Камни вместо сердец - Сэнсом К. Дж.. Страница 26

– Но его жена…

– Я переговорил с мэром Лакстоном, и он попытался договориться с Гудриком. Но тот непреклонен: ему нужен Барак. Воистину закусил удила. Должно быть, Барак здорово нагрубил ему. Гудрик заявил, что король велел со всей строгостью обращаться с наглецами. А Лакстон сказал, что мы могли бы обратиться в Тайный совет, однако у них есть приказ короля – запрещать всякие проявления мягкости.

– A я не могу попросить королеву о заступничестве перед королем. Мое имя у него не в чести.

– Впрочем, его честь предложил один способ выхода из затруднительного положения. – Карвер приподнял бровь. – Уклониться от внимания Гудрика. Возможно, Барак сумеет на какое-то время исчезнуть из столицы. Ему очень скоро пришлют приказ о приведении к присяге.

– Он уже получил его.

– Если он не явится, магистрат попросят послать констеблей, чтобы его найти. Однако… – Он расчетливо ухмыльнулся. – Им не обязательно усердствовать в поисках. И если его не окажется дома, что ж…

– Но куда он может направиться? Ни у Джека, ни у его жены не осталось живых родственников. У меня есть родня в Мидленде, однако Тамасин на седьмом месяце беременности, она не вынесет путешествия. И потом, что, если за ним снова явятся, арестовать его за дезертирство? Это серьезное преступление.

– Гудрик и сам скоро отправится на войну, в этом можно не сомневаться. – Олдермен развел пухлые, усаженные кольцами ладони. – Больше я ничего не могу сделать, сэр.

– Понимаю. Мне придется переговорить с Бараком. И благодарю вас за все, что вы сделали, сэр. – После недолгих колебаний я добавил: – А не могу ли я попросить у вас некоторую информацию? Имеющую отношение к делу. Вы ведь уже много лет заседаете в Муниципальном совете.

– В самом деле. Почти двадцать лет. – Пухлая фигура моего собеседника задышала гордостью.

– Я слышал, что совет недавно вел переговоры с королем о передаче ему Бедлама.

– Да, какое-то время. Мы пытаемся уговорить короля финансировать госпитали, находящиеся под контролем города. Передача ему Бедлама является частью общей схемы.

– Назначение смотрителя уже много лет является прерогативой короля. Насколько я знаю, сейчас попечителем является сэр Джордж Метвис. Перед ним эту должность до своей казни занимал Джордж Болейн. А не припомните ли, кто именно предшествовал ему? До года, примерно, двадцать шестого.

Карвер задумался:

– Кажется, это был сэр Джон Говард. Насколько я помню, он и умер на этом посту.

Итак, с этой стороны об Эллен ничего не выяснишь. Впрочем, любые секретные договоренности должны быть известны последующим смотрителям.

– И еще вопрос, олдермен, – попросил я. – Не помните ли вы такого человека, который несколько лет назад числился в гильдии торговцев тканями? Николаса Хоббея?

Мой гость неторопливо кивнул:

– Да, я помню мастера Хоббея. Он сумел вырасти из подмастерьев и завел небольшое дело. Впрочем, в жизни Гильдии особого участия не принимал, ибо занят был преумножением собственного состояния. Помнится, он еще занялся ввозом красителей и оттого пострадал, когда король порвал с Римом и запретил ввоз с континента. Он закрыл свое дело и перебрался в сельские края.

– Поговаривали, что свои дела он сворачивал из-за долгов.

– Действительно, помню нечто подобное. – Карвер бросил на меня проницательный взгляд. – Но, сэр, я не обязан предоставлять вам сведения о членах гильдии…

– Простите, быть может, мне не следовало задавать этот вопрос. Однако я защищаю интересы подопечного мастера Хоббея, оставшегося сиротой сына другого члена гильдии, скончавшегося несколько лет назад, Джона Кертиса.

Олдермен печально кивнул головой:

– Я помню мастера Кертиса. Приятный был человек, но слишком уж непоколебимый в религии. Я не слишком хорошо знал его.

– Ну что ж, сэр, благодарю вас за помощь, – улыбнулся я. – Я не забуду о своем обещании сделать пожертвование на нужды гильдии.

Закашлявшись, я встал и добавил:

– Простите меня, однако мне следует вернуться в постель.

Поднявшись, Карвер откланялся.

