Лезвие сна - де Линт Чарльз. Страница 72

Итак, поиски Джона давались нелегко. Тому была еще одна причина: черно-белая девчонка сильно напугала Козетту. Из опасений снова наткнуться на эту неприятную личность, она уже не бежала по середине тротуара, а придерживалась тенистых аллей или узких проходов. В тех случаях, когда приходилось пересекать безлюдные открытые пространства, Козетта неслась стрелой и старалась смотреть сразу во все стороны. В такие мгновения она чувствовала себя маленькой лесной мышкой, заметившей на лугу тень от крыльев ястреба.

Козетта обошла весь город с севера на юг и с востока на запад, а потом наткнулась на Джона, сидевшего на ступенях пожарной лестницы всего в двух кварталах от того места, где она начала свои поиски. «Вот так всегда», – печально подумала про себя Козетта, но в душе так обрадовалась, что не высказала ни малейшего раздражения.

– Я тебя повсюду искала, – сказала Козетта. Потом она увидела неподалеку в куче хлама пустой ящик и подтащила его к подножию лестницы. – Никогда еще не тратила на это так много времени, – добавила она, усаживаясь на свое импровизированное сиденье.

– Я был здесь, – ответил Джон, пожимая плечами.

– Теперь и я это вижу.

На этот раз Джон ничего не ответил, а продолжал сосредоточенно разглядывать что-то на горизонте.

– Происходит нечто ужасное, – сказала ему Козетта.

Джон, не глядя на нее, кивнул.

– Я знаю, – произнес он. – После нашего вчерашнего разговора я начал прислушиваться к разным слухам и сплетням.

– Кто-то еще стал вызывать людей из прошлого, – рассказала Козетта.

На этот раз Джон повернулся:

– Ты его видела?

– Ее. Джон, она совсем бесцветная, то есть черно-белая. И мне кажется, что эта девчонка собирается меня убить.

– Я слышал, что их несколько. Но единственный, о ком я знаю, выглядел точно как я сам.

– У тебя есть близнец?

– Насколько мне известно, нет. Но я разговаривал с Изабель, и она сказала, что мы абсолютно одинаково выглядим.

– Ты разговаривал с Изабель?

– Недолго.

Известие о том, что Джон и Изабель общались друг с другом после многолетней разлуки, немного отвлекло Козетту от мыслей о черно-белой девушке и исходящей от нее угрозы. Она ласково посмотрела в лицо Джона, потом вздохнула.

– Она снова прогнала тебя?

– Не совсем так.

– Но всё же.

– Да, – согласился Джон. – Она не предложила мне вернуться, по крайней мере так, чтобы я смог это сделать.

– Джон, мне жаль, что я огорчила тебя прошлым вечером.

– Я понимаю, что ты так не думаешь, – пожал плечами Джон.

– Нет, – возразила Козетта. – Я на самом деле так думаю. Я действительно не понимаю, почему люди так переживают из-за любви. Но я не хотела тебя расстраивать. Просто так получилось. Я знаю, как сильно ты переживаешь из-за нее. И не твоя вина, что она заставляет тебя страдать.

– Поначалу я считал, что так отношусь к ней только из-за того, что она вызвала меня в этот мир, – сказал Джон. – Я думал, что мои чувства объясняются волшебством, при помощи которого она открывает дверь между мирами. Казалось, я не могу относиться к ней по-другому. Потом я встретил Пэддиджека и узнал, что он тоже безраздельно предан Изабель, это только подтвердило мои предположения. Но затем Изабель вызвала множество других людей, и я понял, что ошибался. Некоторые любили ее, другие – нет, кому-то она была безразлична. Постепенно я стал понимать, что в моих чувствах повинно мое собственное сердце, а не чары Изабель. Но к тому времени было уже слишком поздно. Она больше не звала меня.

– А ты не мог сам к ней прийти? – спросила Козетта.

– Она прогнала меня, – повторил Джон.

– Но...

– Дело не в моей гордости, Козетта. Изабель больше не хочет меня. Она считает, что я не настоящий.

Джон замолчал, а Козетта не могла найти слов. Она пошевелила ступнями в новых ботинках, потом оторвала выбившуюся нитку с рукава свитера.

– А что тот человек, о котором тебе рассказывала Изабель, – наконец заговорила Козетта, – он и вправду выглядел точно как ты?

