Пикник и прочие безобразия - Даррелл Джеральд. Страница 4

– Наб бадо уехать от этих деревьев, – объявил Джек.

После чего сел за руль и с ходу развил такую скорость, что мы едва не врезались в выехавшую из-за поворота телегу с навозом, которую тащили два могучих битюга.

– Не помню, чтобы я подписывал с ним уговор вместе кончать жизнь самоубийством! – прокричал Ларри, цепляясь за дверцу.

– Не так быстро! – воззвала Марго. – Ты едешь слишком быстро.

– Воздух! – прорычал Джек. – Бде надо выехать на воздух, бодальше од эдой быльцы.

После нескольких километров безумной гонки, сопровождаемой жалобными криками мамы и Марго и громогласными укорами Ларри, Джек достаточно проветрил свои ноздри, чтобы ему стало полегче, и мы перешли на более умеренную скорость.

– Я так и знал – не надо было мне возвращаться в Англию, – пожаловался Ларри. – Сперва гриппозный вирус, потом эта сенная лихорадка, потом опасные для жизни скачки. В моем возрасте такое может привести к инфаркту.

Пора было выбирать место для ленча, а мы запутались во множестве дорожек на мысах и пригорках. В попытках обнаружить Лэлворт-Коу мы окончательно заблудились и в конце концов выбрали дорогу, которая привела нас на берег обрамленной крутыми скалами бухты. Озаренные солнцем синие воды навевали безмятежное настроение, и мы решили остановиться здесь. Кроме нас на всем берегу была только одна пожилая пара, прогуливающая свою собаку.

– Как удачно, – заметила мама. – Мы здесь почти одни. Я опасалась, что в такую хорошую погоду все захотят позагорать.

– Пройдем немного вдоль берега, – предложил Лесли. – Вон туда идти недалеко, и вид будет хороший.

Мы согласились, вышли из «роллса» и побрели по гальке, сгибаясь под тяжестью съестного и ковриков для сидения.

– Мне нужно сесть так, чтобы было к чему прислониться, – предупредила мама. – Иначе вся спина станет разламываться.

– Конечно, тебе необходимо сидеть в цивилизованной позе, – согласился Ларри, – чтобы твои внутренности не завязались узлом. От этого могут быть язвы и прочие пакости. Твои кишки сгниют, и пища будет проскакивать в брюшную полость.

– Ларри, дорогой, ты не мог бы воздержаться от таких замечаний перед едой, – взмолилась мама.

– Как насчет того, чтобы прислониться к скале? – предложила Марго.

– Отличная идея, – согласилась мама. – Вон там, например, я вижу укромный уголок.

Только она направилась в ту сторону, как сверху сорвался изрядный обломок скалы и с грохотом упал на гальку, сопровождаемый струями шуршащего песка.

– Спасибо, – сказал Ларри. – Хочешь сидеть там – без меня. Я вовсе не жажду быть погребенным заживо.

– Глядите, там на берегу – большой черный камень, – показал рукой Лесли. – Лучшей спинки не придумаешь.

Он поспешил к камню, сбросил свой груз, накрыл камень ковриком, обложил подушками и приготовил удобное сиденье для мамы, которая тем временем добрела до него по гальке. Ларри сел рядом с ней, мы разложили тут же еще коврики и уселись, разбирая обильные припасы.

– Какой-то здесь странный запах, – посетовал Ларри, уписывая слоеный пирожок.

– Это водоросли, – объяснил Лесли. – От них всегда попахивает.

– Говорят, это полезно для здоровья, – заметила Марго. – Запах водорослей полезен для легких.

– Никогда не подумала бы, что этот запах полезен для легких, – пожаловалась мама. – Он… как бы это сказать… чересчур острый, что ли.

– Похоже, ветер приносит его волнами, – заметил Ларри.

– Да-да, я слышу его. – Марго зажмурилась, делая глубокие вдохи. – Прямо чувствую, как мои легкие оживают.

– Ну, моим легким от него ничуть не лучше! – воскликнул Ларри.

– Погоди, ветер меняется, через минуту подует в другую сторону, – весело произнес Лесли, отрезая себе большой кусок пирога с мясом.

– Хоть бы и впрямь переменился, – сказала мама. – Очень уж запах сильный.

Некоторое время мы ели молча, потом Ларри несколько раз втянул воздух носом.

– Кажется, в самом деле запах становится сильнее.

