День Суркова - Лебедев Александр. Страница 15

* * *

В комнату Суркова поселили нового соседа. Это был молодой по земным меркам отморозок, погибший от передозировки . Судя по тому, что на шее у него болтался плеер, последние минуты своей жизни он провел, слушая "Металлику". - Круто, чувак, - первая фраза, которую услышал Сурков. - Мои кореша очумеют, когда узнают, где я был. Молодого человека звали Кирилл, или, как он сам говорил, Кир. Грань между реальностью и фантасмагорией у Кирилла сильно подтерлась, и, очевидно, давно. Он воспринимал себя как персонаж удивительного сна, временами сменявшего кошмар. - Послушай, кореш, - обращался он к Суркову. - Давай найдем дури, водки и покуражимся с парой грешниц. Сурков снисходительно качал головой, но задор Кира не уменьшался. - А хочешь черта лысого? Я буду участвовать. - Отстань, а? - отмахивался Сурков, которому подобные уговоры быстро наскучили. - Ну, нельзя так, братан. - Кир, ты можешь понять, что тела у тебя больше нет?! - Да вроде все на месте. - Это тебе кажется. - Ну, ты в натуре пессимист. - Докажи мне обратное. - Здесь, сейчас? - Кир искренне удивился. - Ну, ты, корешь, озорник. - Тогда заглохни. - Нет, ну пойми, я против тебя ничего не имею, но как-то странно. А потом, друг, на кого тут могут возникнуть доказательства? На табуретку, что ли? Или на тебя? Ну, ты, брателло, озорник. Кир раздражал Суркова не столько своей тупостью, сколько тем, что мешал думать, а подумать было о чем. Раньше Сурков никогда не вспоминал о Людмирском, который, как ему казалось, не играл роли в его смерти. Так и должно было быть, если он, Сурков, самостоятельно выиграл в лотерею. Останься он с деньгами, у комитета был бы повод преследовать Людмирского. Но раз его на поверхности нет, а выигрыш все же состоялся, получалось, что Сурков принимает наказание Людмирского, а тот ничего не подозревает и наслаждается жизнью, тратя деньги Суркова. Было бы не так обидно, попади Сурков под машину или погибни при других трагических обстоятельствах. Но все произошло именно так, как произошло, и эта ситуация казалась Суркову чрезвычайно глупой. Воспользовавшись базой данных ОКА (Отдел Кадров Ада), Сурков выяснил, что никто, имеющий признаки Людмирского в Ад не проваливался. То, что Лешка попал в Рай, вызывало сильные сомнения. Оставалось два варианта, либо Людмирский по каким-то причинам не получил выигрыша, либо спрятал деньги в кубышку и ждет возвращения Суркова. Последнее казалось полной ерундой, поэтому Сурков остановился на том, что Людмирскому каким-то образом помешали. - Скажи, Эльза, - надоедал Сурков своему эксангелу-хранителю, - Если есть телефонная связь с Раем, то должна быть и факсимильная, и телетайпная, и другие. - Кто тебе сказал? - Никто. Просто по логике вещей так должно быть. - По земной логике так должно быть. А логика вселенская не всегда с ней совпадает. - Скажи, а кто следит за душами, пока они живут? - В каком смысле? - Ну, кто фиксирует грехи, заглядывает в мужские раздевалки и читает дневники? - Зачем? - Как зачем? Кто же расскажет на Суде, грешила душа или нет? У меня даже справки какие-то были. - Понимаешь, Игорь, это ни к чему. Душа сама по себе все помнит и сама себя наказывает. - Во как? Наверное, удобно. - Да это раньше на облаках архангелы сидели и все грехи записывали. Только душ стало очень много, и стали переводить в архангелы необученных ангелов. Те делали массу ошибок, возникла неразбериха. К тому же архив грехов разросся до такой степени, что хранить его было просто немыслимо. Тогда в Раю разработали ИЧД. Это информационный чип души, в нем все грехи и хранятся, пока она сюда не попадет. - А когда попадет? - Когда попадет, чип