирин.

– В реальном мире.

– Это не одно и то же, – возразил Сирин.

Анна начала выкарабкиваться из недр мягкого дивана.

– И чего ради я все это слушаю, – бормотала она. – Моя дочь убежала, я надеялась, что вы мне поможете. Но раз вы надо мной насмехаетесь, я пошла.

– Если я и затеял этот разговор, – попытался успокоить ее Сирин, – то только ради Лесли, а не чтобы посмеяться над вами. Мэран только о ней и говорит. Похоже, она чудесный, одаренный ребенок.

– Так оно и есть.

– Вот потому-то меня так бесит сама мысль о том, что ее пытаются засунуть в маленький деревянный ящичек, для которого она не создана. Ей ломают крылья, завязывают глаза, затыкают рот, не дают слышать.

– Ничего подобного я с ней не делаю! – завопила Анна.

– Вы просто не отдаете себе отчета, – возразил Сирин.

Голос его был спокоен, даже ласков, но темное пламя бушевало в глубине глаз.

Мэран поняла, что настало время вмешаться. Она шагнула вперед и встала между двумя спорщиками, спиной к мужу. Глядя Анне в лицо, она сказала: