Волчья тень - де Линт Чарльз. Страница 65

– Зато похороны были многолюдными.

– Народ, видно, хотел убедиться, что она и вправду померла, – говорю я.

Он ошарашенно смотрит на меня, но чуть погодя кивает:

– Может, ты и права. Ее многие недолюбливали. Добра от нее не видели, а пьяной ее вообще трудно было переносить.

– А Роби, – спрашиваю я, – тоже умер?

– Вскоре после Джимми, но тебя, пожалуй, к тому времени в городе уже не было. Его нашли в Сосновом ручье – передозировка наркотика.

Стало быть, все Картеры перемерли. Надо думать, мир стал чуточку меньше вонять.

– А что с Дэлом? – с надеждой спрашиваю я.

– Ты не слыхала, что сталось с Морганами? Я думал, все газеты писали.

– Я особо не слежу за новостями, – говорю я. – Хороших все равно не услышишь.

– Ну, эта новость точно была плохой. Официальная версия гласила, что они не поладили с бандой цветных и их всех вырезали подчистую.

– Не может быть!

Он кивает, радуясь, что нашел свежего слушателя.

– Чистая правда. Поймали только одного из убийц и казнили его году в восемьдесят третьем или четвертом.

– Ты сказал «официальная версия», а как насчет неофициальной?

– Говорили, он в одиночку со всеми управился. Но такого не может быть. В тот день перебили сорок или пятьдесят Морганов, а ты же помнишь, какая это была погань. Из тех, что убьют человека за косой взгляд. С ними лучше было не связываться.

Я киваю. Многим пришлось в этом убедиться на своей шкуре.

– А кто говорил, что с ними управился один человек?

– В резервации ходили такие разговоры. Мол, он был вроде шамана или дух, призрак какой-то. Да это просто байки. Ты же знаешь, как люди любят поболтать.

Я думаю о нас с Рози и нашей стае из страны снов. Мне-то не понаслышке известно, что мир не обязательно таков, каким видится глазу. Но просвещать Луни на этот счет я не собираюсь.

– Так Дэла прикончили с ними за компанию? – спрашиваю я.

– Нет, но потеря родных совсем сломила его.

Нас он потерял много лет назад, думаю я, но Луни не о нас говорит.

– Он еще держится? – спрашиваю я.

Луни кивает:

– Живет на пособие в трейлерном парке. В том, что в конце Индейской дороги.

«Значит, мне туда не надо», – отмечаю я про себя, но какое-то любопытство во мне шевелится. Штука в том, что мне до сих пор не по себе при мысли о нем. Может, из него и вырос обыкновенный неудачник, но в голове у меня по-прежнему здоровенный парень, который держал меня в страхе все детские годы. Хорошо бы залучить его в страну снов и посмотреть, как ему понравится иметь дело с волчьей стаей.

– А ты как? – спрашивает Луни. – Чем занималась? С Рози не видишься?

– Да мы с ней вместе, – заявляю я. – Перебрались во Флориду и все это время работали там секретаршами. А в этом году решили провести отпуск в родных местах. Оглядеться, посмотреть, как все изменилось…

– А где во Флориде?

Нос у него длинный, но я не собираюсь пополнять его багаж сплетен. Так и вижу, как он выкладывает при первой встрече со старыми приятелями: «Ни за что не догадаетесь, с кем я давеча столкнулся…»

– Сказать по правде, Бен, – говорю я, – я сейчас тороплюсь. Может, ты пока продашь мне удлинитель для провода, а поболтаем в другой раз. Как насчет того, чтобы собрать старую компанию и повеселиться?

Предложение ему по вкусу, но когда он, выбив мне чек, начинает расспрашивать, где мы остановились, я просто беру визитку из пачки, лежащей у кассы, и обещаю позвонить.

Он улыбается, и я улыбаюсь, и оба мы понимаем, что больше не увидимся, разве что вот так – случайно.

Рози повстречалась со своей семейкой вскоре после нашего приезда. Она их не искала, и, думается, правильно делала, потому что когда она столкнулась на улице со своим братцем Элмером, тот даже не поздоровался. С ходу закатил ей оплеуху и заявил, чтобы она не смела звонить матери и в доме ее больше не примут.

– Всегда знал, что ты плохо кончишь, – прошипел он, – но даже мне не приходило в голову, чтоб ты докатилась до участия в таких фильмах!

