Так шли мы к победе - Баграмян Иван Христофорович. Страница 56

В общем-то, фашистское командование нашу подготовку к прорыву просмотрело. На третий день наступления, 14 июля, Шмидт был отстранен от должности как не обеспечивший руководство войсками. Его место по совместительству занял командующий 9-й армией генерал-полковник Модель.

В этот кризисный для группы армий «Центр» момент гитлеровская ставка объединила командование 9-й и 2-й танковой немецких армий, оборонявших орловский выступ. Моделю подчинялись теперь все немецко-фашистские войска, находившиеся на орловском плацдарме. Это было не случайно: Модель, которого в германской армии называли львом обороны, пользовался особым доверием фюрера.

Вступая в командование орловской группировкой, Модель в приказе войскам 2-й танковой армии от 14 июля писал: «Красная Армия перешла в наступление по всему фронту орловского выступа. Мы стоим перед сражениями, которые могут решить все. В этот час, требующий огромного напряжения всех сил, я взял на себя командование также и вашей испытанной в боях армией». [68]

Модель развил лихорадочную деятельность, отдавал жесткие приказы, требуя, чтобы действующие части стояли до последнего человека, а подходящие резервы интенсивно передвигались, не считаясь ни с чем.

Но и «лев обороны» не мог остановить Красную Армию. Советское командование продолжало владеть инициативой и наносило все более мощные удары по врагу. Об этом свидетельствуют факты. В их свете смешными выглядят измышления иных буржуазных историков, утверждающих, будто прекращение действий по плану операции «Цитадель» было обусловлено… высадкой англо-американских войск в Италии. Эту версию опровергают и западногерманские историки Гейм и Филиппи: «10 июля Гитлер приказал продолжать операцию «Цитадель», хотя в этот день западные союзники русских высадились в Сицилии. Ему казалось еще и тогда, что победа под Курском может стать лучшим оправданием неудачи в районе Средиземного моря. Однако немецкое наступление на Курской дуге после первоначальных тактических успехов фактически застопорилось, когда советское командование со своей стороны предприняло 12 июля наступление против орловской дуги, нацеленное в тыл 9-й немецкой армии, и тем самым начало осуществлять операцию, которая должна была выйти далеко за рамки данного района». [69]

Известно, что даже после перехода советских войск в контрнаступление, вплоть до 19 июля, гитлеровское командование продолжало упорно цепляться за свои наступательные планы. Только 19 июля в «Дневнике боевых действий верховного командования вермахта» появляется запись: «Из-за сильного наступления противника дальнейшее проведение «Цитадели» не представляется возможным». [70]

Замечу кстати, что к 19 июля наша 11-я гвардейская армия продвинулась на 70 километров в глубь орловского плацдарма врага и поставила под угрозу все коммуникации его 9-й и 2-й танковой армий.

Таким образом, обсуждение вопроса о продолжении операции «Цитадель» началось 13 июля и было связано отнюдь не с высадкой западных союзников в Сицилии, а с ударами советских войск на орловском плацдарме. Прекращено же осуществление этой операции 19 июля было также из-за нашего успешного контрнаступления и краха немецкого наступления на Курск с юга.

Позже, 26 июля, на совещании в ставке Гитлер потребовал высвободить несколько дивизий для Италии. Однако генерал-фельдмаршал Клюге решительно выступил против этого: «Я обращаю внимание на то, что в данный момент я не могу снять с фронта ни одного соединения. Это совершенно исключено в настоящий момент». [71] Оценивая положение своих войск, командующий группой армий «Центр» твердил Гитлеру о «давлении крупных советских сил», о «прорывах фронта» на ряде направлений, о «совершенно обескровленных соединениях».

Немецкий фронт на Востоке трещал по всем швам, и о переброске дивизий на Запад не могло быть и речи.

В течение июля с советско-германского фронта гитлеровцы не вывели ни одного соединения, ни одну часть. Наоборот, они дополнительно перебросили сюда с Запада одну дивизию. В августе с советско-германского фронта фашистское командование сняло всего одну танковую дивизию, но вместо нее уже в сентябре сюда прибыло с Запада девять пехотных и четыре резервные дивизии, а в октябре — три танковые и три пехотные дивизии, а также одна пехотная бригада.

Таким образом, отнюдь не высадка союзников в Сицилии повлияла на успешное для советской стороны развитие событий под Орлом, Белгородом и Харьковом. Напротив, разгром врага в Курской битве облегчил действия англо-американских войск в Италии.

Завоевать господство в воздухе — еще не значит обезопасить себя от авиационных налетов. Стремясь задержать наше наступление, враг не жалел ни самолетов, ни летчиков. Гитлеровское командование направляло к нашим позициям десятки, сотни бомбардировщиков в надежде, что хоть часть из них сумеет прорваться. Нашим истребителям и артиллеристам-зенитчикам работы хватало, тем более что линия фронта у нас растянулась, всю ее надежно не прикрыть, да и от своих аэродромов мы изрядно удалились. И у нас бы неминуемо были серьезные потери от вражеских бомбардировщиков, если бы не героизм советских летчиков.

14 июля мы затаив дыхание следили за воздушным боем над поселком Дудоровским, северо-западнее Болхова. 40 «юнкерсов» приближались к нашим позициям. Тревожные возгласы «Воздух!» заставили бойцов искать укрытия. И тут навстречу вражеской армаде устремилась шестерка краснозвездных «яков», которые патрулировали над этим районом.

Шесть против сорока… Юркие, маленькие самолеты врезались в строй вражеских бомбардировщиков — и тот распался. Яростно стрекотали авиационные пушки. С истошным воем падали на землю объятые пламенем «юнкерсы» — один, второй, третий… шестой… Пехота забыла об укрытиях. Все смотрели в небо и ликующим «ура!» встречали каждый сбитый «юнкерс». Не выдержали нервы у фашистских летчиков. Сбросив бомбы на свои войска, они в беспорядке ретировались. Шестерка наших «ястребков» продолжала патрулировать над заданным районом.

На КП армии не смолкали телефоны. Командиры стрелковых и танковых соединении просили наградить отважных летчиков. Так бывало часто. Пользуясь правом, предоставленным мне, я наградил уже многих летчиков, а чаще просил об этом командующего воздушной армией. Вот и сейчас связался с генералом М. М. Громовым.

— Кто у вас сейчас дрался над Дудоровским? Генерал ответил, что шестерку истребителей возглавлял майор В. Н. Буянов.

— Передайте им благодарность Военного совета армии и примите сердечную просьбу пехоты достойно наградить героев!

Мы расширяли полосу прорыва. 15 июля на правом фланге армии дивизии 16-го гвардейского корпуса выбили противника с рубежа реки Рессота, форсировали ее и во взаимодействии с войсками 50-й армии овладели селом Клинцы. В последующие два дня гвардейцы расширили плацдарм на западном берегу. Теперь мы более или менее надежно прикрыты с запада. Задачу свою корпус выполнил, и я приказал перебросить его 31-ю гвардейскую стрелковую дивизию на хотынецкое направление.

А в полосе 8-го гвардейского корпуса продолжались упорные танковые бои. Стрелковым частям во взаимодействии с 5-м танковым корпусом удалось фланговым ударом овладеть деревней Ягодная.

Пусть читателя не удивляет, что я нередко повторяю названия одних и тех же населенных пунктов. Многие из них нам приходилось брать по нескольку раз. Случалось, танкисты ворвутся в село, разгромят вражеский гарнизон и умчатся дальше, чтобы выполнить свою задачу, а враг подтянет силы и вновь займет село. Нашим подошедшим частям снова приходилось выкуривать оттуда гитлеровцев.

Преследуя отходящего противника, гвардейцы генерала П. Ф. Малышева и танкисты генерала М. Г. Сахно к исходу дня 17 июля вышли на рубеж Реутово, Вязовая, Верхняя Радомка. Здесь они встретили упорное сопротивление врага. На заранее подготовленных позициях засели части немецких 18-й и 20-й танковых дивизий и остатки 293-й пехотной дивизии, усиленные подошедшими от Орла крупными резервами, и задержали дальнейшее продвижение наших войск. Я направил сюда свой последний резерв — 108-ю стрелковую дивизию.