Лезвие сна - де Линт Чарльз. Страница 40

– Я... я думала, куда мне пойти, но вдруг поняла, что ты – единственный человек, которого я хорошо знаю. Единственный, кому могу доверять.

– Ты можешь оставаться здесь сколько пожелаешь, – совершенно искренне отозвался Алан.

– Я не хочу тебе мешать... понимаешь, ты и Изабель...

– Здесь не о чем говорить, – сказал он. – Пока. А может, и никогда.

– Я так... Алан, ты не обнимешь меня? Мне это сейчас так необходимо...

Алан заключил ее в объятия, и Мариса, уткнувшись в его плечо, расплакалась. Он подвел ее к дивану и усадил рядом с собой. Еще долгое время Алан обнимал Марису и бормотал слова утешения, которым вряд ли верил. В ее жизни всё складывалось не слишком удачно. Он знал о чувствах Марисы к нему, но не был уверен, что сейчас мог ответить ей взаимностью. Она так долго тянула с решением по поводу своего брака. Слишком долго.

Наконец Мариса задремала. Осторожно, чтобы не разбудить, Алан поднялся с дивана и подложил ей под голову подушку. Еще немного посидел на краешке стола, глядя на неожиданную гостью. Наконец нагнулся, убрал с ее лба прядь волос и легонько поцеловал в макушку. Потом прошел к письменному столу, но понял, что не в силах сосредоточиться на работе. Он не мог оторвать взгляд от мирно спящей на диване Марисы.

С самого первого момента их знакомства Алан ощутил в Марисе дух противоречия. Она была вполне взрослой женщиной, но в то же время в ее облике угадывалась растерянность заблудившегося ребенка. Мариса могла быть дерзкой до неприличия, но при этом страдала от болезненной застенчивости. Казалось, она обладала врожденной мудростью, но упорно цеплялась за свой брак, который принес ей одни несчастья. Задолго до их встречи она уже разочаровалась в семейной жизни.

Мариса обладала определенным талантом в живописи, но была настолько не уверена в себе и своих работах, что предпочитала иметь дело с чужими произведениями и идеями. Благодаря этому они и встретились с Аланом. Он поместил объявление в «Кроуси таймс» о поиске дизайнера-оформителя на временную работу. Мариса первой откликнулась на объявление, и после собеседования Алан уже не стал больше никого искать, а предоставил работу ей.

– Но помни, – предупредил он новую сотрудницу, – если я говорил о временной работе, то это так и есть. Я не могу выпускать больше трех книг в год.

– Всё в порядке. Я пошла на работу не ради денег, а только чтобы чем-нибудь заняться. Мы недавно переехали в город и еще не обзавелись друзьями.

– Мы? – неожиданно для себя переспросил Алан, ощутив легкое разочарование.

– Мой муж Джордж и я. Он занимает должность консультанта по финансам у Когсвелла. Мы и переехали только из-за его работы.

Больше года потребовалось Алану, чтобы понять, что с этим браком не всё ладно. Но к тому времени он уже привык относиться к Марисе всего лишь как к приятной сотруднице, и только. Он установил грань в их отношениях, которую сам соблюдал с трудом, особенно в тех случаях, когда Мариса принималась его дразнить. Даже если бы Алан заранее знал о непрочности брака Марисы, он вряд ли изменил бы их отношения. Он был слишком старомоден, чтобы увлечься замужней женщиной, даже если ее брак сохранялся только на бумаге. Но тем не менее все понятия о приличиях не могли помешать ему мечтать об окончательном разрыве Марисы с ее мужем.

Алан вздохнул. Теперь его желание исполнилось, Мариса наконец-то решилась уйти от мужа, а он способен думать только об Изабель и терзаться чувством вины перед ней из-за своего увлечения Марисой. Хотя вряд ли Изабель стала бы переживать по этому поводу. Между ним и Изабель ничего не было, и в ближайшем будущем вряд ли что-то возникнет.

«Вот так всегда случается со мной, – подумал Алан. – Я постоянно оказываюсь не в том месте и не в то время».

Он еще немного посидел за столом, бессмысленно перебирая бумаги. Наконец поднялся и прошел в спальню, чтобы не разбудить Марису телефонными переговорами с Нью-Йорком.