Рози снималась в порнофильмах, конечно, под псевдонимом, но такое имя, как Рози Сахарок, мало что скрывает, тем более что дома все отлично знают тебя в лицо. Кстати, если подумать, странно, как это всезнайка Луни ничего об этом не сказал. Может, он просто слишком хорошо воспитан.

Но в семейке Рози все баптисты и нос дерут кверху, а слово «вежливость» к ним не относится. Конечно, вы можете удивиться, каким образом столь высоконравственные граждане вообще познакомились с порнографическими фильмами. Но я выросла среди католиков и знаю, как слабо вера связана с моралью, – мои родичи первый тому пример.

Когда Элмер так с ней обошелся, я думала, Рози его ножом пырнет или хоть врежет ему хорошенько, но она ничего такого не сделала. Должно быть, тюрьма ее кое-чему научила – хотя бы дала понять, когда драться, а когда отойти в сторонку.

Я ее потом спрашиваю, не обидно ли ей, что так вышло.

– Мы с тобой семья, – говорит она, – а другой нам не надо.

Про себя я это давно знаю, а ей всегда удивлялась, как это она так держится и умеет постоять за себя, ни о ком больше не думая. Мне всегда казалось, она хорошо ладит со своими предками и братцами, и с ее слов так и получалось.

– Ничего подобного, – говорит она мне. – Правда, они меня учили, как за себя постоять, только вовсе не из любви ко мне. Просто считали, что я должна быть их достойна. Ничего такого, как Дэл с тобой, они не вытворяли, но при их тупости я не удивлюсь, если просто не додумались. Видит бог, сказала бы, что у них собачья мораль, да не хочу обижать собак. Что до мамочки с папочкой – они, правда, не напивались, как твоя старушка, но в остальном ее не посрамили бы.

– Как-то это неправильно: расти вот так, как мы…

Рози хохочет:

– Когда же ты поймешь, Рэй? Миру плевать, что правильно, что неправильно. Мир таков, как он есть, и нам с тобой надо выбить из него все, что сумеем.

– Похоже, нам надо что-то решать, – говорит Рози.

Мы сидим в «Жемчужинке» – это забегаловка в Шатае – утром в будний день, пьем паршивый кофе и курим, то есть Рози курит. «Жемчужинка» не особенно переменилась. Как была чуть почище свинарника, так и осталась. Знакомых не видно, а в остальном – все то же самое. Официантка, которая шлепает перед нами подносик с кофе, вполне может быть дочерью той старой швабры, которая прислуживала здесь пятнадцать лет назад. У бара сидит пьянчужка, потягивает утреннюю выпивку. Пара шлюшек в задней кабинке пересчитывают деньги. В кабинке рядом с нами какой-то парень пристраивается с соломинкой к кучкам кокаина, разложенным по столу рядками.

– Либо играть чистенько, – продолжает Рози, затушив сигарету, – либо работать без хитростей, не боясь запачкаться.

Я молча смотрю на нее. Она развалилась на диванчике напротив меня, расслабилась, улыбается. Черные велосипедки у нее старомодные, а вот розовый топик без лямочек из моды никогда не выходит – по крайней мере, в тех местах, где мы бываем. Рози до сих пор всегда выбирает одежку под стать своему имени. Когда впервые начала так одеваться, то объясняла мне, что у нее это будет вроде торговой марки. Как будто кого-то занимали ее наряды. Но я потому и устроила ей розовый экипаж к выходу на свободу.

– Ты что-то уже наметила? – спрашиваю я.

Рози пожимает плечами и встряхивает своими светлыми кудряшками. Позаимствовала прическу у Фарах Фосетт, когда ее программа была еще в зените славы, и с тех пор ее и держится. «Не стоит менять то, что работает», – сказала она мне, когда я как-то предложила сменить стиль. Я-то своим волосам даю полную свободу. Правда, в последние годы отрастила подлиннее и связываю иногда в хвостик на затылке. Рози теперь выглядит намного лучше: почти как в те далекие времена, когда входила в моду как порнозвезда. Кожа мягкая, где надо – твердо, и морщины с лица сошли. И я тоже неплохо выгляжу, хотя перед зеркалом провожу гораздо меньше времени. Но бывает, взглянешь на себя, выходя из душа, и только диву даешься. Нигде не провисает, складок нет, и морщин тоже. У меня седина в волосах появлялась, так и она исчезла.