стирают и вводят в новую душу, чего же добро переводить? Бывают случаи, что информация полностью не удалена, и душу посещают всякие там воспоминания, которых не было, или, кажется, будто это уже происходило раньше. - Выходит, за нами за всеми наблюдают, и никого поблизости нет. - А разве ты этого не понял? - удивилась Эльза. - Понять-то я понял, но думал, что в этом есть смысл. - А теперь ты его не видишь? - Нет. Теперь мне душа не кажется свободной. И тот, кто это придумал, создал самое полицейское государство. - Позволь, ты был свободен в своем выборе. Ты мог грешить столько, сколько тебе это позволяли обстоятельства и душа. - А все это время у меня под ухом тикал счетчик посещений. - Хочешь сказать, что вел бы себя гораздо свободнее, если бы узнал, что за тобой следят? - Тогда бы я с кровати встать боялся. - В чем же дело? - недоумевала Эльза. - А-а, - махнул рукой Сурков. - Была у меня какая-то иллюзия, что я при жизни слыл свободным человеком, но теперь вижу, что везде рабство. - Ты же слышал, наверное: "раб Божий". - Слышал, - кивнул головой Сурков. - А я-то думал, почему Христос освободительных восстаний не поднимал? - Был у вас на поверхности один анекдот про Вовочку, крамольный такой. Такой, что я и в Аду его не стану рассказывать. Только ты, Игорь, как этот Вовочка, всю науку к этому самому и свел. - Хочешь сказать, тебе видней? - Давай учтем, что я, по меньшей мере, старше. - Сдаюсь, пусть так будет. Аминь. - Сурков соединил ладони под подбородком. - Значит Людмирский сейчас один, и о его проделках мы узнаем, только после его физической смерти? - Выходит так. - Все-таки ужасно интересно, что же произошло на самом деле. - Неужели это так важно для тебя? - Издеваешься? - возмутился Сурков. - Это была моя жизнь. Полная радостей и огорчений, маленьких и больших событий, друзей и врагов, зимы и дождя, цветов и солнца, запаха асфальта, вкуса жареной картошки, да мало ли еще чего. А у меня это все отняли, и я даже не могу узнать, почему? - Да, - согласилась Эльза. - Твой случай пикантный, что и говорить. - Пикантный? Ты это так называешь? Мне всегда говорили, что душа бессмертна, и при этом глаза закатывали, и, казалось, что нет ничего лучше и светлей. А тут превратили в единицу, в разряд, в счетный порядок. Без индивидуальности, без имени, без прошлого и будущего, только потому, что два идиота затеяли детскую считалочку. - Я не хочу тебя слушать. - Почему, Эльза? - Потому что ты не прав. - Объясни, прошу. - Не хочу. Ты меня обижаешь подобными разговорами. - Ох, женщины, женщины, - вздохнул Сурков. - Ты уверен, что это для тебя так важно? - Да, да, да! - Хорошо, я помогу тебе, - сказала Эльза после продолжительной паузы. - Каким образом? - А какая разница? Я помогу тебе это выяснить, а ты уж сам решай, нужно оно тебе или нет. - Думаешь, когда я узнаю... - Убеждена. Сурков почти сразу забыл о разговоре. Он был уверен, что Эльза дала обещание сгоряча, и вскоре о нем позабудет, но все оказалось совсем не так. Прошло несколько недель, и Сурков занимался обычным для себя делом, разбирая проблемы Дъяволнет, когда к нему подбежал Кир. - Чувак, к тебе телка приперлась. - Какая телка? - не понял Сурков. - Классная телка, у нас в комнате. Вали, чувак, не раздумывай, если мне оставишь, я не обижусь. - Она что-нибудь говорила? - Да зачем ей говорить, у нее все на лице написано. Сурков, чувствуя неладное, кинулся по коридору. Запыхаться от бега он не мог, но неприятное волнение наполняло душу. - Стой, - сказала Эльза, увидев Суркова. - Не приближайся. - Почему? - Не задавай вопросов, у нас мало времени. - Что случилось? - недоумевал Сурков. - Слушай меня и делай, что я скажу. - Ладно, Эльза, только объясни. - У тебя возле ноги лежит ампула, раздави ее. Сурков недоуменно посмотрел вниз. - Действительно, - он послушно наступил на белый цилиндр, с характерным звуком, превратившийся в кляксу. - Это любовь, - сказала Эльза. - Сейчас ты заразишься. - Что? - глупо спросил Сурков. - Это вирус, я его украла. - Ты украла? Где? - В лаборатории, - тихо сказала Эльза. - Там авария, утечка шизофрении. Нам привезли одежду на дезактивацию, иногда такое случается. Один из чертей забыл в кармане ключи. На брелке был написан отдел и номер комнаты. - И ты туда пошла? - Пошла, - согласилась Эльза. Сурков почувствовал слабость в ногах, его колени мелко задрожали, а тепло стало разливаться по душе. - Ой, Эльза, со мной что-то происходит, - Сурков неуклюже сделал шаг вперед. - Стой, не подходи ближе. - Почему? - Я могла подцепить шизофрению. - Но, что это значит? - Сейчас ты вознесешься. - Я?! - Да, твоя душа очистится, и ты попадешь в Рай. А там информация более открыта, там никто тебя не будет просить обгореть. Там ты узнаешь, что хотел. - А ты? - Если я не заразилась, сделаю то же самое. - А если заразилась? Сурков заглянул в глаза Эльзы, испуганные и подернутые стеклянной пеленой. Он не видел в них ничего, что могло бы напоминать жизнь. - Нет, - Сурков решительно шагнул ей навстречу и понял, что не идет, а медленно плывет в воздухе. Ощущение было невероятно приятным, и Сурков на секунду обо всем забыл. - Эльза, я лечу! Эльза уклонилась от Суркова, пересекла комнату и встала на то место, где лежали остатки ампулы. - Не подходи, прошу тебя, - ее голос дрожал, и было очевидно, что она боится. - Я не оставлю тебя, - Сурков развернулся и полетел в обратную сторону. Он не рассчитал своей траектории, и, когда Эльза легла на пол, прошел выше, на уровне метра от нее. - А это не простое дело?! - удивился Сурков. Он еще раз развернулся и попытался спланировать к Эльзе, раскинув руки как крылья, пытаясь уйти к земле, обнять, успокоить, дотянуться, дотронуться. Тщетно. Все его попытки заканчивались очередным взлетом. Так длилось, пока Сурков уверенно не встал на потолок. Ад перевернулся, и теперь Эльза свернулась калачиком в вышине. Ее била дрожь, душа быстро теряла прежнюю форму. - Эльза, - крикнул Сурков. - Эльза, я тебя не оставлю. Сурков попытался подпрыгнуть, но вместо этого ноги по щиколотку увязли в потолке. - А-а-а! - Сурков неуклюже размахивал руками, погружаясь в горную породу. Очень скоро он увяз по колено, по пояс и вот уже одна голова мотается из стороны в сторону. - Эльза! - в последний раз крикнул Сурков, и порода сомкнулась над головой. Он инстинктивно закрыл глаза и только слышал хруст и шелест, его обдало теплом, под ногами что-то чавкнуло. Раздался оглушительный удар грома. Сурков падал в серую вату кучевых облаков ногами вниз, но только внизу теперь было небо. Над его головой, покрытая ровными прямоугольниками полей и нитками дорог раскинулась поверхность Земли, цветная, настоящая, не похожая на то, что видел Сурков на протяжении последнего времени. "Как красиво", - подумал Сурков. Его душа сжалась от любви и боли. Он ощутил, что теряет что-то очень важное, то, без чего не смог бы обойтись при жизни и без чего не сможет после нее. Чем дальше он улетал от Земли, тем тягостнее становилось на душе, тем невыносимее одиночество. "Как же так? Что же я теперь буду делать? Что же будет с ней?" Сурков был далеко, когда его ноги погрузились в вату тумана, спружинили о белый парок, и вот уже его душа подминает под себя облако. Туман рвется, трещит и разлетается белыми брызгами, превращается в воду, покрывает Суркова пленкой воды. Его ломает пополам, неведомая сила немилосердно