– Да нет, все зависит от направления ветра, – отозвался Лесли.

Ларри встал, осмотрелся.

– Что-то я не вижу поблизости водорослей, – сообщил он. – Только вон там, у самой воды.

Он подошел к нам, еще раз понюхал.

– Неудивительно, что вы не жалуетесь, – произнес он с горечью. – У вас тут почти не пахнет. Похоже, запах сосредоточен там, где сидим мы с мамой.

Он вернулся к маме, которая ела корнуоллский пирог, запивая его вином, и принялся рыскать вокруг нее. Внезапно он издал такой вопль, исполненный муки и ярости, что мы все подскочили, а мама уронила на колени стакан с вином.

– Силы небесные, вы только поглядите! – взревел Ларри. – Посмотрите, куда нас привел этот чертов тупица Лесли! Ничего удивительного, что мы задыхаемся от вони, мы еще все умрем от брюшного тифа!

– Ларри, дорогой, зачем же так кричать, – пожаловалась мама, вытирая колени носовым платком. – Неужели нельзя говорить спокойно.

– Нельзя! – выпалил Ларри. – Невозможно сохранять спокойствие перед лицом такого… такого обонятельного безобразия!

– Какого безобразия? – спросила мама.

– Знаешь, обо что ты опираешься спиной? Знаешь, что представляет собой опора, выбранная для тебя твоим сыном?

– А что? – Мама тревожно оглянулась через плечо. – Это камень, дорогой.

– Никакой это не камень, – произнес Ларри со зловещим спокойствием в голосе. – И не куча песка, и не валун, и не окаменелый таз динозавра. Ничего похожего на геологию. Знаешь, к чему мы с тобой прислонялись последние полчаса?

– К чему? – испуганно спросила мама.

– К лошади, – ответил Ларри. – К бренным останкам большой гнедой лошади.

– Вздор! – недоверчиво сказал Лесли. – Это камень.

– Где ты видел у камня зубы? – саркастически осведомился Ларри. – Остатки ушей и гривы? Учтите – то ли по злому умыслу, то ли по вашей глупости вашу мать и меня, скорее всего, поразит какая-нибудь смертельная болезнь.

Лесли встал, чтобы проверить слова Ларри, я присоединился к нему. В самом деле, из-под коврика в одном месте торчала голова, некогда без сомнения принадлежавшая лошади. Вся шерсть слезла, а кожа от пребывания в морской воде потемнела и задубела. Рыбы и чайки вычистили глазницы, высохшие губы обнажили мертвый оскал пожелтевших зубов.

– Надо же, черт возьми, – вымолвил Лесли. – Я готов был поклясться, что это камень.

– Ты избавил бы всех нас от многих неприятностей, если бы обзавелся очками, – достаточно жестко отметил Ларри.

– Но откуда я мог знать? – сердито вопросил Лесли. – Кто мог ждать, что на пляже будет валяться проклятая здоровенная дохлая лошадь, скажи на милость?

– К счастью, я не большой знаток лошадиных привычек, – ответил Ларри. – Может быть, у нее произошел разрыв сердца во время купания. Однако это ни в коей мере не оправдывает допущенную тобой совершеннейшую глупость, когда ты обратил эту падаль в шезлонг для нас с мамой.

– Чушь! – воскликнул Лесли. – Эта дрянь выглядела точно как камень. Если это дохлая лошадь, так и должна выглядеть, а не как огромный камень, черт подери. Я тут не виноват.

– Она не только выглядит как дохлая лошадь, но и пахнет соответственно,

– не унимался Ларри. – Не будь рецепторы твоего носа, как и твой интеллект, парализованы от рождения, ты давно убедился бы в этом. Одного лишь восхитительного пряного благоухания было бы довольно, чтобы ты понял – это лошадь.

– Ну, ну, мои дорогие, не ссорьтесь вы из-за этой лошади, – взмолилась мама, отойдя в сторонку и прикрывая нос платком.

– Смотрите сами, – выпалил Лесли, – я докажу вам.

С этими словами он отбросил подушки и коврик, обнажая потемневшие, высохшие останки. Марго взвизгнула. Конечно, теперь, когда мы знали, что перед нами лошадь, было бы трудно принять ее за что-нибудь другое, но поскольку ноги зарылись в гальку и было видно только задубелую темную кожу торса, с первого взгляда немудрено было спутать ее с большим камнем.

– Вот! – торжествующе воскликнул Лесли. – Чем не камень!