Машина Изабель еще не успела остановиться, а Джилли уже выбежала из своей квартирки на Йор-стрит и остановилась на тротуаре. Как обычно, на ней были любимые джинсы и потертые коричневые ботинки, но этого свободного свитера Изабель не помнила; яркий желто-оранжевый цвет шерсти выгодно оттенял голубые глаза.

Джилли дождалась, пока Изабель наконец выберется из своего джипа, и заключила ее в объятия:

– Я так рада тебя видеть!

– И я тоже, – ответила Изабель, в свою очередь обнимая подругу.

Джилли отпустила Изабель и заглянула в машину. Всё заднее сиденье и багажное отделение занимали коробки, чемоданы и сумки, а на переднем сиденье стояла плетеная соломенная клетка для перевозки животных. Оттуда мрачно наблюдал за суетой рыжий Рубенс. Джилли обошла машину вокруг и открыла дверцу.

– Ах ты бедолага, – сказала она и, нагнувшись к клетке, просунула палец сквозь прутья, чтобы прикоснуться к кошачьему носу.

Успокоив таким образом единственного пассажира, Джилли снова переключила внимание на багаж:

– А ты, оказывается, не шутила, говоря, что проживешь некоторое время в городе.

– Ты меня знаешь, я всегда беру с собой слишком много вещей.

– Я бы назвала это предусмотрительностью.

– Или еще как-нибудь, – засмеялась Изабель.

– Как мы поступим: поднимемся и выпьем чаю или сразу отправимся осматривать твою новую студию?

– В «Joli Cceur» нашлось свободное помещение?

– На третьем этаже, – кивнула Джилли. – С громадным эркером, выходящим на реку.

– Кого тебе пришлось убить, чтобы заполучить такое чудо?

– Всё гораздо проще. Ремонт верхнего этажа закончился только на прошлой неделе, и эти помещения еще не сдавались. Объявление появится в газете не раньше завтрашнего утра.

Известие о том, что у нее будет собственная студия, очень порадовало Изабель. Всю дорогу она нервничала, не зная, чем встретит ее город. Ей была неприятна мысль зависеть от чьей-то доброты и ночевать в гостях. Но теперь, когда студия была найдена, энтузиазм Джилли заразил и ее.

– Давай поедем и осмотрим помещение, – предложила Изабель. – Мы сможем выпить чаю в кафе на нижнем этаже.

– Я так и знала, что ты предпочтешь осмотр, – ухмыльнулась Джилли. – Поэтому оделась и заперла дверь, прежде чем спуститься. – С этими словами она подняла клетку с Рубенсом и скользнула на переднее сиденье. – Я готова.

Изабель только восхищенно покачала головой. Она уже успела забыть, насколько непосредственной могла быть Джилли. В миниатюрной художнице кипела дьявольская смесь неиссякаемой энергии и разностороннего любопытства, временами это зелье выплескивалось через край и доставляло немало хлопот окружающим. Имея дело с Джилли, приходилось быть готовым ко всему: обыкновенные вещи и поступки вдруг приобретали невероятные свойства, а нечто странное или необычное становилось совершенно таинственным.

– У них есть стоянка? – спросила Изабель, садясь за руль.

– Боюсь, что нет. Тебе придется оставить машину на улице. Но на это еще необходимо получить разрешение, для чего тебе предстоит провести полдня в мэрии.

– Что? Неужели у тебя там нет никаких знакомых?

– Ну, если уж ты об этом спросила, я вспомнила, что на втором этаже живет Сью, она может нам помочь.

– Я же пошутила, – призналась Изабель.

– Знаю, – улыбнулась Джилли. – Но всё равно лучше на всякий случай позвонить Сью. Ты не забыла дорогу? – спросила она, как только Изабель завела машину.

– Я покинула город не настолько давно.

Джилли пожала плечами и откинулась на спинку сиденья, держа клетку с Рубенсом на коленях и почесывая его пушистую шерсть сквозь прутья.

– Тебе понравится жить в городе, старина, – заговорила она с котом. – Сотни хорошеньких кошечек только и ждут ухаживаний такого красавца.

– О, Джилли!

– Должен же он быть хоть как-то вознагражден за то, что ему пришлось покинуть дом, да еще в клетке.

– Только на несколько месяцев.

– Это для людей несколько месяцев, – поправила ее Джилли. – А каким долгим будет этот срок для кота?