Городские легенды - де Линт Чарльз. Страница 50

– Мы найдем Лесли.

– Как? Поколдуете немножко?

– Неважно. Главное, что мы ее найдем, обещаем. А вы подумайте пока о том, что сказали мне вчера: день рождения Лесли не за горами. Как только ей исполнится шестнадцать, по закону она может уйти из дома и жить самостоятельно, при условии, что сможет сама себя содержать, и тогда ни вы, ни кто бы то ни было другой ее не удержит.

– Так это все ты? – завопила вдруг Анна. – Ты забиваешь моей девочке голову лживыми сказками про фей? И зачем только я позволила ей ходить на эти дурацкие уроки!

Голос женщины сорвался на визг, когда она, молотя руками, точно безумная, рванулась вперед. Но Мэран оказалась проворнее: словно танцуя, она скользнула в сторону и одновременно протянула руку. Ее пальцы прижали какой-то нерв на шее Анны, и та неожиданно обмякла. Сирин подхватил ее на руки и снова уложил на диван.

– Ну теперь-то ты понимаешь, что я имею против родителей? – ворчливо спросил он.

Мэран полушутя-полусерьезно отвесила ему подзатыльник.

– Иди ищи Лесли, – сказала она.

– Но...

– Или, может, останешься с Анной и продолжишь проповедь, когда она очнется?

– Уже ушел, – отозвался Сирин и поспешил закрыть за собой дверь, пока супруга не передумала.

Гром грянул почти над самыми их головами, когда Каттер втаскивал Лесли в подъезд старого кирпичного дома в двух шагах от Палм-стрит. Вокруг раскинулся район, известный как Злачные Поля Ньюфорда – несколько кварталов ночных дискотек, стрип-клубов и баров. Местечко еще то – на каждом углу по проститутке, байкеры на своих рычащих «харлеях» рассекают по улицам, в подворотнях спят бомжи, а пьяницы среди бела дня сидят на обочинах и хлещут дешевое пойло прямо из горла едва прикрытых бумажными пакетами бутылок.

Квартира Каттера была под самой крышей, в трех этажах над улицей. Не скажи он ей заранее, что живет здесь, Лесли решила бы, что дом необитаем. В самой квартире тоже было пусто, только на грязной кухне стояли стол с виниловой крышкой и пара стульев. Кучка истасканных подушек лежала у стены в комнате, которая, по разумению Лесли, должна была служить гостиной.

Через всю квартиру тянулся длинный коридор, который заканчивался дверью: туда и втолкнул Лесли Каттер. Девушка не удержала равновесия и растянулась на матрасе, расстеленном прямо на полу. Матрас вонял плесенью и застарелой мочой. Лесли поспешно скатилась с него, отползла к дальней стене комнаты и скорчилась в углу, прижимая к груди рюкзак.

– А теперь расслабься, конфетка, – велел ей Каттер. – Ни о чем не беспокойся. Я сейчас отлучусь ненадолго, найду тебе славного парня, который посвятит тебя в тонкости нового ремесла. Я бы и сам не прочь, но найдутся такие, кто выложит хорошие денежки за то, чтобы отведать свеженькую, хорошенькую девочку вроде тебя первыми, ну а мне денежки не помешают.

Лесли готова была упасть перед ним на колени и умолять, чтобы он отпустил ее на свободу, но в горле у нее стоял ком, и она не могла выдавить ни звука.

– Сиди здесь, никуда не уходи, – закончил Каттер.

Он посмеялся над собственной остротой, потом вышел и запер комнату на ключ. Лесли показалось, что никогда в жизни она не слышала ничего столь же безнадежного, как этот щелчок вошедшей в паз собачки замка. Каттер прошел по коридору, хлопнул входной дверью, спустился по лестнице.

Едва удостоверившись, что ее мучитель действительно ушел, Лесли вскочила, подбежала к двери, подергала ее на всякий случай, но та стояла на запоре, к тому же она оказалась настолько мощной, что всякая надежда силой проложить себе дорогу тут же покинула девушку. Телефон в комнате, разумеется, отсутствовал. Лесли метнулась к окну и рванула на себя раму. Та подалась, и Лесли уперлась взглядом в глухую стену соседнего дома, от которого ее отделял узкий проулок. Пожарной лестницы за окном тоже не оказалось, прыгать было слишком высоко.