– Поберегите себя, сэр. – Он покачал головой. – Такие пошли времена…

На следующее утро я брел на работу медленно и с большим трудом, ибо мои шея и горло еще болели. Пересекая Гейтхаус-корт, я обменялся кивками с парой знакомых, к счастью, находившихся на приличном расстоянии и не видевших распухшую плоть над моим воротником.

Войдя в палату, я уселся за стол. Часы на капелле прозвонили девять. Барак должен был вот-вот подойти, a мистрис Кафхилл я ожидал через полчаса. Я расстегнул ворот рубашки, чтобы он не давил на синяки.

Из окна я заметил Джека, широкими шагами пересекавшего Гейтхаус-корт, и вновь отметил про себя, что он набрал лишний вес. Постучав в дверь, помощник вошел и сразу же уставился на мою шею:

– Гвозди господни! Что с тобой произошло?!

Я все объяснил по-прежнему скрипучим тоном и заключил:

– Дело куда хуже, чем кажется.

– Иисусе! И кто же это был? Те парни, что околачивались возле дома Майкла?

– Я не видел. Они постарались наброситься на меня сзади.

– Дело рук Хоббея?

– Не знаю, но кто-то хорошо заплатил им. Хотя особого риска не было: закон исчез с наших улиц.

– Интересно, а Хоббей сейчас в Лондоне? – задумчиво проговорил Барак.

– Если он не в городе, то не сумел бы организовать нападение. Я взялся за дело всего два дня назад.

– А как насчет Дирика? Его-то известили о том, что ты занялся этим делом!

– Сомневаюсь, чтобы барристер стал рисковать своей карьерой, вмешиваясь в подобные предприятия. Однако ничего невероятного в таком предположении нет.

– Когда он мог получить бумаги, из которых следовало, что ты взялся за это дело?

Я задумался:

– Надо думать, вчера утром. Так что тот, кто организовывал это нападение, кем бы он ни был, действовал быстро.

Джек внимательно посмотрел на меня:

– Как по-твоему, эти мелкие сволочи намеревались убить тебя?

– Мелкими их не назовешь. Впрочем, сомневаюсь. Скорее всего, они хотели меня напугать.

– Я по-прежнему думаю, что Майкла Кафхилла могли убить, – не отводя от меня своих карих глаз, Барак проговорил сосредоточенным тоном: – Тебе не следует ехать в Портсмут… Во всяком случае, одному.

– Согласен. Я решил поговорить с королевой и вчера вечером послал записку Уорнеру. Она найдет мне какого-нибудь сопровождающего, если решит, что ехать мне необходимо.

– Итак, ты все же поедешь, если она этого захочет.

– Я не могу позволить банде подмастерьев подумать, что они устрашили меня!

– Скоро появится мистрис Кафхилл. Ты сообщишь ей о том, что с тобой приключилось?

– Нет. Это лишь испугает ее, а это нам ни к чему. Я переговорю с ней, после чего схожу в Тампль и повидаюсь с братом Дириком. Вчера вечером я предупредил его запиской.

Барак хлопнул по своему ранцу:

– А у меня здесь показания Бротона.

– Хорошо. – Я посмотрел на него. – Но я должен еще кое-что сказать тебе. Вчера вечером меня посетил олдермен Карвер. И, увы, не с добрыми новостями.

Я пересказал помощнику свой разговор со вчерашним гостем.

– Вот дерьмо! – произнес тот свирепым тоном. – Тамми права, мне следовало общаться с Гудриком более осторожно.

– Но что, если поближе к вечеру я зайду к тебе и мы втроем обсудим положение дел?

– Я не могу позволить Тамми оставить Лондон, чтобы скитаться по раскисшим дорогам, – твердым тоном произнес Джек. – Я и так до безумия испугался, когда она позавчера потеряла сознание.

– Понимаю. Но мы должны найти какой-то выход. И найдем, я обещаю. А теперь позволь мне просмотреть показания преподобного Бротона.

Барак достал из папки и передал мне бумагу, написанную его неровным почерком и подписанную викарием. Пока я читал, он хмуро смотрел на меня. Бротон повторил то, что рассказал нам о семействе Кертисов, смерти родителей и скорой опеке Николаса Хоббея, его собственных и Майкла заботах о Хью и Эмме и враждебном отношении к ним обоим Хоббея. Я поднял глаза на помощника.