вдавливает в мякоть облака. Сурков, словно гвоздь, пробивает стопку газет, вылетает с противоположной стороны, падает дальше. Его полет значительно замедляется, падение не такое стремительное. Сурков различает стайку перистых облаков, нежно светящихся розовым неоном. Он пытается спланировать к ним. Ему удается. Подлетая ближе, Сурков видит фигуру человека, одетого в белую тогу. Он стоит на тыльной стороне облака, головой к Земле, но не падает и даже ни за что не держится. А за что здесь держаться? Нет ничего, кроме розового тумана. Сурков подлетает к человеку и плавно садится рядом. - Я вас жду, - говорит человек в тоге. - Зачем? - спрашивает Сурков. Ему больно, и он не хочет ни о чем говорить или думать. Он смертельно устал, единственное место, где бы он сейчас хотел оказаться, это раскаленная сковорода на трехсотом уровне Ада. - Вы устали. Вознесение не самое простое занятие, поэтому я буду вас сопровождать, все вам покажу и расскажу. - Мне нехорошо, - пожаловался Сурков. - Понимаю, сам через это прошел. Тем не менее, у вас есть повод для удовлетворения. - Сейчас я ничего не хочу. - Это пройдет, - уверила личность в тоге. - Понимаете, я там оставил, - Сурков показал пальцем вверх. - Там ангел. Мой ангел. Как мне туда? - Вы только что прилетели, - добродушно похвалила неизвестная личность. Мой вам совет: отдохните, наберитесь душевных сил. - А потом? - Потом будет видно. Сурков упал в мокрую вату облаков, разнеженную теплыми солнечными лучами. Он ждал, когда душевная боль его оставит, или, по меньшей мере, ослабеет, но время шло, а лучше ему не становилось. Когда он поднял голову над облаком, была глубокая ночь. Туман обрамлял отраженный свет Луны, небо было усыпано миллиардами голубых алмазов. Их холодный свет был невероятно строг и правилен. Личность в тоге по-прежнему стояла рядом и терпеливо ждала. - Вы здесь? - удивился Сурков. - Я подожду, - с готовностью ответила личность. - Мне лучше, - соврал Сурков. - Вот видите, я же говорил. Сурков кивнул в знак согласия. - Меня зовут Абрам. Святой Абрам. Сурков снова кивнул. - Я буду вашим гидом. - Зачем? - Чтобы вы не растерялись. - К чему это? - В Раю свой распорядок, традиции. Здесь все иначе, и вам первое время понадобится помощь. - Скажите, Абрам, а в Ад от вас попадают? - Разумеется, - с готовностью согласился Абрам. - Только это не так просто, поэтому наберитесь терпения, я вам все расскажу. - А если коротко? - Коротко здесь не бывает. Коротко в Аду. Здесь все в полном объеме с пояснениями причин и следствий. Вы с чего хотите начать? - Мне все равно. - Тогда начнем с азов. - Я изучал слово Божие, там, в Аду. - Вот как? - удивился Абрам. - То, что написано в Аду, не всегда отражает сути. - Какой сути? - не понял Сурков. - Сути Божественной. Может, вы и прочли Библейские события, только убежден, что черти их подредактировали и выставили Господа, если не полным идиотом, то, по меньшей мере, безжалостным чудовищем. - А это не так? - Разумеется, нет. Да вы скоро сами все поймете. - Скажите, Абрам, а вы здесь давно? - Давненько. - И как вам Рай? - Божественно, что может быть лучше? Сурков, насколько позволяло его внимание, следил за мимикой Абрама, и ему показалось, что он играет. - Ладно, черт с вами, валяйте! Абрам театрально приставил ладошку ко рту и зашептал: - Здесь так не говорят, Сурков. Здесь допустимы выражения: Бог с вами; господи, спаси; спаси и сохрани. - Кого же тут спасать? - Душу, разумеется. Сурков махнул рукой: - Я теряю нить разговора, извините. Сурков снова упал в облако. Он лежал и ленивым сном блуждал в своих мыслях. Ему на самом деле становилось лучше, как будто из его израненной души извлекали битое стекло.