Снова зарокотал гром, на этот раз подальше, начался дождь. Лесли облокотилась о подоконник, положила голову на руки. Ее глаза снова наполнились слезами.

– Пожалуйста. – И она шмыгнула носом. – Пожалуйста, кто-нибудь, помогите...

Капли дождя падали на подоконник и смешивались со слезами, стекавшими по ее щекам.

Сирин начал поиски возле дома Баттербери, у Феррисайда, против того места, где через реку Кикаха переброшен Стэнтонский мост. Как справедливо заметила Анна, город велик. Найти в лабиринте его улиц скрывающуюся девочку-подростка – задача не из простых, но Сирин надеялся, что ему помогут.

Понаблюдав за ним несколько минут, всякий решил бы, что этот человек страдает легкой формой помешательства. Сначала он слонялся взад и вперед по улицам Феррисайда, останавливался под деревьями, разглядывал их оголенные ветки, присаживался на корточки у подворотен или придорожных ограждений, все время бормоча что-то себе под нос. На самом же деле он собирал городские сплетни.

Сороки и вороны, воробьи и голуби видят все, но слушать их литанию дневных событий – все равно что искать нужную статью среди разрозненных страниц энциклопедии, засунутых как попало в корзину для бумаг. Рано или поздно, конечно, найдешь, но скорее поздно, чем рано.

От кошек толку не намного больше. Они вообще не любители рассказывать о том, что видят, а потому на все его вопросы отвечали либо загадками, либо отделывались нарочито бессмысленными фразами. Сирин их не винил: скрытность – природное свойство этих животных, к тому же они, как и феи, нередко бывают капризны.

И только крошечные духи, известные как феи цветов, были рады помочь. Каждое дерево или кустик, цветок или былинка – и те ухоженные, что растут в городских садах и парках, и их дикие собратья, что заполонили пустыри и редкие уединенные места, такие как берег реки под Стэнтонским мостом к примеру, – имеет своего крылатого духа. Многие годы тому назад Сесилия Мэри Баркер выпустила целую серию книг, в которых подробно, с любовью описала каждого из них; а сравнительно недавно Терри Уиндлинг, художник из Бостона, взял на себя задачу познакомить публику с их городскими родственниками.

Беда только, что время года для малого народца не самое подходящее. Одни уже отправились зимовать в страну фей, другие слишком заняты сбором урожая и прочими осенними делами, чтобы глазеть по сторонам. Однако некоторые все же заметили молоденькую девочку, которая иногда видит их самих. Больше всего помогли двоюродные братья и сестры Мэран. Их остренькие мордашки под шляпками от желудей, которые служили им колпачками, были абсолютно серьезны, когда они тыкали пальчиками то в одну, то в другую сторону, указывая Сирину дорогу.

И все равно времени ушло немало. Небо потемнело, потом еще потемнело – это ветер гнал грозовые тучи, ко Сирин упорно, хотя и медленно распутывал след Лесли, который вел через Стэнтонский мост на другой конец города, к парку Фитцгенри. Дождь начался, когда он стоял у скамьи, где незадолго до того сидела Лесли.

Там два парковых бодаха, сморщенные, как старые обезьяны, и поведали ему историю нападения на девушку.

– Она не хотела идти с ним, сэр, – сказал один, поглубже натягивая по случаю дождя шляпу.

Все феи знали Сирина и уважали его, но не только за искусную игру на арфе. Он был мужем Мэран, дочери повелителя дубрав, той самой, которая, как они знали, во всяком колдовстве кому хочешь даст фору, а потому давно выучились относиться и к ней, и ко всякому, кого она брала под свое покровительство, с опасливым почтением.

– Нет, сэр, не хотела, – поддакнул второй бодах, – но он все равно уволок ее за собой.

Сирин присел рядом со скамьей на корточки, чтобы им не приходилось задирать головы.

– А куда он ее повел? – был его вопрос.

Первый бодах указал на двоих у Воинского мемориала: они стояли, нахохлившись от дождя, сдвинув головы, как будто разговаривали. Один был в легком плаще поверх костюма; другой – в джинсах, темно-синей куртке и ковбойских сапогах. Глядя на них со стороны, можно было подумать, что они ведут деловые переговоры.