Джон грустно улыбнулся:

– По всей видимости. У него точно такой же внешний вид, но несколько зловещий характер.

Козетта не спеша обдумала это известие. Если кто-то вызывает человека, абсолютно похожего на Джона, значит...

– Получается, – предположила она, – что Изабель нарисовала еще один твой портрет?

Только когда она это сделала? У Козетты давно вошло в привычку регулярное посещение студии Изабель. Она делала это отчасти из любопытства, чтобы посмотреть, как продвигается работа, отчасти для того, чтобы прихватить с собой тюбик краски, карандаш, кисть и тому подобные мелочи. Она не видела нового портрета Джона. Изабель несколько лет вообще не писала портретов.

– Это не Изабель, – сказал Джон. – Это Рашкин. А в той девчонке, которую ты видела, не было заметно его манеры письма?

Козетта вздрогнула. Джон прав. Как только она заметила черно-белую девчонку, она сразу же подумала о Рашкине.

– А они тоже могут нами питаться? – спросила она. – Как он?

– Не знаю. Вряд ли. Но они могут притащить нас к нему.

– Ты говорил, что он способен навредить нам только через наши картины или в снах Изабель.

– Я не могу знать всего, – резко ответил Джон.

– Не бесись.

– Извини. Я не бешусь. Я просто... напуган.

У Козетты что-то заныло в животе. Если уж Джон боится, наверно, все они обречены. Придется умереть, так ни разу и не увидев сон.

– Можем мы что-нибудь сделать, чтобы остановить его? – тихо спросила она.

Козетта ненавидела свой страх. Она хотела быть смелой, но это было так трудно. Одно воспоминание о темном человеке вызывало у нее желание свернуться в клубок и спрятаться где-нибудь далеко-далеко. Может, смелость, как и возможность видеть сны, присуща лишь людям с красной птицей в груди? Козетта никогда не задумывалась над этим, но раз даже Джон боится...

– Мы могли бы убить его, – произнес Джон. Козетта удивленно посмотрела на своего друга. Она была не в силах даже представить себе убийство. Не могла вообразить, что кто-то решится навек успокоить птицу, выпустить из тела кровь и сны. Даже из тела такого чудовища, как Рашкин.

– А ты... тебе приходилось убивать? – спросила она.

Джон помолчал, потом медленно кивнул.

– Я даже не знаю, смогла бы я на такое решиться или нет, – засомневалась Козетта.

– Но они хотят убить нас.

– Знаю, но...

– Они хотят причинить зло Изабель. И всем нам. Тебе и мне. Розалинде и Энни Нин. Базилю и Пэддиджеку. Всем, кто еще остался. Вы больше не сможете собираться на лужайке, чтобы потанцевать и спеть песни. И никто из нас никогда не получит возможности увидеть сны. Мы все исчезнем.

В глазах Козетты мелькнуло любопытство.

– Ты бывал на острове? – спросила она. – Ты видел, как мы танцуем?

– И даже слушал сказки Розалинды, – подтвердил Джон. – И наблюдал, как ты рисуешь. А еще я читал стихи Базиля и слушал песни Энни.

– Тогда почему ты не показывался? Почему не подходил к нам?

– Я думал, что помешаю вам.

– Пэддиджек часто говорил, что встречал тебя в лесу, но я считала, что он сочиняет, как обычно. Ты же знаешь, он иногда рассказывает странные истории только потому, что хочет на самом деле, чтобы так и было.

– Я помню. – Мимолетная улыбка мелькнула на его лице, но через мгновение он снова стал серьезным. – Я готов пожертвовать своей жизнью ради него, ради любого из вас и уж тем более ради Изабель.

– Даже если ты иногда чувствуешь себя чужаком? Даже после того, как Изабель тебя прогнала?

– Всё это не может изменить моих чувств, – сказал Джон. – Сознание вашей безопасности позволит мне легче переносить мое изгнание.

– Но ты никогда не был изгнанником.

– Козетта, ты не понимаешь. Ты очень похожа на Изабель. Да и все остальные тоже. Вы поете, танцуете, рисуете и сочиняете сказки. А у меня только один талант. Я охотник и воин. Когда Изабель не захотела меня больше видеть, я решил, что и среди вас мне нет места. Но я всё же присматривал за вами и пытался защищать.